организация, ведущая работы по  аэронавтике  и  космонавтике  с  центральным
аппаратом в Вашингтоне. Тогда она  вела  работы  через  свои  организации  -
центры Джонсона, Маршала, Кеннеди,  Годдарда  и  другие.  Эта  поездка  была
интересна мне не только  потому,  что  можно  было  своими  глазами  увидеть
развернутые тогда работы по проекту  "Аполлон",  но  и  сама  по  себе.  Она
позволяла мне познакомиться с интересной для меня страной, с ее людьми.
   Ехать как будто должны были либо Елисеев  с  Береговым,  либо  Елисеев  с
Шаталовым. Но ко  времени  поездки  Елисеев  с  Шаталовым  начали  проходить
подготовку к аттракциону "Трое под куполом цирка,  или  тройной  полет".  До
того осуществлялись, так сказать, одиночные  полеты  на  первых  "Востоках",
"Восходах" и "Союзах", потом двойные полеты на "Востоках" и  "Союзах".  Ясно
было, что рано или поздно  гениальные  и  девственно  чистые  начальственные
головы сгенерируют идею тройного полета, то есть одновременного полета  трех
кораблей по одной орбите со сближением и стыковкой. Было в этой идее  что-то
неприличное, болезненное (два стыкующихся корабля еще куда ни шло, но три  -
это уже  походило  на  нечто  скуратовско-ельцинско-строевское!).  Я  так  и
остался в неведении, кто же выдвинул столь  "смелую  и  оригинальную"  идею.
Докапываться опасался: можно было прийти к шокирующим результатам.  А  вдруг
Устинов - все-таки союзник, жалко было бы разочаровываться. Этот цирк вместо
успеха принес позорный провал: в процессе сближения  двух  кораблей  (третий
находился поблизости) отказала система определения параметров относительного
сближения,  автоматическое  сближение  пройти  не  могло,  а  к  ручному   с
расстояния  больше  200-300  метров  космонавты  не  были  подготовлены.   В
перепалке космонавтов в  момент  попыток  сближения  при  ручном  управлении
использовалась в основном неформальная лексика ("Да ты куда?  М...!  Вправо!
Е...! Тормози!.. Влево, влево  давай!..).  И  все.  Это  происходило,  можно
сказать, на глазах всего мира: американцы всегда  в  то  время  прослушивали
наши разговоры "земля - борт"  и,  скорее  всего,  результаты  подслушивания
публиковали в печати. Но так  или  иначе  этот  полет  задержал  Елисеева  и
Шаталова,  а  мне  и  Береговому  выпала   возможность   путешествовать   по
Соединенным Штатам в течение примерно двух недель.

   ...Длинный  перелет  над  океаном,  пустынные  области   Северо-Восточной
Канады. Подлетаем к  Монреалю  -  нас  не  принимают:  погода  плохая.  А  в
Нью-Йорк, как нам объяснили, лететь нельзя: если сразу полетим на  Нью-Йорк,
то запаса бензина перед аэропортом останется  на  час  полета,  а  требуется
минимум на два: часты большие очереди на посадку (и у  них  есть  очереди!).
Пришлось возвращаться назад и заправляться в Галифаксе.
   Во второй половине дня сели наконец в Нью-Йорке. В аэропорту нас встретил
Фрэнк Борман - командир "Аполлона-8", первого корабля, совершившего полет на
орбиту спутника Луны. Он должен был сопровождать  нас  до  Хьюстона,  где  и
передать в руки других космонавтов (американцы говорят "астронавты",  но  по
мне, наше название более правильное: до звезд нам еще далеко, а  космос,  он
тут рядом: начинается с высоты 200 километров).
   Борман, как мне тогда казалось, подумывал о политической карьере,  и  ему
важна была не только известность сама  по  себе,  но  и  создание  в  глазах
возможных  избирателей  определенного  политического  образа.   Можно   было
представить этот образ таким: "Мне удалось с Луны увидеть Землю такой, какая
она есть на самом деле: маленькой, по существу, планетой. На такой  планете,
при наличии у противостоящих сторон ракет и водородных бомб, воевать нельзя.
