Однако уже с середины лета сказалось, что  некоторые  из  побежденных
держав начинают с большими надеждами глядеть на разгорающееся за Пирене-
ями пламя. Пошли слухи о вооружении Австрии... За  три  года,  прошедшие
после Аустерлица, Австрия отдохнула и оправилась. И при дворе в Вене,  и
в дворянстве, и среди купечества росли надежды на возможность  выбиться,
наконец, из-под пяты Наполеона. Заметим, что, как и в России, в Австрии,
в Венгрии, в Чехии дворянство больше всего страшилось продолжения  напо-
леоновского владычества, так как боялось, что Австрии будет так или ина-
че навязан Наполеоновский кодекс и старый феодальный уклад рухнет.
   Наполеон почувствовал необходимость продемонстрировать крепость фран-
ко-русского союза, чтобы обеспечить себя от всяких внезапностей со  сто-
роны Австрии, пока он справится с пиренейскими "мятежниками".
   "Его императорское величество быстро приведет к разуму дикую  испанс-
кую чернь",- почтительно писали в европейских газетах. "Кажется, разбой-
ник, наконец, сам наткнулся на нож",- шептали меж собой потихоньку  мно-
гие читатели этих газет в Пруссии, в Австрии, в Голландии, в  Италии,  в
ганзейских городах, в Вестфальском королевстве, в государствах Рейнского
союза, но они не смели еще верить в осуществление своих собственных упо-
ваний. При этих-то настроениях вдруг было объявлено,  что  осенью  (1808
г.) французский и русский императоры встретятся в Эрфурте.
   Эту демонстрацию крепости франко-русского союза Наполеон замышлял уже
давно. Но в середине июля 1808 г. случилось неожиданное событие, которое
заставило Наполеона ускорить свидание с Александром. Генерал Дюпон, шед-
ший на завоевание южной Испании и вторгшийся уже в  Андалузию,  занявший
г. Кордову и продвигавшийся дальше, оказался в громадной выжженной солн-
цем равнине без продовольствия, окруженный бесчисленными партизанами  из
крестьян, со всех сторон нападавшими на его отряд. И 10 июля недалеко от
Байлена Дюпон сдался со своим отрядом. Конечно, это еще  не  знаменовало
освобождения Испании от французов, но впечатление, произведенное на  Ев-
ропу этой капитуляцией, было громадным. Непобедимые  войска  Французской
империи потерпели хотя частичное, но бесспорное поражение. Узнав об этом
событии, Наполеон впал в гнев и предал Дюпона военному суду. У Наполеона
было своеобразное представление о том,  что  нравственно,  а  что  безн-
равственно: "Наибольшая из всех безнравственностей (la plus  grande  des
immoralites) - это браться за дело, которое  не  умеешь  делать",заявлял
он. А если за дело военного командования берется неспособный генерал, то
эта "безнравственность" превращается уже в прямое  тягчайшее  преступле-
ние. И Дюпон погиб в его мнении навсегда.
   Наполеон сразу почувствовал серьезное политическое значение  байленс-
кой катастрофы. Он хотя и прикидывался спокойным, упирая на то, что бай-
ленская потеря - совершенный пустяк в сравнении  с  ресурсами,  которыми
владеет его империя, но понимал отлично,  как  это  событие  должно  по-
действовать на Австрию, которая стала вооружаться с удвоенной  энергией.
Австрия видела, что у Наполеона неожиданно оказался  не  один  фронт,  а
два, и что этот новый южный испанский фронт будет отныне очень ослаблять
его на Дунае. Чтобы удержать Австрию от войны, нужно было  дать  ей  по-
нять, что Александр I вторгнется в австрийские владения с востока,  пока
Наполеон, его союзник, будет с запада идти на Вену.  Для  этого  и  была
главным образом затеяна эрфуртская демонстрация дружбы  обоих  императо-
ров.
   Александр I переживал трудное время после Тильзита. Союз с Наполеоном
и неизбежные последствия этого союза - разрыв с Англией - жестоко  заде-
вали экономические  интересы  и  дворянства  и  купечества.  Фридланд  и
Тильзит считались не только несчастьем, но и позором.
   Александр надеялся, поверив обещаниям Наполеона, что, приобретя  бла-
годаря франко-русскому союзу со временем часть Турции, он успокоит  этим
придворную, гвардейскую, общедворянскую оппозицию. Но время шло, а ника-
ких шагов со стороны Наполеона, направленных в эту сторону,  предпринято
не было; мало того, до Петербурга начали доходить слухи, будто  Наполеон
подстрекает турок к дальнейшему сопротивлению в той войне,  которую  они
вели в это время против России. В Эрфурте оба участника  франко-русского
союза надеялись рассмотреть поближе доброкачественность карт, при помощи
которых каждый из них ведет свою дипломатическую игру. Оба союзника  об-
манывали друг друга, оба это знали, хотя еще пока и не  вполне,  оба  не
доверяли друг другу ни в чем и оба нуждались  друг  в  друге.  Александр
считал Наполеона человеком величайшего ума; Наполеон признавал  диплома-
тическую тонкость и хитрость Александра. "Это настоящий византиец",- го-
ворил французский император о русском царе. Поэтому при первой встрече в
Эрфурте 27 сентября 1808 г. они с жаром обнялись и расцеловались публич-
но и не переставали проделывать это две недели подряд, ежедневно  и  не-
разлучно показываясь на смотрах, парадах, бахчах, пирах,  в  театре,  на
охоте, на верховых прогулках. Публичность  была  самым  главным  в  этих
объятиях и поцелуях: для Наполеона эти поцелуи утратили бы всю свою сла-
дость, если бы о них не узнали австрийцы, а для Александра - если  бы  о
них не узнали турки.
   Александр за год, прошедший между Тильзитом и Эрфуртом, удостоверился
в том, что Наполеон только поманил его обещанием отдать ему "Восток",  а
себе взять "Запад"; ясно было, что он не только не позволит царю  занять
Константинополь, но что даже Молдавию и Валахию  Наполеон  предпочел  бы
оставить в руках турок. С другой стороны, царь видел,  что  Наполеон  за
целый год после Тильзита не удосужился убрать свои войска  даже  из  той
части Пруссии, которую он возвратил прусскому королю. Что касается Напо-
леона, то для него самым главным делом было удержать Австрию от  выступ-
ления против Франции, пока ему. Наполеону, не удастся покончить с разго-
ревшейся в Испании партизанской войной. А для этого Александр должен был
обязаться активно действовать против Австрии, если Австрия решится  выс-
тупить. И вот этого-то прямого обязательства Александр не хотел ни дать,
ни выполнить. Наполеон согласен был наперед отдать за эту русскую  воен-
ную помощь Александру Галицию и даже еще владения у Карпат. Впоследствии
самые  выдающиеся  представители  как  славянофильской,  так  и   нацио-
нально-патриотической школы русской историографии горько упрекали  Алек-
сандра в том, что он не пошел на эти предложения Наполеона  и  пропустил
случай, который уже никогда более не повторялся. Но Александр подчинился
после слабых попыток сопротивления тому сильному течению в русском  дво-
рянстве, которое видело в союзе с Наполеоном, дважды разгромившим  русс-
кую армию (в 1805 и 1807 гг.), не только позор (это бы еще куда ни шло),
но и разорение. Анонимные письма, напоминавшие  Александру  о  том,  чем
кончил Павел, его отец, который тоже вступал в дружбу с Наполеоном, были
достаточно убедительны. И все-таки Александр боялся Наполеона и рвать  с
ним ни за что не хотел. По указанию и приглашению  Наполеона,  желавшего