упускает из вида красоты и гармоничности  рисунка,  сложившегося  в  его
голове. Точно также и  скульптор,  прежде,  чем  приступает  к  леплению
статуи или барельефа, рисует свою  композицию,  с  целью  установить  ее
частности и получить возможность судить о  том  впечатлении,  какое  она
будет производить впоследствии. Но особенно  важную  роль  играет  Р.  в
живописи. Вся сущность этой отрасли искусства состоит из двух элементов:
рисунка и колорита. Первый переносит на картину видимые формы предметов,
второй - их  цвета  и  переходящие  изменения  последних,  зависящие  от
различного рода и разной степени  освещения.  Только  совокупность  этих
элементов  создает  настоящее  произведение  живописи,  причем,  однако,
рисунку принадлежит преимущественное участие. Чтобы  убедиться  в  этом,
достаточно будет вспомнить, что мы получаем представление о предметах по
их формам, а  не  по  краскам,  и  что  в  природе  есть  множество  как
одушевленных, так и неодушевленных предметов, имеющих  одинаковый  цвет,
между тем как нет двух, которые имели бы одни и те же формы: по желтизне
шкуры льва мы не отличили бы его от других животных той же, как  и  его,
окраски, если бы не знали его общего облика, его морды, гривы  и  пр.  У
несчетного множества растении листья зеленые и распознавать какой породе
они принадлежат, мы можем единственно обращая свое внимание на их контур
и строение.  Словом,  в  самой  природе,  рисунок  служит  определителем
предметов, выразителем их сущности и отличительных признаков, краски  же
только дополняют их характеристику, только усиливают их впечатление.  То
же самое и в живописи. Вообразим себе, что художник  покрыл  на  полотне
бесформенное пятно краской, совсем  подходящею  под  цвет  человеческого
тела; это пятно не даст, однако, ни малейшего представления о  человеке,
тогда  как  грубо  начерченный  контур  достаточен,  чтобы  вызвать  это
представление.  Рисунок,  можно  сказать,  душа  живописи:  без  него  в
картине, как бы хороша ни была она в колоритном отношении, нет ни внятно
выраженной идеи, ни движения,  ни  экспрессии.  Это  прекрасно  понимали
лучшие живописцы всех времен и народов, изощряясь  в  изучении  рисунка,
начиная с него исполнение всякой картины и затем постоянно соображаясь с
ним при действии кистью. Но по ограниченности человеческой натуры - даже
талантливой - почти никогда не случается, чтобы художник  был  одинаково
силен и в рисунке, и в красках: отличный рисовальщик  по  большей  части
бывает ординарным колористом  и  -  наоборот:,  целая  живописная  школа
разрабатывает главным образом рисунок, другая школа -  колорит.  История
искусства на каждом шагу представляет нам доказательства этой истины, из
которых  будет  достаточно  указать  только  на  некоторые.  Итальянские
художники эпохи Возрождения, особенно  принадлежавшие  к  флорентийской,
ломбардской и римской  школам,  со  страстью  возделывали  рисунок  и  в
цветущую пору этой эпохи довели его до  высокого  совершенства;  но  все
они,  за   исключением   венецианцев,   выказали   сравнительно   слабую
наклонность к  колориту:  Леонардо  да  Винчи,  Микеланджело  и  Рафаэль
прославились благодаря своему дивному рисунку, но  не  краскам;  Тициан,
Тинторетто и Паоло Веронезе уважаются главным  образом  за  их  сильный,
блестящий, гармоничный колорит и он искупает нередкое отсутствие строгой
правильности  в  их  рисунке.  Краска  господствовала  над  формой  и  у
живописцев Италии, у Веласкеса, Мурильо, Сурбарана и др. То же самое, но
еще в большей  степени,  составляет  отличительную  черту  нидерландских
школ, объяснимую,  с  одной  стороны,  физическими  свойствами  края,  в
