рычаги влияния, которые направляли бы в нужное русло весь огромный и сложный
организм вооруженных сил. В ряде случаев он пытался и в мирное время действовать
методами военного времени. Особенно это относится к укреплению воинской
дисциплины. Будучи требовательным руководителем и справедливо нетерпимым к
проявлениям расхлябанности и недисциплинированности, он пытался строгими
взысканиями вплоть до отстранения командиров от должностей за случавшиеся
происшествия, в короткий срок навести воинский порядок. Дело доходило до того,
что некоторые командиры опасались свои части выводить на учения, боясь, что
может случиться "ЧП". Кстати, и при Р.Я. Малиновском мало что изменилось в этом
отношении. Конечно, переход армии от военного к мирному времени всегда проходит
трудно и болезненно, тем более, что после войны советские вооруженные силы
несколько раз то резко сокращались, то резко увеличивались. В результате войска
жили в условиях перманентных организационных изменений. В этих условиях не
всегда учитывалось, в том числе и Жуковым, что если какие-то отрицательные
явления происходят только в нескольких объединениях и соединениях, причины и
необходимые меры по их устранению надо искать именно в них, но если они имеют
место в большинстве округов и флотов, то главные причины надо искать в центре
системы, искать такие рычаги воздействия и меры, которые устраняли бы причины
негативных явлений, в корне меняли условия несения военной службы и радикально
улучшали положение дел.
К сожалению, таких крупных мер не было найдено. Вместо этого, тогда и в
последующем пытались и пытаются до сих пор решить все проблемы по укреплению
дисциплины одним административным, командирским давлением на войска.
Справедливости ради скажем, что если бы даже Жуков или другой министр обороны
захотел осуществить радикальные преобразования, то в условиях тотального
контроля и некомпетентного вмешательства в военные дела со стороны аппарата ЦК
КПСС и других органов, трудно было бы что-либо из задуманного провести в жизнь
Да и по характеру люди не бывают одинаковыми. В связи с этим припоминается
случай, когда на командно-штабном учении в Белорусском военном округе летом 1957
г. на запасный командный пункт фронта, который пришлось мне возглавлять, поздней
ночью приехал маршал Рокоссовский. Под сильным дождем мы шли с ним в палатку,
где располагался центр боевого управления. По пути, не рассмотрев в темноте,
Константин Константинович зацепился за небрежно проложенный телефонный провод и
упал прямо в лужу. Мы, конечно, расстроились и виновато помогали маршалу
подняться, ожидая самого наихудшего. Но он засмеялся, быстро встал и совершенно
невозмутимо сказал: "А мы во время войны обычно закапывали телефонные провода".
Наверное, по-другому среагировал бы Жуков. В такой ситуации (сужу и по себе)
мало кто из командиров мог бы, видимо, сдержаться.
Вполне понятно, что выдающийся ум и сильная воля военачальника должны сочетаться
с другими, не менее важными чертами личности: выдержкой, уравновешенностью. К.К.
Рокоссовский писал: "...необходимыми качествами всякого начальника являются его
выдержка, спокойствие и уважение к подчиненным... Поверьте старому солдату:
человеку в бою нет ничего дороже сознания, что ему доверяют, в его силы верят,
на него надеются...".
Но можно понять и Жукова, очень самокритично оценивающего свою деятельность. По
этому поводу он писал:
"Конечно, все это давалось нелегко, были в работе и ошибки. Но кто не ошибается?
Разве тот, кто работает только по указке сверху, не проявляя в работе творческой
инициативы. Вообще говоря, дело, на мой взгляд, не столько в ошибках, сколько в
том, как скоро они замечаются и устраняются".
Даже выдающиеся военачальники не могут быть одинаковыми. На наше счастье война
выдвинула целое созвездие талантливых полководцев, которые при решении различных
задач хорошо дополняли друг друга.
Вот в такой действительной сложности и противоречивости мы обязаны воспринимать
и Жукова, не перечеркивая из-за отдельных ошибок и шероховатостей в характере
величие его подвига и полководческого таланта. И как бы ни бесились его
недоброжелатели, это и невозможно. Заслуги маршала Жукова навсегда прочно вошли
в историю нашей страны и вытравить их никому и никогда не удастся.
Как справедливо заметил Георгий Константинович, время все расставит по своим
местам, всех рассудит. Историю пытались обмануть и обхитрить -- бесполезно...
Надлежащую службу своему народу можно сослужить только правдой и борьбой за нее.

Г.К. Жуков был величайшим полководцем и духовно одаренным обаятельным человеком.
Как говорил А.М. Василевский, он был рожден для военной деятельности, для
больших ратных дел... "Человеку, который чувствовал так слитно личную жизнь свою
и народа, можно только позавидовать". Жизнь и деятельность такого человека
достойна подражания. Его по-солдатски простое и одухотворенное лицо, крепко
скроенная осанка, весь облик мудрого, волевого и мужественного военачальника
всегда вызывали и вызывают особое почтение и глубокое уважение к нему. Обобщая
все сказанное и несколько перефразируя слова М. Горького о Л. Толстом и о Жукове
можно сказать: смотришь на него и страшно приятно сознавать себя тоже человеком,
сознавать, что человек, российский офицер, может быть Жуковым.
2. Некоторые выводы для военно-научной работы
в свете заветов и уроков, преподанных Г.К. Жуковым
Наш великий полководец и во время войны, и в послевоенные годы особое значение
придавал творчеству и активному участию в военно-научной работе руководящих
кадров и широкого круга офицерского состава. Если говорить о выводах и уроках из
опыта развития военной науки и военного искусства, то он прежде всего
показывает, что на каждом новом этапе развития военного дела коренным вопросом
является правильное раскрытие характера вооруженной борьбы будущего. Решение
этой проблемы было и остается важнейшей задачей военной науки. Вместе с тем
предвидение и разработка теоретических основ еще не состоявшейся вооруженной
борьбы по мере увеличения качественного разрыва между средствами ведения
минувшей и будущей войн становятся все труднее и труднее.
В современных условиях бурного научно-технического прогресса не только в военном
деле, но и в других областях человеческой деятельности все чаще приходится
принимать решения, не опираясь на опыт, а при отсутствии какого-либо опыта.
Военная практика в мирное время всегда была сравнительно ограничена. На учениях
невозможно полностью воспроизвести все то, что может быть на войне. Но именно
поэтому опыт прошлых войн, проводимых учений, в целом военная практика
приобретают еще большую ценность.
В истории не раз после большой войны (франко-прусской, русско-японской, первой
мировой) пытались представить дело так, что от прежнего военного искусства
ничего не осталось. Но следующая война, порождая новые способы ведения
вооруженной борьбы, сохраняла и немало прежних. По крайней мере, до сих пор в
истории еще не было такой войны, которая бы перечеркнула все, что было в военном
искусстве до этого.
В 20-е и 30-е гг. нашей военной науке удалось в целом правильно определить и
преемственность развития военного дела, и элементы нового в нем. Но в 30-е гг.
были допущены и серьезные ошибки, когда, например, из опыта военных действий в