копья. -- На что ты  так  внимательно  смотришь?  А-а, вижу.  Цветок  висит,
зацепившись за камень, а  плющ, крутясь,  несется дальше.  А знаешь  почему?
Потому что  у венков нет воли. Они должны покоряться тому, что им навязывает
сила! Но люди и сердца свободны. Я помогу пойманному цветку. Впрочем, уже не
нужно, смотри, он  сам  отцепился и весело  плывет прочь.  А  там, видишь, у
корня ивы, цветок и плющ соединились снова и вместе уплывают по течению!
     -- Фригга соединила  их, -- с благоговейной признательностью произнесла
принцесса, и благородное лицо ее просветлело.
     -- Но зачем ты опять здесь? -- обратилась она к нему.
     -- Быть может,  я пришел за предсказанием, как и ты! -- Он засмеялся, и
его белые зубы ослепительно сверкнули  между  красными,  свежими губами.  --
Перестань же смотреть  себе под ноги, упрямица! Успеешь наглядеться на сухой
мох, когда я уйду.
     Легким движением руки откинул он свои  густые  темные кудри, набегавшие
ему на лоб. Темная узкополая охотничья  шляпа из мягкого войлока, украшенная
белым пухом чапуры, зацепившись за ветку, упала с его головы и повисла сзади
на широком ремне. Резко очерченные  брови почти сходились у  переносицы, что
придавало  его лицу  лукавый  и  веселый  вид. Счастливая  улыбка  играла на
изящных,  несколько гордых губах, над  которыми завивался  светло-каштановый
пушок. Молодой охотник был очень красив, и Ильдихо, подняв на него глаза, не
могла больше оторвать их от его лица.
     -- За предсказанием? -- сомнительно сказала она.
     --  Нет.  Это  была  ложь.  Мне  не  нужно уверток.  Принцесса, я искал
здесь... тебя!
     -- Но ведь я запретила тебе! -- с угрозой подняв палец,  возразила она.
-- Ты не должен был подстерегать меня у источника, как лань.
     --  Не дурно было бы, -- засмеялся он, --  если бы лань могла запрещать
охотнику подстерегать ее  у воды.  О Ильдихо, не сопротивляйся дольше!  Ведь
это не поможет! Этого желают  твоя Фригга и жизнерадостная Фрейя! И  я, и ты
сама желаешь того же!
     Он схватил ее руку. Она стремительно отдернула ее.
     -- Принц, ты не дотронешься до меня, доколе...
     -- Доколе мне не отдаст тебя отец Визига ст. Хорошо, он отдал мне тебя.
     -- Дагхар! -- Она вся вспыхнула. -- Так нельзя шутить.
     --  Нет.  Это  слишком  священно,   --   сказал   юноша  с  благородной
серьезностью, шедшей к нему еще больше шутливости. -- Я только что расстался
с твоим  отцом  у опушки леса. Он отправился домой,  меня же  привлекло сюда
предчувствие.
     -- Так он вернулся с большой охоты?
     -- С охоты? С большой охоты? -- повторил  Дагхар, правой  рукой стиснув
копье,  а  левой  оправляя  свою  одежду  из темно-коричневой оленьей шкуры,
ниспадавшую ему до колен.
     -- О большой охоте только еще совещаются... Да она еще и не начиналась!
Злобный кабан с колючей щетиной и налитыми кровью глазами еще  не обойден. И
многие из охотников падут, пораженные насмерть жестокими клыками, прежде чем
чудовище будет истреблено.
     -- Дагхар! -- трепеща, с невыразимым чувством вскричала Ильдихо.
     -- Я угадал замысел  твоего отца. Я сказал ему это в лицо. Я просил его
взять меня с собою туда, на Дунай. Там мы встретили других охотников. Но они
не идут с нами,  не хотят, не могут!  На обратном пути я просил у него твоей
руки  с  одобрения  моего  слепого отца.  Седовласый  герой отвечал: "Да, но
сначала... -- он замолчал. -- Королевский сын нашего народа, не  угадывающий
моих слов,  --  продолжал твой отец,  --  недостоин  был бы...  --  Получить
прекраснейшую девушку во всей земле германцев, -- вскричал  я. И тихо -- так
как это страшная тайна!  -- я прошептал ему на ухо его  условие. В нем всего
три слова! Радостно взглянув мне  в глаза, он стиснул мою правую руку. -- Не
раньше, отец!  -- сказал я. --  Да  раньше  не может быть безопасна  ни одна
девушка, ни одна жена!     -- О Дагхар, какой безумный риск! Какая неизмеримая опасность! -- и она
с ужасом закрыла глаза.
     --  Да,  опасность  неизмеримо  велика!   Но  кто  это  совершит,  тому
достанется высшая почесть -- признательность всего мира! И день освобождения
германских племен,  моя Ильдихо, будет днем нашей... Слышишь? Ржание коня...
В лесной чаще? Еще один охотник, подстерегающий у ключа белую лань?
     Он быстро обернулся и поднял копье.
     ГЛАВА ПЯТАЯ
     Звук донесся  с  севера, со  стороны большой дороги,  пролегавшей возле
леса.  Там, где  густой кустарник  делал  местность непроходимой  для  коня,
всадник остановился и слез со своего великолепного  скакуна. Бросив  поводья
ему на шею, он поднес к его ноздрям правую ладонь. Конь снова заржал, потряс
головой и облизал руку господина.
     Незнакомец направился к источнику. На вид он был старше  Дагхара лет на
десять, ниже  его и  коренастее. Драгоценный византийский шлем покрывал  его
черные  волосы,  прямыми  длинными прядями падавшие  на  его  плечи и спину.
Темно-пурпуровый плащ греческой работы с изящной и богатой вышивкой окутывал
его фигуру.
     Медленно, почти торжественно приблизился он к молодой чете.
     -- Опять он! -- тревожно, но без гнева, прошептала девушка.
     Королевский сын смерил пришедшего серьезным, но не враждебным взглядом.
     Незнакомец почтительно склонил голову перед принцессой. Приветствие это
было  полно  такого  достоинства,  гордости,  сдержанности  и  вместе  с тем
уважения, что Ильдихо невольно ответила на него легким поклоном.
     -- Простите,  благороднейшая принцесса,  -- мягким и звучным и  в то же
время  печальным  голосом  произнес он на языке ругов, -- что я пришел  сюда
искать вас... Другой, я вижу, уже нашел вас  раньше меня. Приветствую  тебя,
отважный певец,  сын короля скиров! -- последние слова он произнес на чистом
скирском наречии.
     Дагхар протянул ему правую руку.
     -- На самом деле только кажется, что я искал  вас, Ильдихо. Меня привел
к  этому ключу обет.  Когда при моем  последнем посещении  вы позволили  мне
проводить вас и ваших  подруг к этому жертвенному источнику, и я увидел вас,
молящуюся  с таким жаром, тогда я решился сам также испросить у богини этого
ключа исполнения моего самого сердечного желания.
     -- Вы, просить  Фриггу?  --  жестко вскричала  Ильдихо  с  высокомерной
усмешкой. --  Что  общего  между  гунном  и белокурой,  белостатной, кроткой
Фриггой?
     Черты  его выразили  глубокое огорчение. Это было  странное лицо, точно
состоявшее   из   двух   половин,  совершенно  различных   и   нисколько  не
гармонировавших одна с другою.
     На  низком,   покатом,  чисто   монгольском  лбу,  обрамленном  прямыми