котором они развились, а с другой - их реалистическим  направлением.  Во
влажной атмосфере Голландии и Фландрии, богатых далекими горизонтами,  в
лучах северного солнца, контуры предметов обозначаются смутно и их цвета
теряют для глаза, природную интенсивность; он приучается воспринимать не
столько подробности форм, сколько  их  общность,  не  столько  линейную,
сколько воздушную перспективу, поражается не  столько  яркостью  красок,
сколько мягкостью их сочетаний и  разнообразием  их  оттенков,  ежечасно
меняющихся под влиянием освещения. Эта игра света и красок сделалась для
голландских  мастеров  с  Рембрандтом  во  главе,  благодарной   задачей
творчества,    могущественным    средством    вызывать    художественное
впечатление, отодвинувшим на задний план рисунок; последний  должен  был
только помогать этому впечатлению насколько  необходимо,  не  выходя  из
своей подчиненной  роли.  К  тому  же,  любовь  голландцев  к  ничем  не
прикрашенной  действительности  исключала  всякую  стильность   рисунка,
всякую определенность его правил: достаточно было, если  он  подходил  к
натуре  и  был  характерен  в  каждом  отдельном  случае.  Фламандцы,  в
рассматриваемом отношении,  близко  родственны  с  голландцами,  хотя  и
работали в ином духе, с  несколько  иными  стремлениями:  жизнерадостное
искусство  Рубенса  и  большинства  его   соотечественников   выражалось
преимущественно  языком  колорита,  ясного,  сильного  и   гармоничного,
допускавшим рисунок быть неточным и  умышленно  утрированным  для  пущей
выразительности изображенного. Французская  живопись  времен  Пуссена  и
Лесюера отличалась безукоризненной правильностью рисунка, соединенной  с
условностью и вялостью колорита.  Позднее,  стиль  названных  художников
сменила манерность жеманно искажавшая  рисунок  и  стремившаяся  льстить
тогдашнему вкусу не столько  его  жизненностью,  сколько  веселой  игрой
нарядных,  цветистых  красок.  Классицизм  Л.  Давида  и  его   учеников
возвратил рисунку античную чистоту и стройность, но, в погоне  за  этими
качествами, не придавал должной цены колориту,  за  разработку  которого
принялись  потом  французские  романтики,   Делакруа,   Декан   и   др.,
пренебрегавшие строгостью рисунка и заботившиеся,  главным  образом,  об
его экспрессивности. Возьмем, наконец, еще один пример - русскую  школу.
С самого своего основания и до недавнего времени она  производила  более
или менее искусных рисовальщиков, каковы, напр. Егоров,  Шебуев,  Бруни,
Басин, Иванов и мн. др., но замечательных колористов в ней не  являлось,
за исключением Боровиковского, Левицкого,  Кипренского  и,  пожалуй,  К.
Брюллова; если обратимся к современным нам русским художникам, то  среди
выдающихся из их числа  найдем  недавно  умерших  Крамского  и  Шишкина,
превосходных рисовальщиков, один в области  портрета,  другой  по  части
пейзажа,  но  тяжелых  и  тусклых  в  колорите;  еще  здравствующий   К.
Маковский, несомненно, наделен чувством красок,  за  то  сильно  хромает
рисунком. Независимо от своей важности собственно в искусстве, Р.  имеет
огромное педагогическое значение.  Будучи  преподаваемо  юношеству,  оно
служит к развитию в нем эстетического  вкуса,  доставляющего  ему  потом
многие духовные услады  в  жизни,  и,  вместе  с  тем,  знакомит  его  с
природой, приучает всматриваться в ее формы и явления, помогает разуметь
их сущность и частности - словом, приносить в известной степени такую же
пользу, как и естествоведение.  Поэтому,  в  каждой  общеобразовательной
школе, если она устроена рационально, Р. должно занимать почетное  место
в ряду учебных предметов, чего, к сожалению, мы не видим  во  многих  из