сатиры обращается против отрицательных явлений, который она сопоставляет
с  своим  идеалом.  Элегическое  настроение  скорбит  о  потерянном  или
недосягаемом блаженстве, идиллическое  -  искусственно  воссоздает  его.
Везде мы сталкиваемся с волевым элементом, везде проявляется  деятельное
отношение чувства к изображаемому  миру.  Наоборот,  юмор  предоставляет
миру его несовершенство: он отмечает его - и усмехается. Область  сатиры
уже: она касается только  нравственно-общественных  явлений;  предвечные
законы, правящие судьбой отдельного человека, проходят мимо  ее.  Оттого
она непримирима:  Ю.  преклоняется  пред  неизбежным,  сатира  оставляет
противоречие между идеалом и действительностью  непримиренным.  А  между
тем, с точки зрения сатирика это примирение было бы возможно, если бы не
было виноватых в нарушении  закона  жизни.  И  оттого  сатира,  негодуя,
ожесточает нас, а Ю. успокаивает. Сатирик склонен к пессимизму, юморист
   - к оптимизму; сатирик  -  идеалист,  юморист  -  реалист.  Теоретики
предлагают еще иные  различные  попытки  классифицировать  многообразные
явления Ю. Различают три вида юмора - Ю. настроения, Ю. изображения,  Ю.
характера; выделяют также три его  степени:  1)  Ю.  положительный  (или
оптимистический, Ю. в узком смысле), 2) Ю.  отрицательный,  сатирический
и,  наконец,  3)   Ю.   примиренный,   преодолевший   голое   отрицание,
иронический. Юмористическое отношение к себе  или  к  миру  является  на
первых порах оптимистическим: человек замечает все ничтожное, неразумное
и мало сознательно, смеется  над  ним,  сохраняя  душевное  спокойствие;
неразумное в отдельных  явлениях  не  колеблет  его  веры  в  великое  и
разумное. Это  отношение  сменяется  негодующим:  отрицательные  явления
представляются победоносным противником "идеи" в ее чистом виде;  "идея"
сохраняет  свое  господство  в  мысли  наблюдателя,  срывает   маску   с
ничтожного  и  предстает  во   всей   своей   полноте   и   нерушимости.
Отрицательные явления кажутся на этой высоте ничтожными и вызывают  одну
иронию, которая - будучи сама соединением  резких  противоположностей  -
часто является выражением Ю.  Указанные  три  ступени  различаются  и  в
объективном Ю. Великий дар неподдельного Ю. - удел  немногих  писателей.
Здесь  мало  одного  таланта;  надо  быть  широким,  не  расплываясь   в
безразличии; надо  быть  снисходительным  и  добрым,  умея  презирать  и
ненавидеть; надо соединять с естественностью  остроумия  чуткий  такт  и
сознание меры; надо уметь совместить реализм и идеализм,  лавируя  между
исключительным натурализмом грубой правды  и  болезненной  ирреальностью
романтиков. Ю. нет у Жуковского, нет у Золя, нет в литературе  декаданса
- нет и  не  могло  быть.  Говорят,  Гегель  не  выносил  и  не  понимал
произведений Жан Поля; это  вполне  понятно  -  увлечения  и  отвлечения
мышления, порвавшего связь с миром  действительности,  не  могут  ни  на
какой почве сойтись с Ю., полным непреходящего чувства  реального  мира.
