сказал однажды, что оно заключается в умении устраивать так, чтоб  армия
"жила раздельно, а сражалась вся вместе". Маршалы шли разными  дорогами,
предуказанными императором, легко обеспечивая себе пропитание и не  заг-
ромождая дорог, а когда настал нужный момент, они все  оказались  вокруг
Ульма, где, как в мешке, и задохся Мак с лучшей частью  австрийской  ар-
мии.
   24 сентября Наполеон выехал из Парижа, 26-го он прибыл в Страсбург, и
тотчас же началась переправа войск через Рейн. Начиная эту войну.  Напо-
леон тут же, на походе в Страсбурге, дал армии  окончательную  организа-
цию. Здесь уместно сказать о ней несколько слов.
   Войско, шедшее на Австрию, было названо официально великой  армией  в
отличие от других частей, стоявших гарнизонами и оккупационными корпуса-
ми в отдаленных от театра войны местах. Великая армия была разделена  на
7 корпусов, во главе которых были поставлены наиболее выдающиеся генера-
лы, возведенные после коронации Наполеона в чин маршалов.
   В общей сложности в 7 корпусах было 186 тысяч человек.  В  каждом  из
этих корпусов была и пехота, и кавалерия, и артиллерия, и все те  учреж-
дения, которые бывают при армии в ее целом. Мысль Наполеона  заключалась
в том, чтобы каждый из 7 корпусов сам по себе был как бы самостоятельной
армией. Главные артиллерийские и кавалерийские массы не зависели от  ко-
го-либо из маршалов, не входили ни в один из этих 7 корпусов, а были ор-
ганизованы совсем особыми частями великой армии и  были  поставлены  под
прямое и непосредственное командование самого императора: например, мар-
шал Мюрат, которого Наполеон назначил начальником всей кавалерии, состо-
явшей из 44 тысяч человек, являлся только его помощником, передаточной и
исполнительной инстанцией его повелений.  Наполеон  имел  возможность  в
нужный момент по своему усмотрению бросить всю свою артиллерию и всю ка-
валерию на помощь одному из 7 корпусов.
   Отдельно и от 7 корпусов, и от артиллерии  и  кавалерии  существовала
императорская гвардия. Это были отборные 7 тысяч человек (потом их стало
больше, я говорю лишь о 1805 г.); гвардия состояла из полков пеших  гре-
надер и пеших егерей, из конных гренадер и конных егерей, из двух эскад-
ронов конных жандармов, из одного эскадрона мамелюков, набранных в Егип-
те, и, наконец, из "итальянского батальона", так  как  Наполеон  был  не
только императором французов, но и королем  завоеванной  им  северной  и
средней Италии. Правда, в  этом  "итальянском  батальоне"  гвардии  было
больше французов, чем итальянцев. В  императорскую  гвардию  брали  лишь
особо отличившихся солдат. Они получали жалованье, пользовались  хорошей
пищей, жили в непосредственной близости к императорской главной  кварти-
ре, носили особенно нарядные мундиры и высокие медвежьи шапки.  Наполеон
очень многих из них знал в лицо и знал их жизнь и службу. Наполеон  вни-
мательно приглядывался к командному составу и без колебаний давал  гене-
ральский "диплом" людям, не достигшим 40-летнего возраста. А были у него
маршалы, ставшие таковыми в 34 года. Молодость являлась в наполеоновском
военном чинопроизводстве признаком положительным,  а  не  отрицательным,
как во всех без исключения тогдашних армиях.
   Своеобразна была дисциплина, введенная Наполеоном. Телесных наказаний
в армии он не допускал. Военный суд приговаривал в случае больших  прос-
тупков к смертной казни, к каторге, в более легких случаях -  к  военной
тюрьме. Но был один особо авторитетный институт - товарищеский суд, ниг-
де не обозначенный в законах, но при молчаливом согласии Наполеона  вве-
денный в великой армии. Вот что по этому поводу говорят очевидцы.  Прои-
зошло сражение. В роте заметили, что двух солдат никто во время  боя  не
видал. Они явились к концу и объяснили свое отсутствие.  Рота,  убежден-
ная, что виновные просто спрятались со страха, сейчас же  выбирает  трех
судей (из солдат). Они выслушивают обвиняемых, приговаривают их к смерт-
ной казни и тут же, на месте, расстреливают. Начальство все  это  знает,
но не вмешивается. На том дело и кончается. Ни один офицер не должен был
не только участвовать в суде, но даже и знать  (официально,  по  крайней
мере) о происшедшем расстреле.
   Самодержец, объявленный наследственным императором, помазанник  папы,
а с 1810 г. родственник австрийского царствующего дома.  Наполеон  сумел
внушить своим солдатам убеждение, что и он и они  по-прежнему  защитники
своей родины от Бурбонов, от интервентов, что он по-прежнему только пер-
вый солдат Франции. На самом деле в его глазах  солдаты  были  "пушечным
мясом", это выражение он довольно часто повторял, но, слепо веря и пови-
нуясь ему, солдаты давали ему вместе с тем фамильярные, ласковые, любов-
ные клички. Грозный Цезарь, перед которым трепетала Европа  и  пресмыка-
лись цари, для них был солдат; в разговоре меж собой  они  называли  его
"маленьким капралом", "стригунком" (ie petit tondu).
   Они верили также, что слова Наполеона: "в ранце каждого солдата лежит
жезл маршала" - не пустой звук; они охотно вспоминали, в каком чине  на-
чали свою службу и Мюрат, и Бернадотт, и Лефевр, и многие другие  звезды
императорского генералитета.
   В своих солдатах и офицерах Наполеон был вполне уверен, в генералах и
маршалах - не во всех и не в полной мере. Что касается военной роли мар-
шалов, то здесь дело обстояло так: Наполеон окружил  себя  целой  свитой
блестяще одаренных военных людей. Они были не похожи друг  на  друга  во
всем, кроме одной черты: они все обладали, хоть и в неодинаковой  степе-
ни, быстротой соображения, пониманием условий обстановки, умением прини-
мать быстрые решения, военным чутьем, указывавшим внезапно выход из без-
выходного положения, упорством там, где оно нужно, а главное -  Наполеон
приучил их с полуслова понимать его мысль и развивать ее дальше уже  са-
мостоятельно. Стратегический талант Наполеона делал маршалов  точнейшими
исполнителями его воли и в то же время не убивал в них самостоятельности
на поле сражения. И безграмотный рубака, добродушный Лефевр, и холодный,
жестокий по натуре аристократ Даву, и лихой кавалерист Мюрат, и  картог-
раф-оператор Бертье - все они были  недюжинными  тактиками,  обладавшими
большой инициативой. Храбрецы Ней или Ланн в этом  отношении  ничуть  не
уступали хитрому, рассудительному Бернадотту или методическому  Массена,
или сухому, сдержанному Мармону. Конечно, личное бесстрашие считалось  в
их среде совершенно обязательным: они должны были показывать  пример.  В
этом отношении у них выработалась совсем особая военная доблесть.  Когда
однажды  восторгались  геройской  храбростью  маршала  Ланна,  водившего
столько раз свои гусарские полки в атаку, присутствовавший Ланн с  доса-
дой вскричал: "Гусар, который не убит в 30 лет,-  не  гусар,  а  дрянь!"
Когда он это сказал, ему было 34 года, а спустя два года он пал,  убитый
ядром на поле сражения. Ланн был не просто удалым гусаром, а был способ-
ным полководцем. Таковы были помощники, которых выбрал себе и выдвинул в
первые ряды Наполеон.