памяти северных народов в виде устойчивых фольклорных  образов,
бережно передаваемых из поколения в поколение. Ниже, в основной
части  книги,  будут  приведены  русские  устные  и  письменные
свидетельства.  Сейчас  же  уместно  напомнить  кульминационный
эпизод   "Калевалы",  где  рассказывается  о  решающем  морском
сражении  между  главными  героями  карело-финского   эпоса   с
противостоящим  им  народом  далекой  северной земли Похъелы за
право  владения  волшебной  мельницей  Сампо  --   неиссякаемым
источником богатства и процветания. Действие происходит посреди
моря-океана. Испробовав все боевые средства против сынов страны
Калевы и потерпев неудачу, владычица Похъелы -- ведьма Лоухи --
оборачивается гигантской птицей-"летучим кораблем". Вот как это
выглядело в передаче народных сказителей:

     Сто мужей на крылья сели,
     Тысяча на хвост уселась,
     Села сотня меченосцев,
     Тысяча стрелков отважных.
     Распустила Лоухи крылья,
     Поднялась орлом на воздух.

     Дополнительным доводом в пользу сказанного может послужить
еще один  факт, продолжающий "крылатую тематику". Археологов не
перестает удивлять обилие так называемых "крылатых  предметов",
постоянно  находимых  в  эскимосских  могильниках и относимых к
самым отдаленным временам истории Арктики. Вот он --  еще  один
символ  Гипербореи!  Сделанные  из  моржового  клыка (откуда их
поразительная  сохранность),  эти  распростертые   крылья,   не
вписывающиеся ни в какие каталоги, сами собой наво-дят на мысль
о древних летательных приспособлениях (рис.9).

     Впоследствии  эти  символы,  переда-ваясь  из поколе-ния в
поколение,  распространились  по  всему  свету  и   закрепились
практически во всех древних культурах: египетской, ассирийской,
хеттской,  персидской,  ацтекской,  майя  и так -- до Полинезии
(рис.10). Ныне парящие крылья как подсознательная память о заре
человечества стали эмблемой российской авиации  и  космонавтики
(рис.11).

     Таковы  некоторые  факты  и гипотезы. Вопросов больше, чем
ответов. Тем не менее логика неопровержима.  Она-то  --  логика
научного  поиска  --  и  будет  путеводной  нитью  в дальнейшем
путешествии в глубь и даль  веков  и  тысячелетий.  Надежные  и
апробированные  методы  есть,  хотя,  быть  может, они не столь
привычны  для  читателя.  Потому-то  и   необходимы   некоторые
предварительные пояснения. С них и начнем...

     ДВА ВЗГЛЯДА НА ИСТОРИЮ ДРЕВНЕЙ РУСИ

     Со  времени  воинствующих  русофобов-норманистов XVIII-XIX
веков в исторической литературе насаждается  далекая  от  науки
точка  зрения,  согласно  которой  собственно  русская  история
начинается якобы  с  призвания  варяжских  князей,  а  также  с
последовавшего вскоре вслед за этим принятия христианства. А до
той  поры  пребывал русский народ, дескать, в диком, варварском
состоянии, не говоря уж о том, что  славянские  племена  вообще
являются  пришлыми  на  территории, где они обитают в настоящий
момент.   Укреплению   данных   идей,   весьма    далеких    от
действительности,   к   сожалению,   во   многом   содействовал
Николай Михайлович Карамзин (1766 -- 1826), задавший тон
в   своей   "Истории   государства    Российского"    следующей
меланхолической  фразой:  "Сия  великая  часть  Европы  и Азии,
именуемая ныне Россиею, в умеренных  ее  климатах  была  искони
обитаема,   но   дикими,  во  глубину  невежества  погруженными
народами,  которые  не  ознаменовали  бытия   своего   никакими
собственными историческими памятниками"1.
     Отрицание  самобытности  и  автохтонности  древней русской
культуры, а по существу отторжение древнейших  корней  русского
народа  и установление границы его исторического бытия где-то в
IX веке н.э. (некоторые снижают эту ограничительную  планку  до
IV  --  VI  веков)  было  на  руку  и  официальным  властям,  и
представителям церкви. Первых не интересовало что бы то ни было
за   пределами   государственно-правовых   структур,    а    их
возникновение   однозначно   связывалось  с  появлением  первой
правящей династии Рюриковичей. Вторых более чем устраивал тезис
о  дикости  нравов  и  культуры  русских  людей   до   принятия
христианства.    Позиция    эта,    всячески    поощряемая    и
культивируемая, дожила до  наших  дней  и  заняла  доминирующее
положение   в   школьных   и  вузовских  учебниках,  научной  и
популярной литературе, в средствах массовой информации и т.д. В
результате повсеместно насаждается мнение, что до  определенных
(указанных  выше) временных пределов русский народ как бы вовсе
и не существовал,  пребывая  во  внеисторическом  состоянии,  а
когда  возник  (вроде  бы из небытия) на исторической арене, то
просто воспринял идеологию, культуру и  государственно-правовые
традиции, сложившиеся до него и без него.
     По  счастью,  в  русской  исторической  науке  всегда была
сильна  и   другая   струя.   Многие   выдающиеся   и   рядовые
исследователи  постоянно  искали  истоки русской самобытности в
самых глубинах человеческой истории, не противопоставляя славян
древнейшим этносам, жившим на территории современной России,  и
отыскивая  русские  корни  (и  не только их) у народов, испокон
веков обитавших на Севере и  в  других  областях  Евразии.  Эта
традиция  восходит  к двум замечательным деятелям отечественной
науки -- Василию Никитичу  Татищеву  (1686  --  1750)  и
Михаилу  Васильевичу  Ломоносову  (1711  -- 1765). Труды
обоих,   посвященные   древнейшей   русской    истории,    были
опубликованы   посмертно;   первый   том  "Истории  Российской"
Татищева,  где  подробнейшим  образом  рассматривается  генезис
русского  народа,  увидел  свет даже на год позже ломоносовской