на постоянное развитие как рынка, так и всех субъектов рынка: продавцов и
покупателей, потребителей и производителей. Ц. должна быть оценкой
способности субъекта эффективно включаться во всеобщую рыночную связь, а не
лишь того или иного отдельно взятого технологического, организационного
аспекта хозяйственной деятельности, например, умения сделать ту или иную
вещь, затратить на что определенные усилия, ресурсы и т. д. Ц. должна
включать возможность получения дополнительного дохода за новые творческие
решения, за идею, например, за выпуск новых позитивно оцениваемых товаров,
умение развить в потребителе новую потребность и т. д., и наоборот - Ц.
падает до уровня самоокупаемости и ниже при неспособности занять позицию на
рынке. Ц. в конечном итоге интегральная социальная оценка эффективности
посредничества, нового сочетания видов труда и т. д., оценка
воспроизводственной деятельности, уровня творчества и рефлексии, не
сводимая к издержкам.
  В основе Ц. в традиционной и либеральной цивилизациях лежат различные
представления о справедливости, что в расколотом обществе может быть
предметом тяжелейшего внутреннего конфликта, фактором дезорганизации.
Архаическое сознание, стремящееся к уравнительности, не признает
нравственным получение дополнительного дохода, связанного с трудом по
освоению рынка. Доход в этой культуре, а следовательно и Ц.
  могут быть связаны лишь с "трудом", т. е. с затратами труда на
производство вещей (здесь корни явления называемого в советской
экономической науке "затратным механизмом"), с тем, что люди "вкалывают",
тогда как в условиях господства экономики основа Ц. перемещается к условиям
акта реализации, к созданию, производству этих условий. В промежуточной
цивилизации, осложненной расколом, не может быть внутренне последовательной
системы Ц. так как в этом обществе заложены дезорганизующие друг друга
принципы, связанные с разными нравственными идеалами. Это неизбежно
порождает случайность Ц. с точки зрения экономической эффективности и
соответствует псевдообщему характеру связи в обществе. Паталогичность
ситуации ценообразования объясняется в конечном итоге тем, что нормы
хозяйственной связи, основанной на дофеодальных и феодальных принципах,
требуют стабильных цен, тогда как стремление к росту и развитию требует
подвижных Ц., которые вытесняли бы с рынка все устаревшее и утверждали все
более эффективное.
  Случайность Ц. лишает их экономического содержания, делает в известном
смысле абстрактным выражением натурального продукта, псевдонатуральным
показателем (см. Вал). Коренное различие основ Ц. в условиях развития
экономики и псевдоэкономики заключается в том, что в первом случае Ц.
формируются в процессе постепенного втягивания всех существующих форм
хозяйственной деятельности во всеобщность. При этом в основе всех
результатов труда формируется всеобщая связь, стремление к повышению
эффективности (что не отменяет и противоположных тенденций), к постоянному
замещению одних форм труда другими, например, физического умственным, к
гибкости структуры производства, перехода всеми формами труда через рубеж
организационной революции и т. д. В системе псевдоокономики сохраняется
изолированное развитие различных хозяйственных форм, застойные анклавы,
массовый ручной и малопроизводительный труд, гигантские разрывы в
производительности и т. д. В таком обществе Ц., основанная на компенсации
так называемых общественно необходимых затрат невозможна (в обществе нет
рынка и, следовательно, нет никакого механизма реального выявления и
реального использования принципа, ориентированного на эти затраты). В
обществе также невозможна Ц., ориентирующая на развитие и прогресс, нет
механизма, способного постоянно соединять таланты и потребности для решения
динамичных задач, для распределения затрат и эффекта, не развита
способность соответственно изменять свои отношения (см. : организационная
революция) и тем более оценивать экономический эффект этих изменений. В
этой ситуации Ц. неизбежно лишь фиксирует натуральный обмен, который в
общем может иметь место и без Ц. Следовательно, в определенной ситуации
открывается возможность случайных Ц.
  Мощным фактором давления на Ц. является ведущий характер в обществе
системы монополии на дефицит. Она стимулирует стремление держателей
дефицита превратить каждую Ц. в монопольную, что должно максимизировать
зависимость общества от данного держателя дефицита. Растревоженные
попытками модернизации архаичные хозяйственные структуры отвечают на нее
мощной агрессией роста Ц., пытаясь тем самым переложить на общество
издержки дезорганизации. При этом дополнительный доход от повышения Ц.
  идет в значительной степени не на накопление, а на покрытие
расточительства слепого, лишенного экономического зрения ведомства, которое
не интересуется собственными издержками, что наблюдалось еще задолго до
1917 года.
  Случайность Ц. по отношению к экономическим критериям не делает их
случайными в качестве инструмента распределения ресурсов в обществе между
основными социальными силами синкретического государства; высшей властью,
интегрирующей общество в целом; властями среднего уровня, куда входят
ведомства, а также регионы разных масштабов; локальными мирами;
предприятиями, местными советами и т. д. Между этими тремя уровнями идет
борьба за дефицит, который многомиллионный рядовой потребитель,
стимулируемый растущим утилитаризмом, пытается перераспределить в свою
пользу. Локальные миры, ведомства, правящая элита, кровно заинтересованы в
повышении Ц. для укрепления монополии на дефицит, для концентрации ресурсов
в своих руках. Это давление, по-видимому, не сдерживается страхом перед
перспективой получить в качестве результата всеобщий распад связей.
  Ослабление правящей элиты выражается между прочим в том, что она
стремится идти навстречу своим оппонентам. Это делается парадоксальным
образом. Она устанавливает Ц., которая достаточно высока для производителя
и достаточно низка для потребителя. Это абсурд может иметь место лишь в
одном случае, т.е.
  тогда, когда государство выплачивает многомиллиардную разницу из бюджета.
Эта дотация, достигшая гигантских размеров, имеет совершенно иную природу,
чем дотации производителям на Западе. Складывается своеобразный парадокс
Ц., возникший в результате нарушения законов соотношения хозяйственных
отраслей, т. е. любая Ц., например на основные продукты сельского
хозяйства, будет либо разорительна для производителя, либо для потребителя,
либо дли тех и других вместе. История Ц. на продукты сельского хозяйства,
начиная с первой мировой войны, говорит об этом достаточно ясно. Общество
выходило из этой ситуации лишь инверсионным образом, перекладывая бремя то
на одну сторону, то на другую, решая вопрос умножением дотаций. Это не было
простой ошибкой, но результатом особого хозяйственного развития.
  В этой ситуации грозную опасность стабильности общества представляет