При таком рабском повиновении континента справиться с оставшимся вра-
гом - Англией - казалось вполне возможным. Других врагов не должно поми-
нать: "нищие канальи", как называл Наполеон испанцев, в счет не шли,  т.
е. он не хотел удостаивать их чести считать неприятелями. Он делал  вид,
что с ними уже не воюет, разбив их снова наголову  в  1809-1810  гг.,  а
просто приказывает их ловить и расстреливать. Этой иллюзией ему не очень
долго пришлось себя тешить: партизанская война, гверилья,  продолжалась.
Но и тут император видел первопричину зла в англичанах, посылавших в Ис-
панию помощь уже не только оружием, но и целыми отрядами.
   Англия, и только Англия, стоит на дороге. Смертельный поединок  между
Наполеоном и Англией мог кончиться лишь гибелью одного  из  противников.
Но тщетно Наполеон пытался превратить свой поединок в борьбу всего евро-
пейского континента против Англии. Блокада больно  (и  чем  дальше,  тем
больнее), била одним концом по Англии, а другим по континенту.  Наполеон
знал это, но именно это-то и приводило его уже не  в  смущение,  как  до
Тильзита, уже не в беспокойство и раздражение, как после Тильзита,  а  в
нескрываемое бешенство.
   Гнев его в эти годы направлялся прежде всего против тайных  нарушите-
лей континентальной блокады,- явных, открытых ослушников не было на всем
континенте Европы, если  не  считать  испанского  повстанческого  прави-
тельства, образовавшегося на самом юге Пиренейского полуострова. Распра-
ва была короткая. Контрабандистов расстреливали, конфискованные английс-
кие товары сжигали,  мирволящих  контрабанде  монархов  Наполеон  сгонял
прочь с престола.
   В 1806 г. Наполеон назначил королем Голландии своего  младшего  брата
Людовика. Новый король понимал, что полное прекращение торговых связей с
Англией грозит голландской торговой буржуазии, сельскому хозяйству, тор-
говому мореплаванию полнейшим разорением и  что  с  Голландией  эта  хо-
зяйственная катастрофа случится гораздо .раньше, чем с  другими,  потому
что с тех пор, как англичане отняли у нее все ее колонии  (именно  после
установления над ней французского владычества), Голландия в значительной
степени зависела в своих торговых оборотах от сбыта в Англию водок,  сы-
ров, тонкого полотна и от получения из Англии колониальных товаров.  Все
это заставляло Людовика Бонапарта смотреть сквозь пальцы на  контрабанд-
ную торговлю голландского побережья с англичанами.
   После нескольких грозных выговоров Наполеон лишил своего брата  прес-
тола, Голландское королевство объявил уничтоженным, а Голландию  присое-
динил в 1810г. особым декретом к Французской империи и  разделил  ее  на
департаменты, куда и назначил префектов. Донесли ему, что ганзейские го-
рода - Гамбург, Бремен и Любек - недостаточно строго борются  с  контра-
бандой и что его представитель в Гамбурге, Бурьен, берет взятки  за  по-
пустительство. Наполеон немедленно отставил Бурьена, а ганзейские города
тоже присоединил к Французской империи.
   Он выгонял маленьких немецких самодержцев, имевших владения на берегу
моря, не потому, что они в чем-либо провинились, а потому,  что  доверял
только себе самому. Изгнал  он  герцога  Ольденбургского  и  присоединил
Ольденбург к своим владениям, хотя это и  вызвало  большое  недовольство
императора Александра, с которым Ольденбургский был в родстве.
   Континентальная блокада тяжко сказывалась  на  потребительской  массе
всей Центральной Европы и, кроме того, вконец разоряла торговую  буржуа-
зию и судовладельцев ганзейских городов и всего морского  побережья  се-
верной Германии. Даже в совсем задавленной цензурными строгостями печати
покоренных  стран  это  иногда  обиняком  проскальзывало.  "Политические
статьи, печатающиеся в Германии, всегда будут требовать внимания со сто-
роны французского правительства,- докладывалось министру полиции в  1810
г.,- немец любит политические рассуждения, он читает  с  жадностью  свои
многочисленные газеты, ежемесячники, альманахи и  календари,  не  говоря
уже о брошюрах, драмах и романах, в которых ловкие авторы умеют предста-
вить Рейнский союз как рабство, союз Франции  и  Австрии  как  результат
взаимного истощения, Англию как непобедимую страну, русских как  наслед-
ников всемирной монархии". Неладно, с цензурной  точки  зрения,  обстоит
дело и с Голландией, вконец разоренной континентальной блокадой,  потому
что она, можно сказать, и жила главным образом морской торговлей. В Гол-
ландии тоже наблюдается тот же порок, как и в северной Германии: "в  ней
слишком много газет",- читаем мы в другом докладе по полиции.
   Но с газетами Наполеону справиться было совсем легко,- этим он никог-
да не затруднялся. Гораздо замысловатее было осуществить полностью  бло-
каду на деле.
   Трудности затеянного дела обступали Наполеона со всех сторон:  оказа-
лось, что найти для всего колоссального побережья Европы  несколько  де-
сятков тысяч таможенных чиновников, жандармов, полицейских и вообще  чи-
новников всякого рода и всякого ранга, которые честно, неподкупно и  ре-
тиво исполняли бы свои обязанности, было гораздо  труднее,  чем  распра-
виться с мирволящим королем или плутующим наместником. За кофе,  за  ка-
као, за сахар, за перец, за пряности европейская  потребительская  масса
платила в пять, в восемь, в двенадцать раз больше, чем  до  блокады,-  и
она получала эти товары, хотя и не в прежнем количестве. За красящее ин-
диго, за хлопок, без которого останавливались мануфактуры,  французские,
саксонские, бельгийские, чешские, прирейнские бумагопрядильщики и ситце-
набивщики платили в пять и в десять раз дороже, и они получали эти това-
ры, хотя тоже не в таком количестве, как прежде. Куда же шла  эта  чудо-
вищная искусственная прибыль? Во-первых, в карманы  английских  судовла-
дельцев и контрабандистов и, во-вторых, в карманы  наполеоновских  тамо-
женных чиновников и жандармов. Когда дежурному объездному пикету или та-
моженному чиновнику предлагали за то, чтобы они  согласились  одну  ночь
спокойно проспать, сумму, равную их жалованию за  пять  лет,  или  когда
жандарму за то, чтобы он погулял в течение трех часов подальше от данно-
го прибрежного места, предлагали тонкого сукна на 500 франков золотом  и
сахарного песка на другие 500 франков, то соблазн оказывался слишком ве-
лик.
   Наполеон это знал и видел, что на  этом  фронте  ему  победить  будет
труднее, чем при Аустерлице, Иене или Вагра-ме. Он  назначал  и  посылал
ревизоров и контролеров, и постоянных и чрезвычайных, но и их подкупали.
Он смещал и отдавал под суд, но заместитель продолжал дело смещенного  и
осужденного и только старался быть осторожнее. Тогда император  придумал
новую меру. Начались повальные обыски уже не только в прибрежных городах
и селах, но и далеко в центре Европы, в  магазинах,  складах,  конторах.
Конфисковались все товары "английского  происхождения",  причем  обязан-
ность доказывать неанглийское их происхождение возлагалась на владельцев
этих товаров. В панике разоряемые владельцы  наиболее  подозрительных  в