"И ЛЕКАРСТВО ЕСТЬ ЯД, И ЯД ЕСТЬ ЛЕКАРСТВО..."

     В ожидании свадьбы царь был скромен и не проливал крови. И дышалось ему легче, и сил прибавилось. Почувствовав себя молодоженом, он снова стал париться в бане. Ходил он туда вместе с Борисом Годуновым. Борис был недавно пожалован из рынд в царские мыльники и получал пятьдесят рублей в год. Никто не мог так усладить в парильне березовым веником, как он.
     Сегодня был постный день, и царю подали на обед только рыбное. Иван Васильевич попробовал стерляжьей ухи, съел пирог с палтусом и принялся за отварного осетра. Обедал он в маленькой комнате вместе с князем Никитой Одоевским и князем Василием Ивановичем Шуйским. Настроение у царя было превосходное, он шутил, много смеялся.
     Похвалив осетра, вытер полотенцем губы, отпил глоток вина. Он еще держал кубок в руках, когда в дверях показался бледный перепуганный лекарь.
     - Ваше величество, - кланяясь, сказал Бомелий, - с нерадостной вестью я пришел...
     Царь Иван поднял на него тусклые, впалые глаза.
     - Царевна Марфа нездорова, ваше величество.
     - Что с ней? - спросил царь, не чувствуя еще ничего плохого. - Угорела, наверно?
     - Ваше царское величество, я не могу сказать наверное, но... но...
     - Не тяни!
     - Ваше величество, я думаю... есть основания считать, что царевна отравлена.
     - Опоили?! - Царь поперхнулся, вскочил с кресла. - Не верю! Кто это может здесь, в опричнине! А другой никто без моего позволения не смеет войти во дворец!
     - Ваше величество, - Бомелий с мольбой скрестил на груди руки, - я... я принял все меры, может быть, удастся спасти...
     Царь нащупал рукой сиденье. Сел.
     - Малюту... - приказал он стоявшему около него Годунову. - Пусть не медлит.
     Пока не пришел Скуратов, никто не проронил ни слова.
     - Как ты мог допустить, где были твои люди? - напустился царь на запыхавшегося Малюту.
     - Что случилось, великий государь? - Скуратов бросил быстрый взгляд на лекаря. Пожалуй, первый раз за многие годы он по-настоящему испугался.
     - Мою невесту Марфу опоили! - И царь отвесил пощечину своему любимцу.
     Малюта упал на колени и поцеловал ударившую его руку.
     - Не гневайся на меня, великий государь... - Голос Скуратова дрожал. - Если с Марфой Васильевной что неладно, я найду виноватого. Найду, не уйдет...
     Иван Васильевич постепенно осознавал случившееся. Отравили невесту! Его невеста Марфа Васильевна может умереть! В глубине его души вздымалась ярость. Но он заставил себя побороть ее.
     - Пойдем, Бомелий, со мной, я хочу видеть царевну... И ты, Григорий...
     Сам распахнув дверь в опочивальню Марфы, негромко сказал:
     - Вон отсюда, все вон!
     Боярыни, теремные девушки-прислужницы, обступившие постель царевны, в испуге кинулись к выходу. Царь каждую проводил тяжелым взглядом.
     Осталась только боярыня-мамка Ульяна Сабурова.
     Царь неровными шагами подошел к изголовью и увидел бледное, вровень с наволочкой, лицо и неестественно расширенные глаза невесты.
     Всего десять дней прошло с тех пор, как он выбрал ее из тысяч, молодую, пышущую здоровьем. А сейчас...
     В глазах царевны Марфы стояли слезы.
     - Спаси меня, великий государь, спаси меня! Я жить хочу!
     Ивана Васильевича потрясли эти простые слова. До сих пор он никого не спасал, а только губил. А теперь его молодая невеста верит, что он всемогущ в жизни, ее государь...
     Царь уже поверил, что Марфу отравили. Желание спасти ее было настолько велико, что припадок бешенства, которого всегда все так боялись, не наступил.
     Царь обернулся к Бомелию.
     - Не вылечишь царевну - сожгу живого. Посажу в клетку и сожгу, - сказал он без гнева. - А ты, - кивнул Малюте, - всех, кто был около Марфы, бери в пытошную. Вечером я сам к тебе прибуду. Пытать, пока не найдем злодея! А этого - напоследок. - Он посмотрел на лекаря.
