для русской армии. Наполеон со своими главными силами перешел у Вены че-
рез Дунай и стремился преградить русским их поспешное отступление на се-
вер. Кутузов, главнокомандующий союзной армией, ясно видел, что  быстрый
отход от Кремса к ольшанской позиции южнее Ольмюца - единственное спасе-
ние: у него было под рукой около 45 тысяч человек, у Наполеона  немногим
меньше 100 тысяч. В русской армии просто понять не могли истории с венс-
ким мостом и громко говорили об измене, о том, что австрийцы  уже  тайно
сговорились с Наполеоном,до такой степени бессмысленной, невероятной яв-
лялась потеря этого  моста,  давшая  Наполеону  немедленно,  без  всякой
борьбы, обладание левым берегом Дуная, что неизбежно губило всю  русскую
армию. После тяжких арьергардных боев, где приходилось выставлять засло-
ны, явно обреченные на истребление, лишь бы дать время уйти главным  си-
лам, потеряв из 45 (приблизительно) тысяч около 12, измучив армию, Куту-
зов все-таки избежал страшившей его позорной сдачи на капитуляцию,  ушел
от наседавшего на него  Наполеона  и  привел  остатки  своего  войска  в
Ольмюц, где уже находились оба императора - Александр и Франц.
   Положение было такое. Только что из России была подтянута  гвардия  и
еще армейские подкрепления, и всех русских войск, считая уже с теми, ко-
торые привел Кутузов в Ольмюц и его окрестности, набралось до  75  тысяч
человек. Австрийцев осталось к этому времени от 15 до 18 тысяч. Не нужно
забывать, что одна большая австрийская армия была уже уничтожена Наполе-
оном еще до занятия Вены, а другая - более крупная и хорошо снабженная -
сражалась в это время в Венецианской области против армии маршала Массе-
на, которому Наполеон приказал очистить восточную часть северной Италии.
Итак, в лучшем случае у союзников близ Ольмюца было около 90 тысяч чело-
век. Но Кутузов лучше других знал, что далеко не все  75  тысяч  русских
солдат, числившихся на бумаге, можно было выставить на поле битвы, а го-
раздо меньше. Он страшился битвы, считал, что нужно продолжать отступле-
ние, начатое после внезапной переправы Наполеона через Дунай, что  нужно
уходить дальше на восток, ждать, затягивать войну, чтобы дать  пруссакам
время окончательно решиться выступить против французов. Но  тут  он  на-
толкнулся на живейшее сопротивление: император Александр стоял за немед-
ленное генеральное сражение.
   Александр I, ничего не понимая в военных операциях, но снедаемый жаж-
дой славы, уверенный в несомненном успехе, не  сомневаясь,  что  близкое
выступление Пруссии (после знаменитой клятвы у гроба Фридриха) безуслов-
но обеспечено, рвался в бой. Бежать от Наполеона,  имея  свежую,  только
что пришедшую гвардию и громадные силы, укрываться затем от него месяца-
ми в бедной горной стране казалось царю и постыдным и ненужным. Его  лю-
бимец, молодой генерал-адъютант князь Петр Долгоруков, именно и  был  им
приближен за то, что держался, как почти все гвардейское офицерство, его
мнений. Кутузов знал, что и царь, и Долгоруков, и все им подобные в  во-
енном деле - полнейшие нули, если даже в других  отношениях  кое-кто  из
них были неглупые люди. Но Кутузов, хотя был твердо убежден, что русскую
армию ждет катастрофа и что нужно бежать от Наполеона, не теряя времени,
уклоняться от решительной битвы, отсиживаясь вдали, не мог, однако, про-
тивопоставить роковому легкомыслию, обуявшему царя, категорическую оппо-
зицию, так как вся полнота власти принадлежала Александру.
