в условиях лунной тяжести и  сам  скафандр.  Скафандр  произвел  впечатление
своей подвижностью. Это достигалось за счет  тонкой  гермооболочки  (кстати,
гермооболочка - одна), шарниров  и  гофров  во  всех  местах,  где  возможно
движение частей человеческого тела.
   В Хьюстоне мы видели специальный тренажер для отработки причаливания. Это
огромное сооружение, в котором натурный (по размерам и внешней форме)  макет
основного блока "Аполлона" и макет  лунной  кабины  с  двумя  тренирующимися
космонавтами  могут  совершать  перемещения  в  пространстве   (используются
подъемники  и  тележки,  включаемые   по   командам   с   ручки   управления
координатными перемещениями).  Макет  лунной  кабины  подвешен  в  карданном
подвесе и во время имитации процесса сближения, в соответствии с  командами,
идущими с ручки  управления  ориентацией,  кабина  с  пилотами  вращается  в
пространстве. Это приводит к тому, что во время управления экипаж  то  стоит
вертикально, то лежит на животе, то на  боку  (чтобы  не  свалиться,  экипаж
закреплялся специальной системой на  растяжках).  Изменение  положения  тела
относительно направления силы тяжести, конечно, вносит  помехи  в  работу  и
никак  не  соответствует  условиям  полета.  С  моей   точки   зрения,   это
дорогостоящее сооружение американские специалисты сделали  зря  -  наверное,
были  лишние  средства.  Наш  специальный  тренажер  для  отработки  ручного
управления причаливанием кораблей "Союз" был  сделан  проще  -  перемещалась
только модель корабля,  а  на  средствах  визуального  контроля  эта  модель
выглядит так же, как натуральный корабль.
   Лаборатория, где космонавты, вернувшиеся с Луны, проходили карантин,  как
смеясь рассказывали американские специалисты, была,  по-видимому,  построена
также зря. Как и следовало ожидать, никаких микробов, вирусов или каких-либо
других признаков  органической  жизни,  "привезенных  с  Луны",  обнаружить,
естественно, не удалось, да и откуда было бы им там взяться?  Тем  более  на
Луне не обнаружилось никаких чудес.
   Однажды, в конце восьмидесятых  или,  может  быть,  в  начале  девяностых
годов, мне пришлось слышать рассказ,  кажется,  Джеймса  Ирвина,  о  случае,
который был с ним во время высадки на Луну. В какой-то день  он  должен  был
установить на поверхности Луны прибор и оставить его там. Прибор был в  виде
чемоданчика, который нужно было положить на поверхность в  выбранном  месте,
раскрыть этот "чемоданчик" и развернуть антенну  или  что-то  в  этом  роде.
Астронавт  вышел  на  поверхность,  подошел  к  выбранному  месту,   положил
"чемоданчик" и  начал  раскрывать  его.  Открыл  замки.  А  "чемоданчик"  не
раскрывается! Вроде бы и обычное дело: в скафандре работать очень трудно, но
прошло, как ему показалось, несколько часов, а раскрыть не удается! Уже  сто
потов сошло. То ли ноги у  него  подогнулись,  то  ли  сознательно  стал  на
колени. Посмотрел вверх.  Может  быть,  даже  помолился.  Опустил  глаза  на
"чемоданчик" и вдруг заметил, что один из замков  не  открыт!  Легко  открыл
замок, и все получилось: "С тех пор я поверил в Господа". Вроде  бы  говорил
он всерьез, но мне показалось, что по губам его скользнула скрытая  усмешка.
То ли давало  о  себе  знать  хорошо  развитое  чувство  юмора,  то  ли  уже
устоявшийся прием рассказчика.  Насколько  я  понял,  он  с  этим  рассказом
объехал весь мир. Надо же как-то зарабатывать на жизнь!
   А вот  Стаффорд  мгновенно  заводился,  как  только  разговор  заходил  о
летающих тарелках  или  о  чем-нибудь  подобном.  Сыпал  ругательствами  (из
которых самое мягкое - "бред собачий" или "бред идиота") и  проклятьями.  То
ли его уже "достали" подобными вопросами, то ли собеседники нарочно выводили
его из равновесия.