     - Ваше величество, - опомнился трясущийся Бомелий, - я прошу разрешения остаться у царевны. Лечить надо, не откладывая минуты... А вас, ваше величество, прошу выпить две ложки снадобья, что я вам приготовил вчера... Теплой воды сюда и много молока, - распорядился лекарь. Он понял, что от жизни Марфы Собакиной зависит его жизнь.
     - Лечи, - пересиливая себя, сказал царь. - И вылечи!
     Самообладание стало его покидать. Затряслись ноги и руки. Гнев неодолимой волной ударял в голову.
     Царь круто повернулся к двери. Следом, переваливаясь, словно упитанный петух, спешил Скуратов, за ним семенила боярыня-мамка.
     Думный дворянин тотчас выполнил повеление. Все, кто был поблизости от царевны со времени ее вступления во дворец, схвачены и брошены в застенок. Не зная, как быть дальше, Малюта отправился домой, поднялся в свою комнату и надолго задумался. Пытать людей бесполезно. Марфу Васильевну отравил лекарь Бомелий. Он, Малюта, сам приказал ему... Василий Собакин хвалился уничтожить опричнину руками своей дочери. Значит, он, Малюта, поступил правильно. Он защищал себя, свой дом, своих детей. Что делать? На этот раз сложилось неудачно. Марфа Собакина понравилась царю, он и не подумал остановиться на Евдокии Сабуровой, как предполагал Малюта. Возникло дело, в котором он, Малюта, не вместе с царем, а против него. Но теперь не поправишь, назад не вернешь. Понемногу он привел мысли в порядок. "Кто еще может быть заинтересован в смерти Марфы?" - спрашивал он себя. Кто-нибудь из родственников покойной царицы Анастасии? Начать с боярыни Шереметевой. У него на допросе она все скажет. Скажет, что подсыпала яд, оговорит кого угодно... Скуратов тяжко вздохнул. Времена пошли другие, оступиться легко. Он понимал, что вера царя в опричнину поколебалась. Нужно ли было искать вину Афанасия Вяземского? Или старика Алексея Басманова? Они были твердыми людьми, и царь им верил. С ними считались и земские. "Я думал, что устраню своих соперников и мне будет вольготнее одному при царе", - признался он себе. Но теперь Малюта видел, что события поворачивались не так, как хотелось. Вокруг царя появились люди, враждебные опричнине.
     "А если найти новых друзей в лагере противников, в земщине? - Малюта грустно усмехнулся. - Вряд ли. Буду там искать, потеряю последних у своих. Нет, остался один верный путь: снова убедить царя, что он окружен изменниками, что без опричнины, без верного Гриши ему не прожить и одного дня, придумать что-нибудь страшное...
     Марфа - царская невеста. Раз ее отец хвалился расправиться с опричниной, значит, он на что-то надеялся. Моя палка о двух концах: одним я бью врагов опричнины, другим пугаю царя. Раз измена заползла в Александрову слободу и во дворце отравляют невесту царя, значит, враг силен и опричнина государю нужна. Должна быть нужна!"
     Поздно вечером Скуратов плотно поужинал, снял со стены тюремные ключи и подвесил их к поясу. Накинув на плечи плащ, подбитый мехом, взяв в руки слюдяной фонарь, он отправился в пытошную. Царь, хоть и грозился, не пришел.
     На следующий день царь Иван посетил больную невесту.
     - Полакомься, Марфенька, в нашем саду выросло. - Он протянул ей большое красное яблоко.
     - Спасибо, великий государь.
     - Скоро свадьба, голубушка, царицей станешь, веселей смотри, - старался он ее подбодрить.
     - На сердце тяжело, великий государь, и тело ломит.
     Царь прикоснулся к побледневшей щеке Марфы сухими холодными пальцами.
     - Не лечит разве Бомелий?
     - Лечит, великий государь. Однако здоровья только чуть прибавляется. Но ты спасешь меня?
     - Выздоровеешь... А что, разве плох лекарь?
     - Нет, он старается... - Девушка не хотела обижать немца.
