мотьях, со ржавым ружьем, каталонский  ремесленник-рабочий,  с  железным
жгутом и длинным кинжалом. "Оборванцы!"- презрительно сказал о них Напо-
леон. Ему ли, владыке Европы, от которого бежали  русская,  австрийская,
прусская армии с артиллерией и кавалерией, с  царями  и  фельдмаршалами,
ему ли, слово которого разрушало старые державы и воздвигало новые, было
бояться этого "испанского отребья"?
   Но ни он сам и никто в мире не знал тогда, что именно эти "оборванцы"
начнут первые рыть ту пропасть, в которую суждено было  рухнуть  великой
наполеоновской империи.
   Когда в 1808 г. Наполеон затеял и осуществил свое испанское предприя-
тие, то он все время имел в виду прямой  исторический  пример,  который,
казалось, мог внушить большой оптимизм. В самом деле, ровно за  100  лет
до Наполеона один из его предшественников на французском  троне,  король
Людовик XIV, посадил на испанский престол своего внука  Филиппа  и  этим
водворил в Испании отрасль своей Бурбонской династии. Филипп и был родо-
начальником "испанских Бурбонов". Испанцы приняли нового короля и  новую
династию в те времена и удержали их на престоле, хотя  пол-Европы  тогда
пошло войной против Людовика XIV с целью удалить Филиппа. Почему же  те-
перь Наполеону, который вне  всяких  сравнений  могущественнее  Людовика
XIV, может не удаться подобная же комбинация? Почему он не может  водво-
рить в Испании династию "испанских Бонапартов"? И притом ему вовсе и  не
придется воевать с Европой, как пришлось Людовику XIV: Европа уже  разг-
ромлена и покорена; а с Россией - союз.
   Ошибка Наполеона заключалась в том, что он соблазнился чисто  внешней
аналогией. Он не захотел понять коренного отличия между  воцарением  Фи-
липпа Бурбона в Испании в 1700 г. и воцарением Жозефа Бонапарта  в  1808
г. Французское купечество, французские судовладельцы, французские  аван-
тюристы из дворян с восторгом приветствовали воцарение Филиппа,  рассчи-
тывая (как и сам Людовик XIV), что отныне громадные колониальные  владе-
ния Испании станут французским достоянием. Но тогда  они  жестоко  ошиб-
лись: испанские плантаторы и купцы единодушно воспротивились проникнове-
нию французского капитала в испанские колонии. Филипп  V  с  сокрушением
должен был отказать своим соотечественникам-французам в приравнении их в
правах к испанцам. Испания не сделалась в экономическом отношении данни-
цей Франции, и только поэтому Филипп V и испанские Бурбоны удержались на
престоле. Теперь же Жозеф Бонапарт под пышной мантией испанского  короля
являлся простым наместником Наполеона, его приказчиком по  осуществлению
на Пиренейском полуострове континентальной  блокады  и  по  планомерному
превращению Испании в предмет всесторонней эксплуатации, и исключительно
в интересах французской буржуазии. Ведь в Испании знали, что уже начиная
с брюмерского переворота 1799 г. Наполеона осыпали жалобами и  петициями
и суконные и полотняные фабриканты и другие промышленники Франции, наме-
тившие программу, которую всецело принял  Наполеон:  1)  Испания  должна
стать монопольным рынком сбыта французских фабрикантов; 2) Испания долж-
на поставить драгоценную, тогда единственную в мире по своим  качествам,
шерсть мериносов только на французские мануфактуры; 3) Испания (особенно
Андалузия) должна быть использована для разведения  тех  сортов  хлопка,
которые нужны французским текстильщикам и которые Наполеоном  воспрещено
покупать у англичан. Эта программа соединялась неразрывно с планом  пол-
ного прекращения торговли Испании с Англией, куда так много и  по  такой
дорогой цене сбывалось шерсти и откуда так много и так дешево закупалось
товаров для испанского потребления.
   Следовательно, для скотоводов, для шерстобитов, для  суконщиков,  для
всех вообще промышленников Испании, для всего крестьянства, так или ина-
че, прямо или косвенно связанного с добычей шерсти и  производством  су-
кон, и в тех частях Испании, где феодальные отношения еще  держались,  а
особенно там, где они уже  слабели,для  всего  землевладельческого  дво-
рянства, связанного  с  Англией  и  с  колониальным,  плантаторским  хо-
зяйством, подчинение Наполеону означало почти полное разорение. В  част-
ности, сейчас же прекращалась возможность сноситься с тогдашними  амери-
канскими богатейшими владениями Испании, с ее заморскими владениями  во-
обще (например, с Филиппинами на востоке  Индийского  океана),  так  как
Англия немедленно объявляла войну и отбирала  все  заморские  колонии  у
всякой европейской державы, как только эта  держава  входила  прямо  или
косвенно в орбиту наполеоновской политики. Все эти экономические интере-
сы разных классов страны, грубейшим образом нарушенные вторжением  Напо-
леона, в были той экономической почвой, на которой возник  пожар  нацио-
нально-освободительного движения, против всемогущего завоевателя.  Восс-
тавшие крестьяне и ремесленники Испании  оказались  способными  выдержи-
вать, казалось бы, непосильную борьбу. Но пока все  обстояло  как  будто
благополучно. Арестованные испанские Бурбоны разъехались по  назначенным
им местам ссылки под надзор полиции - в Фонтенебло и  в  Валансэ,  Жозеф
Бонапарт въехал в Мадрид.
   Правда, уже докладывали императору о некоторых мелких  неприятностях,
например, о том, что испанские крестьяне осмеливаются партиями  по  нес-
кольку человек ночью подкрадываться к французским бивуакам и стрелять, и
когда их ловят и расстреливают, то перед казнью они  только  молчат  или
презрительно ругаются. Докладывали и о том, что когда 2 мая, при  подав-
лении восстания в Мадриде, маршал Мюрат в упор  расстреливал  толпу,  то
эта толпа не рассеялась без остатка сразу, но, убегая, скрывалась в  до-
мах и из окон продолжала стрелять по французам; когда французы вбегали в
дома, чтобы схватить стреляющих, то испанцы, выпустив все патроны, коло-
ли ножами, били кулаками, кусались и дрались, пока держались на ногах, и
французы выбрасывали их из окон домов на мостовую, на штыки своих  това-
рищей лишь после самой отчаянной борьбы. Французы с первых же своих  ша-
гов в Испании натолкнулись на бесчисленные чуть не ежедневные проявления
самой неистовой фанатической ненависти к завоевателям. Французский отряд
вступает в деревню. Все пусто, жители ушли в лес. В одной  избе  застают
молодую мать с ребенком и находят там же припасы.  Подозревая  недоброе,
офицер, раньше чем позволить солдатам есть, спрашивает у женщины, не от-
равлены ли продукты. Получив успокоительный ответ, он приказывает ей са-
мой отведать первой эту пищу.  Не  колеблясь,  крестьянка  ест.  Не  до-
вольствуясь этим, он приказывает ей покормить этой пищей  ребенка.  Мать
сейчас же исполняет требуемое. Тогда некоторые  солдаты  принимаются  за
еду, а спустя короткое время и мать и ребенок, и поевшие солдаты умирают
в мучениях. Ловушка удалась.
   В первое время подобные эпизоды еще поражали французов, но вскоре все
это стало бытовым явлением, и уже никто  ничему  в  испанской  войне  не
изумлялся. Не смущали эти странности пока и Наполеона. Он не скоро понял
характер этой войны.