данном случае колониальных продуктов старались доказать, что эти  товары
американского, а не английского происхождения. И  действительно,  амери-
канцы делали в это время золотые дела, покрывая своим  флагом  и  сбывая
привозимые на их судах английские товары.
   Тогда Наполеон трианонским запретительным тарифом 1810 г. сделал  ле-
гальную торговлю колониальными продуктами невозможной, откуда бы они  ни
происходили. И вот по всей Европе запылали костры:  не  веря  таможенным
чиновникам, полиции, жандармам, властям крупным и мелким, начиная от ко-
ролей и генерал-губернаторов и кончая ночными сторожами и конными страж-
никами, Наполеон приказал публично сжигать  все  конфискованные  товары.
Толпы народа угрюмо и молчаливо, по свидетельству очевидцев, глядели  на
высокие горы ситцев, тонких сукон, кашемировых  материй,  бочек  сахара,
кофе, какао, цибиков чая, кип хлопка и хлопковой пряжи,  ящиков  индиго,
перца, корицы, которые обливались и обкладывались  горючим  веществом  и
публично сжигались. "Цезарь безумствует",- писали английские газеты  под
впечатлением слухов об этих зрелищах. Наполеон решил, что  только  физи-
ческое уничтожение всех этих привозных сокровищ может сделать контрабан-
ду в самом деле убыточным предприятием и распространить риск  не  только
на тех, кто берется в глухую ночь выгрузить  в  укромном  местечке,  под
утесом на пустынном берегу, привезенный товар, но и  на  богатых  купцов
Лейпцига, Гамбурга, Страсбурга, Парижа, Антверпена,  Амстердама,  Генуи,
Мюнхена, Варшавы, Милана, Триеста, Венеции и т, д., которые  перекупают,
спокойно сидя у себя в конторе, этот контрабандный товар уже из  третьих
и четвертых рук.
   Некоторая часть буржуазии как Французской империи, так  и  вассальных
стран сумела выкачивать громадные прибыли и в этих условиях, она продол-
жала в общем похваливать континентальную блокаду и одобрять все меры им-
ператора против тайного подвоза английских товаров. В  особенности  были
довольны металлурги. Но уже среди  текстильных  фабрикантов  раздавались
наряду с похвалами и жалобы: без хлопка все-таки нельзя было делать сит-
цы, без индиго все-таки нельзя было красить материи.
   Что касается  буржуазии  торговой  и  ремесленников,  занятых  произ-
водством предметов роскоши, то здесь ропот был еще  сильнее:  с  грустью
вспоминали те недолгие месяцы Амьенского мира 1802-1803 гг., когда тыся-
чи богатых англичан хлынули в Париж и разом раскупили чуть ли не все из-
делия столичных ювелиров и чуть ли не весь бархат  и  шелк  на  лионских
складах. Жаловались на бесконечные войны, разорявшие  былых  европейских
клиентов. Еще больше роптала вся потребительская масса, жестоко перепла-
чивавшая на кофе, сахаре, да и на мануфактурах, избавленных от  английс-
кой конкуренции и поэтому вздорожавших.
   При этой-то обстановке и разразился торгово-промышленвый кризис  1811
г.
   Уже поздней осенью 1810 г. стало наблюдаться сокращение  сбыта  фран-
цузских товаров, и это явление, быстро прогрессируя, охватило всю  импе-
рию и особенно "старые департаменты", т. е., другими словами, Францию  в
точном смысле этого слова. Промышленники и торговцы почтительнейше жало-
вались на то, что блокада бьет по карману не только англичан, но начина-
ет бить и их, что у них нет сырья, что, эксплуатируя побежденные  народы
(петиционеры выражались несравненно мягче и изящнее), его  императорское
величество уменьшил во всей Европе  покупательную  силу  потребителя,  а
произвольными конфискациями товарных складов и разгулом беззакония и са-
моуправства военных и таможенных властей (они и тут выражались вовсе  не
так, а гораздо ласковее)  император  может  подорвать  возможность  нор-
мального кредита, без которого ни промышленность, ни торговля  существо-
вать не могут.
   Кризис усиливался с каждым месяцем. У владельцев целого ряда бумагот-
кацких, прядильных и ситцевых мануфактур, Ришар-Ленуара, например, у ко-
торого перед кризисом 1811 г. работало 3600 прядильщиков  и  прях,  8822
ткача, 400 ситценабивщиков, в общем больше 12 тысяч человек,-в  1811  г.
не осталось бы и пятой части этого количества, если бы Наполеон не велел
выдать ему экстренную субсидию в 1,5 миллиона франков золотом. Но  банк-
ротства быстро следовали за банкротствами. В марте 1811 г. Наполеон рас-
порядился выдать амьенским фабрикантам 1 миллион субсидии и сразу  на  2
миллиона закупил товаров в Руане, Сен-Кантене и Генте. Огромные субсидии
были ассигнованы и Лиону. Но все это было только каплей в море.
   Среди документов, которые автор этой книги нашел в Национальном архи-
ве Франции и которые характеризуют грандиозное  развитие  кризиса,  наи-
большее впечатление производят документы, подводящие  общие  итоги.  Ми-
нистр внутренних дел сообщил  Наполеону  19  апреля  1811  г.:  "Рабочие
большей части промыслов жалуются,  что  они  без  работы.  Уверяют,  что
большое количество рабочих беспрерывно эмигрирует". В Руане  безработица
была такая страшная и разорение фабрикантов так очевидно,  что  Наполеон
вынужден был ассигновать 15 миллионов на поддержку  погибающих  мануфак-
тур.
   Сановники осмелели. Управляющий Французским банком  прямо  доложил  7
мая 1811 г. императору, что покоренные страны слишком разорены и что  до
их покорения французские товары сбывались в большем количестве, чем пос-
ле их покорения; что в Париже ремесленники, нанятые  выделкой  предметов
роскоши, голодают; что потребление и внутри и вне страны круто  сократи-
лось... Наполеон давал субсидии, но ничуть не смягчал блокады.  Английс-
кие товары (а все колониальные продукты подводились под английские) кон-
фисковались по-прежнему. Летняя ярмарка в Бокэре в 1811  г.  была  прямо
уничтожена внезапным налетом полиции, конфисковавшей "целую улицу" скла-
дов сахара, пряностей, индиго и т. д.
   Наполеон, кроме многомиллионных ссуд и субсидий фабрикантам, прибег в
1811 г. к гигантским заказам за счет  казны:  так,  он  произвел  колос-
сальные закупки шерстяных материй для армии, дал громадные заказы лионс-
ким шелковым и бархатным мануфактурам для дворцов, приказывал всем подв-
ластным ему европейским дворам делать закупки в Лионе и достиг того, что
если в июне 1811 г. в Лионе работало  в  шелковой  промышленности  всего
5630 станков, то в ноябре работало 8000. Зима была трудная. Глухое  бро-
жение в этот период проявлялось как на рабочих окраинах Парижа, так и  в
других промышленных центрах. Не все успевали подслушать полицейские шпи-
оны, не обо всем удалось по душе  разговориться  в  рабочих  предместьях
провокаторам, во всяком случае в 1811 г. среди рабочего населения  было,
конечно, далеко не так благополучно, как это пытаются изобразить  совре-
менники и позднейшие историки. Наполеон часто говорил, что  единственная
революция, которая может быть опасна,- это "революция пустого  желудка".
"Наполеон неоднократно говорил мне,- пишет министр Наполеона  Шапталь  в
своих воспоминаниях,- что он боится народных восстаний, когда они  вызы-