     Царь поцеловал в лоб невесту и, мягко ступая по толстому ковру, вышел из опочивальни. У дверей слуги с трепетом ждали его.
     - Развеселить царевну - не то всех на конюшню. Запорю! - Царь Иван хмуро посмотрел на дрожавших от страха женщин.
     - Сделаем, великий государь, - ответила старшая верховая боярыня <Распорядительница в царевниных покоях.>. - Постараемся, батюшка.
     Царь кивнул головой.
     - Не крепка царевна к твоей государевой радости, - осмелела боярыня. - Ох, как не крепка!
     - Старая ворона! - рассвирепел царь и ударил ее вдоль спины посохом. - Будешь каркать, плетей отведаешь!
     Боярыня всхлипнула и повалилась на пол...
     Между тем в Александровой слободе готовились к свадьбе.
     Царь Иван вызвал из Москвы митрополита Кирилла.
     - Святой отче, - сказал он, получив благословение, - я мыслю с Марфой Собакиной повенчаться. Люблю бога и верю ему. Буду его молить, чтобы исцелил царицу, мою жену. Может быть, и спасу ее тако.
     Царь думал, что простую девицу Марфу бог может и обойти своей милостью, а царица, жена великого государя всея Руси, будет под его особым покровительством.
     - И ты, святой отче-господине, молись за Марфу.
     - Буду, - покорно ответил митрополит. - Велика милость божья.
     Последние дни царь часто задумывался об одном и том же. "Мою невесту Марфу отравили в опричном дворце. Вход в Слободу только по особой моей милости. Можно ли верить ближним слугам - опричникам. От домашнего вора, говорят, не убережешься... Пустили же они Девлет-Гирея к Москве и мечей не зазубрили. Царь должен быть прозорлив, а я? Кто же отравил Марфу, кому нужна ее смерть? Вряд ли московскому боярству страшен ее отец Большой Собакин. Он пришел в закоснение и отчину свою потерял за бедностью. И родни мало. Нет, боярам его страшиться нечего. И смерть Марфы боярам не надобна. Но кто же тогда ее отравил? - еще раз спросил он себя. - Зачем понапрасну ломать голову, Гришка найдет, кто. А уж тогда позабавимся".
     Глаза царя сверкнули из темных провалов.
     ...28 октября 1571 года была назначена свадьба.
     Приближалась зима. Деревья давно стояли голые. По ночам легкий морозец покрывал лужи на дворе тонкой корочкой льда.
     Погода держалась ясная, солнечная.
     Малюта Скуратов получил великую милость. Зять его, Борис Годунов, не имея знатного сана, стал на свадьбе дружкой царицы Марфы, а жена Бориса Мария, дочь Малюты, - свахой.
     Все шло по старинному обычаю. В небольшой горнице приготовили постель на тридевяти снопах. Стены завесили шелками, а по углам воткнули стрелы с сорока соболями на каждой. Под соболями на лавках поставили свадебный мед.
     Марфа ждала царя в соседней горнице. Она сидела на высоком кресле, и рядом с ней сидела ее сестра Ольга. Невеста похудела и побледнела во время болезни, но казалась еще красивее. Боярыни сидели по лавкам, а слева стояли бояре со свечами и караваями хлеба.
     Царь Иван вошел в горницу со своими свадебными боярами, поклонился образам, подошел к невесте, приподнял с кресла ее сестру Ольгу, сам сел на ее место. Священник читал молитву.
     Жена тысяческого <Должность в свадебном обряде.> расчесала волосы жениху и невесте. Одела невесте кику с навешенным покровом, а жениха осыпала хмелем из большой золотой мисы. Дружка жениха резал хлебы и сыр, ставил перед новобрачными и рассылал присутствующим, а дружка невесты Годунов раздавал ширинки <Полотенца.>.
     Немного посидев с невестой, царь отправился к венчанию в церковь со всеми своими боярами, а на месте, где сидел, положил сорок соболей.
     На разукрашенных санях поехала в церковь невеста, а перед ее санями несли свечи и караваи хлеба.
     Обряд совершал митрополит Кирилл в соборной церкви. После венчания новобрачным дали вина. Царь бросил опорожненную скляницу оземь, разбил и потоптал ногами. Никто не смел ступить ногою на эти стекла.
