порождение ада! Так  говорят, между собой наши жрецы. Ни  копье, ни  меч, ни
какое другое оружие не может поранить и убить его. Я сам  видел это.  Я  был
рядом с  ним в Галлии, я упал, как сотни и тысячи падали  кругом под  тучами
стрел и копий: он  же стоял прямо и недвижно и смеялся! Я видел, как от  его
дуновения  римские стрелы, подобно соломинкам, отскакивали от его  плаща.  И
что он -- не человек, лучше всего доказывает  его жестокость! -- он замолчал
и закрыл лицо руками.
     --  Тридцать лет  тому  назад,  -- снова заговорил он,  --  я  был  еще
мальчиком,  но  до сих пор помню страшную  картину:  пойманные им в заговоре
против него,  мой старый отец, брат и ни в  чем неповинная мать  корчились и
вопили от мук, посаженные  на  острые колья.  На  наших  глазах  мои  четыре
красавицы-сестры были замучены до смерти им и его всадниками! Меня он бросил
лицом на  трепетавшее  тело  отца  и  произнес:  "Такова награда вероломству
против  Аттилы.  Мальчик, научись  здесь верности".  И  я  научился  ей!  --
дрожащими губами докончил он.
     -- Научился  ей и я, -- сказал король  гепидов, -- хотя .иначе,  но еще
внушительнее. Ужас  я  победил  в  себе,  это  я уже и  сделал!  Но мои  узы
нерушимы:  я связан честью! Подобно  тебе,  друг  Визигаст, в былое  время я
также  находил его иго  нестерпимым  и захотел спасти свой народ и весь мир.
Все было  готово: союз с Византией,  тайные заговоры со  многими германскими
королями и вождями склабенов. За три ночи до условленного  срока  я  спал  в
своей палатке. Проснувшись, я увидел возле своего ложа его самого! В ужасе я
хотел вскочить.  Он спокойно  удержал меня рукой и слово в слово передал мне
весь мой план и все договоры, занявшие четыре страницы римского письма!
     -- Остальные семнадцать все уже распяты,  -- прибавил он в  заключение.
-- Тебя же я прощаю. Я оставляю тебе твое королевство.  Я доверяю тебе. Будь
мне верен отныне.
     -- В тот же день, -- продолжал король гепидов, -- он охотился со мной и
с моими гепидами в дунайском лесу. Утомившись, заснул, положив голову ко мне
на колени. Покуда он жив, я не изменю ему.
     --  И весь  мир должен оставаться во  власти гуннов,  -- сказал  король
ругов.
     -- Да, пока он жив.
     -- А после новой победы так будет уже навсегда.
     --  Но  сыновья  Аттилы  не такие, как он  сам, -- выразительно заметил
Ардарих.
     -- Правда!  Хотя Эллак достаточно  могуч, чтобы удержать за  собою  все
приобретения отца. И тогда у гуннов уже не останется больше ни одного врага!
     -- Тогда... они найдутся! -- сказал Ардарих.
     -- Прямой королевский ответ, -- нетерпеливо вскричал Дагхар, -- слишком
уж загадочно!  Значит,  придется  сражаться без  гепидов,  да, пожалуй, даже
против них! Король Визигаст, пошли меня к Амалунгу Валамеру, я его...
     -- Избавь себя от поездки, юный Дагхар, -- сказал Ардарих.
     --  Уж  и он также  не был ли пожащен  и... связан? -- сердито  спросил
Дагхар.
     -- Нет. Но они побратались. И остготы не  станут драться против гуннов,
пока жив Аттила.
     -- Он проживет  еще долго, ему только пятьдесят шесть лет, -- проворчал
Дагхар.
     -- А между тем мир погибнет, -- вздохнул Визигаст.
     -- Пусть лучше погибнет  мир,  чем моя честь, -- выпрямившись, спокойно
произнес гепид. -- Пойдем,  Гервальт.  -- Я  прибыл  сюда, потому что  давно
предвидел намерение друга Визигаста. Я хотел выслушать и предостеречь его во
что бы то  ни  стало,  рискуя  даже жизнью,  но  только  не честью.  Старый,
седовласый герой ругов! Ты сам не надеешься сломить гуннов, если Валамер и я
будем  на  их стороне. А  если ты теперь  нападешь  на них,  мы должны будем
защищаться. Седобородый король, неужели ты еще не научился первому искусству
королей -- выжидать?. Слышишь, старый товарищ, выжидать!
     --  Нет,  не нужно  выжидать!  --  горячо вскричал  Дагхар.  --  Король
Визигаст,  оставь  гепидов и остготов. Пусть минет их  высший венец победы и
славы! Мы  не станем  ждать! Ты  говоришь,  после  весны будет  поздно.  Так
восстанем  же!  Как? Мы  не  довольно сильны? А твои руги! Мои скиры!  Герул
Визанд  с многочисленным войском наемников. Благородный  лангобард Ротари  с
его людьми!  Благородный  маркоманн  Вангио  с  его  всадниками!  Три  вождя
склабенов, Дрозух, Милитух и Свентослав! Наконец, сам византийский император
обещал через своего посла, следующего к гуннам, доставить нам тайно золото и
оружие...
     --  Если он только сдержит  свое обещание! -- прервал  Ардарих. -- Юный
королевский  сын,  ты  нравишься  мне. Ты  звучно  играешь на арфе и  быстро
бьешься и говоришь. Но научись  еще одному искусству, более трудному и более
необходимому для будущего короля, чем первые, -- научись молчать! Что если я
продам великому повелителю гуннов всех тех, кого ты перечислил?
     -- Ты не сделаешь этого! -- вскричал юноша, но явно испугался.
     -- Я этого не  сделаю, потому что поклялся сам себе держать в тайне все
то, что мне придется здесь услышать! И на  эту  тайну я имею право, так  как
заговор  ваш  грозит  гибелью не  Аттиле,  а лишь  одним вам.  Сомневаешься,
отважный Дагхар? Все,  названные тобою, даже если бы они были еще  вдесятеро
сильнее, не в состоянии отделить ни единой щепы от ярма, надетого Аттилою на
народы. Жалею  твою  увлекающуюся молодость, пылкий герой. Жалею твою седую,
дорогую голову, мой  старый  друг!  Вы погибли, если  не  послушаетесь моего
предостережения: ждать! Ты не хочешь пожать мою руку, Визигаст? Ты пожалеешь
об этом,  когда убедишься, что я был прав. Но  моя рука,  хотя и отвергнутая
тобою  сегодня, все-таки останется  для  тебя  рукою  твоего лучшего  друга,
всегда протянутой к тебе, помни это! Я иду, Гервальт!
     И он исчез в темноте.
     Бесшумно отчалил челнок и поплыл по черной реке.
     Задумчиво  смотрел  старик  вслед  другу,  опершись  обеими  руками  на
рукоятку своего  тяжелого меча. Он медленно опустил голову на грудь, как  бы
под гнетом тяжелых раздумий.
     -- Король Визигаст, -- спросил юноша, -- ты ведь не колеблешься?
     -- Нет, -- угрюмо ответил тот, -- я не колеблюсь  больше. Я отказываюсь
от предприятия. Мы погибнем, если решимся на него одни.
     -- Если  и  так, -- с необузданной  горячностью  вскричал Дагхар, -- то
все-таки мы должны попытаться! Узнай то, о чем я умолчал при посторонних. Мы
должны действовать, и немедля!
     -- Почему?
     -- Потому... потому... потому что речь идет о твоей дочери!
     -- Ильдихо? Причем тут она?
     -- Сын его видел ее и...
     -- Который?