   Некоторые из наших любили  устроить  розыгрыш  и  затеять  в  присутствии
посторонних спор между собой о том, сколько  "тарелок"  гналось  за  ними  -
четыре или пять, или летели прямо навстречу.
   Конечно, никто - ни наши, ни американские, ни другие  космонавты  никаких
"тарелок" или иных чудес не видели. Несмотря  на  то,  что  очень  хотелось.
Необычное иногда наблюдать случалось,  но  всегда  этому  находилось  вполне
разумное объяснение. Например, наблюдаемое иногда  над  освещенной  стороной
Земли хаотическое движение звезд, когда смотришь через  иллюминатор  наружу.
Стукнешь по стенке - и количество звезд в поле зрения заметно увеличивается:
это всего лишь пылинки,  освещенные  солнцем,  отделившиеся  от  поверхности
корабля. Или слои яркости над  горизонтом  перед  выходом  корабля  из  тени
земли.
   В этой же лаборатории в Хьюстоне мы видели оборудование для  обработки  и
исследования лунных камней. На Луне они находились  в  условиях  вакуума  и,
следовательно, чтобы влияние нашей атмосферы (путем окисления)  не  исказило
их характеристик и структуры, их нужно обследовать и содержать в специальной
барокамере. Лунные камни напоминали кусочки угля, но не антрацита, а  скорее
бурого угля. Они имели  матовую  черную  поверхность  и  казались  покрытыми
пылью.
   Вечером того дня у Бормана мы познакомились с новыми людьми и в том числе
с прилетевшим на один вечер с мыса Кеннеди командиром  корабля  "Аполлон-12"
Чарлзом Конрадом, живым, общительным человеком, и другим членом его  экипажа
- Аланом Бином. Примерно за три месяца до старта экипаж корабля  уезжает  на
космодром, участвует в подготовке корабля  к  полету:  не  для  них  готовят
корабль, а они участвуют в подготовке. Это у них было поставлено правильно.
   Мы   побеседовали   с   рядом   выдающихся   американских   инженеров   и
организаторов,  участвовавших  в  создании  космической  техники:   Робертом
Гилрутом, Джорджем Лоу, Вильямом Пикерингом и другими инженерами и  учеными,
присутствовавшими  на  годичном  собрании  в   Лос-Анджелесе   Американского
института аэронавтики и космонавтики (что-то  вроде  ведомственной  академии
наук, работающей на  общественных  началах).  У  меня  состоялся  интересный
разговор  с  доктором  Гилрутом  об  общих  проблемах  создания  космических
кораблей, о возможных направлениях  работ,  о  главных  задачах  космической
техники на ближайшее десятилетие. Во время этого разговора Гилрут упомянул о
том, что, по мнению  Армстронга  и  Олдрина,  одна  шестая  тяжести  все  же
существенно лучше невесомости.  Полет  "Аполлона-11"  продолжался  около  10
суток, а на Луне они пробыли примерно сутки.  И  возможно  это  высказывание
означало, что по  их  ощущениям  невесомость  в  течение  такого  количества
времени - заметная нагрузка? Во всяком случае так можно было понять.
   Вечером нас познакомили со звездами американского кино:  Кирком  Дугласом
(у нас он был известен как исполнитель главной  роли  в  фильме  "Спартак"),
Фрэнком Синатрой, Натали Вуд (известной американской киноартисткой  русского
происхождения), Юлом Бриннером, тоже русским по происхождению ("Великолепная
семерка") и другими.
   Уик-энд  мы  провели  в   Сан-Диего,   побывали   на   футбольном   матче
(американский футбол близок к регби),  в  зоопарке,  океанариуме,  осмотрели
город. Здесь мы познакомились еще с рядом новых  людей  и,  в  частности,  с
известным  американским  ученым  Гарольдом  Юри,  получившим  в  свое  время
Нобелевскую премию  по  химии  за  открытие  дейтерия  -  изотопа  водорода.