     Митрополит, а за ним все бояре поздравляли молодоженов. Царица устала и держалась из последних сил. Выходя из церкви под торжественный звон колоколов, она, тихонько вскрикнув, покачнулась и потеряла сознание. Царь едва успел ее подхватить.
     Среди приближенных началось смятение. Несколько боярских жен взвыли дурными голосами.
     - Перестать! - гневно крикнул Иван Васильевич, все еще держа на руках царицу, глядя на всех страшными, выпученными глазами.
     Причитания разом стихли.
     Долго Марфа Васильевна лежала без памяти на своей золоченой кровати. Лекарь, видя свою смерть, метался возле больной, то ставя ей грелки на ноги, то прикладывая лед к голове.
     Через три дня жертве Малюты - Бомелия стало немного лучше, и царь решил женить сына Ивана на Евдокии Сабуровой.
     Вторую свадьбу сыграли 4 ноября. Но свадебные пиры закончились похоронами. Через неделю скончалась молодая царица Марфа Васильевна <Почти четыре века спустя, при вскрытии ее гроба, обнаружили: знаменитая "царская невеста" с трагической судьбой - умереть сразу после венчания - лежала, как живая, прелестная, только мертвенно-бледная. Почему время пощадило ее от разрушения? Это остается пока необъяснимым.>.
     Царь получил неожиданный удар и страдал. Но страдал не потому, что потерял любимого человека. Любви к Марфе он не чувствовал. Ему было жаль самого себя. Он досадовал на бога, считая его несправедливым. Почему всевышний не внял его мольбам, зная, что он, царь Иван, женился на Марфе для ее исцеления? Молился о здравии царицы не только он, но и митрополит и монахи по монастырям. А вышло, что он, великий государь, обладавший на земле почти божественной силой, по слову которого умерщвлялись тысячи людей, не смог сохранить жизнь одному человеку - своей жене. Царь чувствовал себя униженным.
     Матвей Постников, которого оговорила боярыня Шереметева, по приговору царя был бит плетьми до смерти. В своей вине Постников не сознался и никого другого не назвал, несмотря на страшные пытки. Лекаря Бомелия прежний царь Иван послал бы на костер, он никогда не забывал подобных обещаний. Теперешний царь раздумывал, что сделать с провинившимся? Через неделю после смерти царицы он призвал Бомелия в свои покои. Лекарь пришел зеленый от страха. Оскалив редкие мышиные зубы, с воплем бросился он на колени.
     - Это был сильный яд, я не мог ничего сделать. Пощадите, пощадите, ваше величество!
     - Разве ты знаешь сильные и слабые яды? - спросил царь без всякого интереса, чтобы только спросить.
     - В моей аптеке есть две дюжины лекарств, смертельных для человека, - ответил, не поднимаясь с колен, немец. - Соединив их в разных количествах, я могу приготовить яд, от которого человек умрет в назначенное время.
     У царя пробудилось любопытство:
     - Почему ты говоришь о лекарствах, которые убивают?
     - И лекарство есть яд, и яд есть лекарство, - ответил Бомелий. - Все зависит от количества: много - убивает, мало - исцеляет.
     Иван Васильевич в задумчивости теребил свою редкую бородку.
     - Великий государь, - взмолился лекарь, - пощади меня... Я буду тебе полезен. Без всякого шума я уничтожу любого врага, стоит только пригласить его на обед или на ужин. Он умрет не за столом, нет, это совсем не разумно. Он может умереть на следующий день, через три дня, через неделю. И никто не подумает, что твой враг умер по твоему приказу. Никто, кроме меня, не сможет этого сделать. Григорий Лукьянович очень верный тебе человек, но он грубо работает. Его вся Москва считает злодеем и убийцей... Зачем это тебе? А твои болезни, великий государь, я буду лечить лучше любого другого. Я нужен тебе, великий государь.
     Иван Васильевич барабанил пальцами по ручке кресла. Он подумал: и в самом деле, один такой врач, как Бомелий, может заменить многих опричников. И решил сохранить его.
     - Добро, - сказал он, - встань, живи... Ответь мне, - помедлив, добавил царь, - все ли яды смертельны или во благовремении можно спасти человека?