   Кутузов был в русско-австрийском лагере единственным настоящим полко-
водцем, единственным понимающим дело генералом (из  тех,  голос  которых
вообще кое-что значил) (Багратион влияния  на  царя  не  имел),  к  нему
все-таки прислушивались. Но тут вмешалась такая сила, с которой Кутузову
было не сладить, хотя лично он и разгадал игру Наполеона.
   Наполеон, преследовавший русских, когда они остановились  у  Ольмюца,
вдруг тоже остановился со своей главной квартирой недалеко от Ольмюца, в
Брюнне. Бонапарт в это время очень опасался только одного: как бы  русс-
кие не ушли и не затянули войны. Далеко от Франции,  зная,  что  к  нему
едет с ультиматумом от Пруссии Гаугвиц, Наполеон жаждал скорейшего гене-
рального сражения; он был вполне уверен в победе, которая  разом  кончит
войну. Его дипломатический и актерский дар развернулся в эти дни в  пол-
ном блеске: он угадал все, что творилось в русском штабе, сыграл на руку
Александру против Кутузова, употреблявшего последние слабые усилия, что-
бы поскорее уйти и спасти русскую армию. Наполеон артистически  разыграл
роль человека, очень испуганного, ослабевшего, больше всего опасающегося
битвы. Ему нужно было внушить противнику мнение, что именно сейчас легко
разбить французскую армию, чтобы этим побудить  русских  немедленно  на-
пасть на него. Осуществляя свой  замысел,  он,  во-первых,  велел  своим
аванпостам начать отступление; во-вторых, он послал к Александру  своего
генерал-адъютанта Савари с предложением о перемирии и  мире;  в-третьих,
приказал Савари просить Александра о личном свидании; в-четвертых,  при-
казал тому же Савари просить Александра (в случае отказа в личном свида-
нии) прислать доверенное лицо для переговоров. Ликование в русском штабе
было полнейшее: Бонапарт трусит! Бонапарт истощил себя и погиб!  Главное
- не выпускать его теперь из рук!
   В самом деле: все эти поступки Наполеона были так на него не  похожи,
так необычайны, так унизительны, что, казалось, гордый император, первый
полководец в мире, никогда и не подумал бы так действовать,  если  бы  в
самом деле очень уж горькая необходимость его к этому не принудила.  Ку-
тузов со своими опасениями казался совсем посрамленным и  опровергнутым.
Александр отказал Наполеону в личном свидании и отправил  к  нему  князя
Долгорукова. Долго впоследствии  издевался  Наполеон  над  этим  молодым
придворным генералом; он его потом даже  в  официальной  печати  называл
"freluquet". В этом  непереводимом  французском  эпитете  заключены  два
русских понятия, выражаемые словами "шалун" и "вертопрах". Вел себя Дол-
горуков надменно, непреклонно и внушительно, обращаясь с французским им-
ператором, "как с боярином, которого хотят сослать в Сибирь",- так впос-
ледствии острил Наполеон, вспоминая об этом свидании. Продолжая  талант-
ливо исполнять ту же комедию. Наполеон прикинулся смущенным и расстроен-
ным. И вместе с тем, зная, что не следует переигрывать и что все на све-
те, даже глупость князя Долгорукова, имеет предел,  он  кончил  свидание
заявлением, что не может согласиться на предложенные условия (Долгоруков
предлагал ему отказаться от Италии и от ряда других завоеваний). Но  са-
мый отказ был облечен в такую форму, что не ослабил, а усилил общее впе-
чатление неуверенности и робости Наполеона.
   После радостного отчета Долгорукова о его впечатлениях все  колебания
в лагере союзников кончились: решено было немедленно напасть на отступа-
ющего, ослабленного, растерявшегося Наполеона и с ним покончить.  2  де-
кабря 1805 г., ровно через год после коронации Наполеона,  на  холмистом
пространстве вокруг Праценских высот, западнее деревни Аустерлиц, в  120
километрах к северу от Вены, разыгралась эта кровавая битва, одна из са-