принялся готовить новую коалицию. В самоуверенной Англии начиналась  ис-
тинная паника. Подготовленный Наполеоном Булонский лагерь вырос в  конце
1804 г. и в первой половине 1805 г. в грозную военную силу.  Первокласс-
ная громадная, превосходно экипированная армия стояла в Булони  и  ждала
тумана на Ла-Манше и сигнала к посадке на суда. В Англии пытались  орга-
низовать нечто вроде всенародного ополчения. Итак, все  упования  Англия
вынуждена была возложить на коалицию.
   Австрия с сочувствием отнеслась к идее новой войны. Потери ее по  Лю-
невильскому миру были так огромны, а главное, Бонапарт  так  самовластно
после этого распоряжался западными и южными маленькими германскими госу-
дарствами, что новая война для Австрийской империи была единственной на-
деждой избежать превращения ее во  второстепенную  державу.  А  тут  еще
представлялся случай вести войну на английские деньги. Почти одновремен-
но с развитием этих тайных переговоров с Австрией Вильям Питт повел  та-
кие же переговоры с Россией.
   Наполеон знал, что Англия сильно рассчитывает на такую  войну,  когда
за нее на континенте воевали бы Россия и Австрия.  Он  знал  также,  что
именно Австрия, раздраженная и испуганная теми захватами в западной Гер-
мании, которые совершал Наполеон уже  после  Люневильского  мира,  очень
внимательно прислушивается к внушениям британского  кабинета.  И  уже  в
1803 г. у первого консула прорывались слова,  показывающие,  что  он  не
считает победу над Англией обеспеченной, пока не сокрушены ее  возможные
континентальные союзники, или "наймиты" (les salaries), как он их  през-
рительно именовал. "Если Австрия вмешается в дело, то  это  будет  озна-
чать, что именно Англия принудит нас завоевать Европу",-заявил он Талей-
рану.
   Русский император Александр Павлович прервал по вступлении на престол
всякие разговоры о союзе с Наполеоном, начатые  его  отцом.  Больше  чем
кто-либо он знал об организации "апоплексического удара", постигшего его
отца, тем более что в подготовке этого происшествия и сам он  играл  су-
щественную роль.
   Молодой царь вместе с тем знал, до какой степени дворянство,  сбываю-
щее в Англию сельскохозяйственное сырье и хлеб, заинтересовано в  дружбе
с Англией. Ко всем этим соображениям прибавилось еще одно, очень веское.
Уже весной 1804 г. можно было сильно надеяться,  что  в  новой  коалиции
примут участие Англия, Австрия, Неаполитанское королевство  (так  думали
тогда), Пруссия, которая тоже была жестоко обеспокоена действиями  Напо-
леона на Рейне. Не ясно ли, что лучшего случая для вступления  России  в
войну против французского диктатора нельзя было ожидать? Не хватит у На-
полеона тогда средств и сил справиться с этой тьмой врагов.
   Когда произошел расстрел герцога Энгиенского, во  всей  монархической
Европе, и без того готовившейся к выступлению, началась бурная и  успеш-
ная агитация против "корсиканского чудовища",  пролившего  кровь  принца
Бурбонского дома. Решено было вовсю использовать этот кстати  подвернув-
шийся инцидент. Сначала все советовали Баденскому великому герцогу  про-
тестовать против вопиющего нарушения неприкосновенности баденской терри-
тории при аресте герцога Энгиенского, но великий герцог Баденский,  люто
перепуганный, сидел смирно и даже поспешил окольным путем  справиться  у
Наполеона, вполне ли он доволен поведением баденских  властей  при  этом
событии, исправно ли они исполняли все, чего от них требовали  французс-
кие жандармы. Другие монархи тоже ограничились негодованием вполголоса в
узком семейном кругу. Вообще храбрость их выступлений  по  этому  поводу
неминуемо должна была оказаться прямо пропорциональной расстоянию, отде-
лявшему границы их государств от Наполеона. Вот почему наибольшую  реши-
тельность должен был проявить именно русский император.  Александр  про-
тестовал формально, особой нотой,  против  нарушения  неприкосновенности
баденской территории с точки зрения международного права.
   Наполеон приказал своему министру иностранных дел дать тот знаменитый
ответ, который никогда не был забыт и не был прощен Александром,  потому
что более жестоко его никто никогда не оскорбил за всю его жизнь.  Смысл
ответа заключался в следующем: герцог Энгиенский был арестован за  учас-
тие в заговоре на жизнь Наполеона; если бы,  например,  император  Алек-
сандр узнал, что убийцы его покойного отца, императора Павла,  находятся
хоть и на чужой территории, но что (физически) возможно их арестовать, и
если бы Александр в самом деле арестовал их, то он, Наполеон, не стал бы
протестовать против этого нарушения чужой территории Александром.  Более
ясно назвать публично и официально Александра Павловича отцеубийцей было
невозможно. Вся Европа знала, что Павла заговорщики задушили после  сго-
вора с Александром и что юный царь не посмел после  своего  воцарения  и
пальцем тронуть их: ни Палена, ни Беннигсена, ни Зубова, ни  Талызина  и
вообще никого из них, хотя они преспокойно сидели не на "чужой  террито-
рии", а в Петербурге и бывали в Зимнем дворце.
   Личная ненависть к жестокому оскорбителю, вспыхнувшая  в  Александре,
находила живейший отклик в общедворянских и общепридворных  настроениях,
о которых уже шла речь.
   Пытаясь расширить классовую базу  своих  воинственных  предприятий  и
привлечь симпатии либеральных слоев общества, Александр, готовясь  войти
в третью коалицию, начал выражать громогласно и в письмах свое разочаро-
вание по поводу стремления Наполеона к единодержавию и по поводу  гибели
Французской республики. Это было плохо  прикрытое  лицемерие:  Александр
никогда и ни в какой степени не интересовался судьбой  Французской  рес-
публики, но он тонко и правильно уловил, что превращение Франции в само-
державную империю есть тоже обстоятельство, подрывающее моральный  прес-
тиж Наполеона и во Франции и в Европе среди  некоторой  части  общества,
среди людей, для которых революция сохранила свое былое  обаяние.  Либе-
ральное порицание обладателя и деспотического хозяина крепостной империи
по адресу Наполеона за то, что Наполеон - деспот, это один  из  курьезов
времени, предшествовавшего окончательной подготовке к военному выступле-
нию третьей коалиции против новой Французской империи.
   Вильям Питт без колебаний  согласился  финансировать  Россию,  а  еще
раньше дал понять, что будет финансировать и Австрию, и Неаполь, и Прус-
сию, и всех, кто захочет поднять оружие против Наполеона.
   Что в это время делал французский император? Он знал, конечно, о дип-
ломатической игре своих врагов, но так как коалиция сколачивалась,  нес-
мотря на усилия Питта, медленно и так как Наполеону до самой осени  1805
г. казалось, что Австрия еще не готова к войне, то оставалось,  с  одной
стороны, продолжать готовиться к десанту в Англии, а с другой - действо-
вать так, как если бы кроме него в Европе никого не было. Захотел присо-
единить Пьемонт - и присоединил; захотел присоединить Геную и Лукку -  и
присоединил; захотел объявить себя королем Италии и короноваться в Мила-