Эта  двусторонняя,  равно  прочная  и   сильная   связь   Ю.   с   миром
действительности и с миром идей составляет его характерное отличие.  Его
здравый смысл чужд идеологии в той же мере, в какой  его  идеализм  чужд
безыдейной пошлости практика. Величайшее произведение Ю.,  "Дон  Кихот",
есть в одно и то же  время  и  насмешка  здорового  ума  над  фантазиями
безумца, и торжество глубокого идеализма над  грубым  и  пошлым  здравым
смыслом, "умом глупца". Классической древности почти чужд настоящий  Ю.,
равно как и средним  векам,  в  искусстве  которых  много  самой  резкой
сатиры, самого грубого комизма, но нет Ю., ибо средневековой Европе  еще
чужда та субъективная душевная самобытность, которая составляет  условие
Ю. Лишь  начало  новой  эпохи  -  вместе  с  произведениями  Шекспира  и
Сервантеса - дает образцы высочайшего Ю. Примером и  символом  отношения
классического искусства служит для Лацаруса сопоставление античного хора
и шекспировского шута. И тот, и другой являются в драме  представителями
разума, рассуждения, пассивного сочувствия той или иной  стороне,  но  у
Шекспира разум находит  олицетворение  в  том,  кто  для  всех  является
дураком -  и  в  этом  заключен  символ  трагического  бессилия  разума;
возвышенны мысль и мотивы шута, ничтожна и смешна его внешность: в  этом
глубокий Ю. его образа. В ХVIII веке Англия создает особую форму романа,
проникнутого Ю. - и эта форма удерживается в  английской  литературе  до
нашего времени, дав таких  представителей,  как  Стерн  и  Диккенс.  Они
оказали  влияние  также  на  немецкую  литературу,   но   юмористические
произведения Тюммеля, Гиппеля,  Жан  Поля  Рихтера  не  достигли  такого
всемирно-исторического значения,  какое  имели  английские  юмористы,  а
юмористический элемент  в  произведениях  романтиков  -  Тика,  Клеменса
Брентано, Кернера - искусствен и натянут. Среди немецких  писателей  XIX
в. выделяются по своему неподдельному и живому Ю. Фриц  Рейтер,  Готфрид
Келлер, Густав Фрейтаг; из более новых  называют  Генр.  Зейделя,  Ганса
Гофмана,  Э.  фон   Вольцогена,   О.   Э.   Гартлебена.   Замечательными
представителями  глубокофилософского  Ю.  гордятся  также  скандинавские
литературы. Наоборот, в романских литературах, в среде более склонной  к
пафосу, чем к тихому сосредоточению, Ю. дал мало выдающихся образцов,  и
самый термин имеет  иной  оттенок  значения.  В  высшей  степени  присущ
здоровый юмор славянским литературам; в польской в нем заметнее  оттенок
сентиментальности, в русской он резче, подчас приближаясь в  сатире.  Ю.
запечатлены чуть не все первоклассные дарования,  составляющие  гордость
русской  литературы  -  и  попытка  усмотреть  в  Ю.  "ахиллесову  пяту"
Тургенева едва ли может быть признана основательной. Не только  в  общем
отношении писателей к изображаемому миру отразился этот Ю., но  особенно
в целом ряде глубоко жизненных фигур, от Савельича  Пушкина  до  Максима
Максимыча Лермонтова, от "Старосветских помещиков" - Гоголя  до  "Бедных
людей" Достоевского. Тот "видимый миpy смех и невидимые  слез",  которые
считаются формулой Гоголевского Ю., дают антитезу более резкую, чем  это
наблюдается в Ю., почти сатирическую; и действительно, в  том  смехе,  с
которым Гоголь изображал своих чудовищных героев  бесконечной  пошлости,
совсем не чувствуется  характерного  для  Ю.  примирения  и  сочувствия.
Взглянули  на  мир  сквозь  призму  Ю.  также   следующие   литературные
поколения; превосходные образцы Ю. мы находим в произведениях крупных  и
второстепенных  писателей  -  Слепцова,  обоих  Успенских,   Кущевского,
Горбунова, Лескова, Короленко,  Чехова.  Ср.  Lazarus,  "Das  Leben  der
Seеle" (3 изд., 1883, т. I); Lipps, "Komik  und  Humor"  (1898);  J.  P.
Richter,  "Vorschule  der  Aesthetik";  Vischer,  "Aesthetik"  (т.   I);
Bahnsen, "Das Tragische als Weltgesetz und  der  Humor  als  asthetische
Gestalt des Metaphysischen" (1877).
   А. Горнфельд Юнг (Thomas Young, 1773 - 1829) - английский ученый,  по
профессии врач. Из его произведений особенно выдаются: "A syllabus of  a
course of lectures on  natural  and  experimental  philosophy"  (Лондон,
1792),  где  он  впервые  дал  объяснение  важнейших  явлений  зрения  и
установил закон интерференции света; "A course of  lectures  on  natural