двухтомный роман - "Сильви и Бруно" (1889) и "Заключение  "Сильви  и  Бруно"
(1893) - фантастический эпос объемом почти в тысячу страниц и с "моралью"  в
христианско-евангелическом  духе.  По  определению   одного   из   биографов
писателя, "Сильви и Бруно" - это эпос ужасающий,  с  раздражающе  сюсюкающим
главным героем, шепелявым сказочным мальчиком Бруно {Падни Дж. Указ. соч.  -
С. 32., 35.}.
     Кэрролл подошел к написанию романа вполне научно,  хотя  некоторые  его
фантастические эпизоды он рассказывал под видом сказок детям лорда  Солсбери
во  время  своих  нескольких  визитов  в  дом  маркиза  -  вначале  канцлера
Оксфордского университета, а затем  премьер-министра  Англии  (Роберт  Артур
Толбот Гэскойн Сесиль, третий маркиз Солсбери, 1830-1903).
     Научный подход Кэрролла к написанию последнего романа выразился в  том,
что он разработал собственную теорию человеческого сознания  и  построил  на
этой теории свой роман. Кэрролл предположил, что у человека есть три степени
физического состояния: "а)  обычное  состояние,  когда  присутствие  фей  не
осознается; б) состояние "жути", когда, осознавая все происходящее,  человек
одновременно осознает присутствие фей;  в)  состояние  своего  рода  транса,
когда человек, вернее, его нематериальная сущность, не осознавая окружающего
и будучи погружена в сон, перемещается в действительном мире или в Волшебной
стране и осознает присутствие фей" {Цит. по: Падни Дж, Указ. соч. - С.128.}.
     Между  тем,  несмотря  на  научный   подход   писателя,   несмотря   на
великолепные иллюстрации известного английского карикатуриста Гарри Фернисса
(1854-1925), ни один из двух томов "Сильви и Бруно" успеха не  имел.  Роман,
по словам Джона Падни, остался мертворожденным, хотя Кэрролл вложил  в  него
"столько сокровенного, столько надежд" {Там же. - С. 129.}.  Когда  писатель
понял, что роман не раскупается, он сообщил своему издателю: "Не надо больше
никакой рекламы, это выброшенные деньги" {  Там  же.}.  Впрочем,  "Сильви  и
Бруно" - типичный викторианский назидательный роман и именно в  таком  ключе
его и анализируют современные кэрролловеды  {См.,например;  Miller  Ed.  Op.
cit. Р. 55-64.}.
     Однако роман "Сильви  и  Бруно"  отнюдь  не  забыт.  А  прославила  его
проходящая   сквозь   все   повествование   "Песня   Безумного   Садовника",
стихотворение, которое вот  уже  около  ста  лет  входит  во  все  антологии
английской детской поэзии.
     "Песня Безумного Садовника" - стихотворение-нонсенс в его чистом  виде,
ибо  Кэрролл  объединяет  в  нем  вещи  абсолютно  несоединимык.  Достаточно
привести  хотя  бы  первую   строфу  "Песни"  чтобы  в  этом  убедиться   (в
подстрочном переводе):

Он подумал, что видит Слона,
Который играет на дудочке:
Он взглянул снова и обнаружил, что это
Письмо от его жены.
"Наконец-то я осознал, - сказал он,
Что гакое горечь жизни!"

{В переводе Д.Г.Орловской:
Ему казалось - на трубе
Увидел он Слона.
Он посмотрел - то был Чепец,
Что вышила жена.
И он сказал: "Я в первый раз
Узнал, как жизнь сложна".}


     Кэрролл соединяет воедино  в  "Песне  Безумного  Садовника"  не  только
Слона, дудочку и письмо от жены. В последующих строфах  объединены  "Буйвол,
каминная полка и племянница зятя", "Гремучая змея, греческий язык и середина
будущей  недели",  "Четверка  лошадей,  кровать  и  медведь   без   головы",
"Альбатрос, лампа и почтовая марка ценой в один пенс" и т.д.
     "Песня Безумного Садовника" написана  е  традициях  английской  детской
литературы, которая, как  сказал  русский  поэт-обэриут  А.Введенский  своим
следователям, "превыше всего ставит выдумку,  фантазию,  способную  поразить
ребенка" {Разгром ОБЭРИУ: материалы следственного дела  //  Октябрь.  -  М.,
1992. э 11 - С. 184.}. Поэтическая заумь в английских "стишках  из  детской"
едва ли не обязательный элемент, а происхождение их уходит в  глубь  времен.
Здесь и муравей, который проглотил кита, здесь и старушка, которая со своими
детьми живет в башмаке, здесь и корова, перепрыгнувшая через луну,  здесь  и
парикмахер, который бреет поросенка, и тд.,  и  т.п.  Так  что  эксцентриада
кэрролловской "Песни Безумного Садовника"  вполне  вписывается  в  традицию,
хотя и звучит, словно фуга на тему безумия, проходя через  весь  роман.  Как
сказал М.Гарднер, восхищаясь талантом ее сочинителя: "Это  Кэрролл  во  всем
блеске своего дарования" {Гарднер М. Указ. соч. С. 256.}.
     В статье  "Все  было  подвластно  ему",  посвященной  Лермонтову,  Анна
Ахматова рассказывает, как поэт подражал и Пушкину, и Байрону, и вдруг начал
писать нечто такое, "где он никому не подражал,  зато  всем  уже  целый  век
хочется подражать ему" {Ахматова А. Тайны ремесла.  -  М.,  1986.  -.С.81.}.
Ахматова считает, что одно только  стихотворение  Лермонтова  "Есть  речи  -
значенье темно иль ничтожно..." давало бы право назвать его великим  поэтом,
даже если бы он больше ничего и не написал. Аналогична ситуация и с  Льюисом
Кэрроллом: если бы он написал только "Песню Безумного Садовника", он мог  бы
считаться знаменитым английским поэтом.
     Закончим работу словами английского ученого Р.Б.Брейзуэйта,  сказанными
в год столетнего юбилея со дня  рождения  Льюиса  Кэрролла:  "Льюис  Кэрролл
пахал глубже, чем он сам это понимал. Его  ум  был  пронизан  восхитительной
логикой, которую он сам не мог ни полностью осознать, ни  подвергнуть  ясной
критике. И именно  эта  подсознательная  логика,  на  мой  взгляд,  является
основной причиной высшего совершенства уникальных произведений гения -  двух
книг об Алисе, того, что есть блистательного в двух томах "Сильви и  Бруно",
в поэмах. Почти все шутки Кэрролла созданы  в  духе  чистой  или  прикладной
логики. И это одна из причин, почему его книги так нравятся детям" {Цит. по:
Carroll L. Simbolic logice. - N.Y., 1977. - P.33.}.

ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ЛЬЮИСА КЭРРОЛЛА

     Кэрролл Л. Аня в Стране Чудес / В переводе Набокова В. - Л.:  Палестра,
1991. - 88 с.
     Кэрролл Л. История с узелками / Пер. с англ. Данилова Ю.А. -  М.:  Мир,
1973. - 408 с.
     Кэрролл Л. Логическая игра / Пер. с англ. Данилова Ю.А.  -  М.:  Наука.