Поэтому важно налаживать взаимопонимание,  доверие  и  сотрудничество  между
странами мира, и, главное, между Россией и США. И мне (Борману) это удается,
уже налаживаются контакты, нам начинают  доверять..."  Мне  кажется,  именно
этим объясняется его инициатива  в  организации  его  поездки  в  СССР  и  в
организации  нашей  поездки  в  Соединенные  Штаты.  И  он   считал   важным
продолжение  таких  контактов.  По-моему,  это  была  хорошая  инициатива  и
правильная политика.
   И правительство США активно поддержало эту инициативу -  фактически  нашу
поездку организовал и обеспечил Госдепартамент США.  Заместитель  начальника
протокольного отдела Госдепартамента Билл Кодус сопровождал нас в поездке по
Штатам вместе со своими сотрудниками и целым отрядом  офицеров  безопасности
(восемь  человек!).  Представители  нашего  посольства  уверяли,   что   это
необходимо в стране "решительных, вспыльчивых и вооруженных" людей! Меня  же
интересовала жизнь обычных американцев. Тогда невозможно  было  представить,
как  быстро  мы  можем  догнать   и   перегнать   их   по   "решительности",
"вооруженности" и разгулу грабежей, рэкетиров и киллеров.
   На следующий день мы полетели в Вашингтон на прием к  Никсону.  Президент
выглядел   уже   несколько   усталым,   хотя   полдень   еще   не   миновал.
Фотографирование, общий разговор: он высоко  оценивает  советские  успехи  в
космосе,  рад  приветствовать  советских  космонавтов,  говорит  о  важности
контактов и взаимопонимания. Не шибко интеллектуальный разговор.
   Сразу же после приема мы вылетели в Хьюстон,  и  вечером  уже  состоялась
встреча с  американскими  космонавтами,  где  царила  атмосфера  дружелюбия,
взаимного    любопытства,    подтрунивания    над    зажимом    американских
ученых-космонавтов: зачем-то их стали  обучать  летать  на  самолетах,  хотя
ясно, что полет на космическом корабле, управление кораблем, а главное,  сам
характер исследовательской работы в  космосе  практически  не  имеют  ничего
общего с профессией летчика. Они  отшучивались,  говоря,  что  все-таки  это
приятно - научиться водить самолет так же, как автомашину.
   На следующее утро в Хьюстоне начался осмотр Центра пилотируемых  полетов.
Центр занимается  проектной  разработкой  космических  кораблей  и  наиболее
важных проблем, выдает промышленным фирмам технические  исходные  данные  на
отдельные  космические  корабли  и  оборудование,  ведет   экспериментальные
работы, обеспечивает  подготовку  наземной  и  бортовой  команды  корабля  к
управлению в полете, участвует в подготовке корабля к старту на космодроме и
обеспечивает   управление   кораблем   из    своего    Центра    управления,
располагающегося здесь же. То, что люди, создающие проект корабля, участвуют
в работе до конца и обеспечивают с Земли управление кораблем в  полете,  что
нет   разрыва   ответственности   между   замыслом   и   окончанием   работы
(осуществлением полета), что  персонал  по  подготовке  космонавтов  и  сами
космонавты являются также работниками Центра (так же как в  авиационных  КБ,
где летчики-испытатели являются  служащими  соответствующего  КБ),  ведущего
разработку кораблей (и, следовательно, нет никаких трений между  создателями
кораблей и ведомством, отвечающим за подготовку экипажей,  и  соответственно
нет нестыковки в работе), - эти факторы организации космических работ в  США
являются, безусловно, положительными.
   Для нашей космонавтики это больной вопрос. До сих  пор  Центр  подготовки
космонавтов находится в ведомстве ВВС, что  создает  определенные  трудности
при подготовке и проведении  полетов.  Не  говоря  уже  о  том,  что  весьма
неприглядно, даже и подозрительно, на взгляд со стороны, выглядит подготовка