Урок нежданный и кровавый
                                              Задал ей шведский паладин.
                                              Но в искушеньях долгой кары,
                                              Перетерпев судеб удары,
                                              Окрепла Русь. Так тяжкий млат,
                                              Дробя стекло, кует булат.

                                                                      Пушкин


                                             Твердость    в    предприятиях,
                                        неутомимость   в   исполнении   суть
                                        качества,      отличающие      народ
                                        российский.  И  если  бы  место было
                                        здесь на рассуждения, то бы показать
                                        можно  было,  что предприимчивость и
                                        ненарушимость     в     последовании
                                        предприятого   есть  и  была  первою
                                        причиною  к успехам россиян: ибо при
                                        самой  тяготе  ига чужестранного сии
                                        качества  в  них  не  воздремали.  О
                                        народ,  к величию и славе рожденный,
                                        если  они  обращены  в тебе будут на
                                        снискание  всего  того, что соделать
                                        может блаженство общественное!

                                                                     Радищев


ПРОЛОГ

                                                    Я видел море, я измерил
                                                    Очами жадными его;
                                                    Я силы духа моего
                                                    Перед лицом его поверил.

                                                                    Полежаев

     Весной  1688  года,  к Егорью-вешнему, что праздновался на Руси в конце
апреля,  двинские полые, разливные воды уже успели вынести весь речной лед в
Белое  море.  Тотчас  же  задули ровные теплые ветры, разогнали низкие тучи,
выглянуло  солнце, заиграло на воде, на мокрых серебристых стволах берез, на
куполах  церкви  Сретенья  в  Николо-Корельском монастыре, что издавна стоит
над Никольским устьем Северной Двины.
     Под  теплыми сырыми ветрами лопались березовые почки, наливались соками
листы   ивняка;   двинские   луга   день   ото  дня  все  обильнее  заливало
густозелеными травами.
     На  Иоанна Богослова, в погожее утро, прибрежной дорогой из монастыря в
город    Архангельск    проскакал   всадник   -   за   служниками   обители,
промышленниками    и   рыбаками,   морского   дела   старателями,   нанятыми
монастырским  келарем  для  дальнего плавания на Новую Землю - на Матку. Еще
зимою  служники  получили  от монастыря по мешку хлеба, крупы, соли, уксусу,
масла да деньгами по пять алтын на душу. Нынче наступало время расплаты.
     Отгуляв  в  Архангельске  два  прощальных дня, морского дела старатели,
под  вой  и  причитания  баб,  большой  ватагой человек в полета отправились
править  службу.  Сзади,  чтобы  кто  не  сбежал дорогою, ехали на конях два
монаха  с  длинными плетями, зорко поглядывали на шагающих с песней поморов.
Народ  постарше  шел  степенно,  с  посошками,  закинув  за спину берестяные
коробы  со  снедью.  Молодые перешучивались, дразнили монахов, прикидываясь,
что убегают...
     В   попутных   деревеньках   артель  отдыхала  неподолгу,  толковала  с
мужиками,  смолившими  по  берегам  свои  лодьи  и  карбасы, о пути на Новую
Землю,  о  тамошних  промыслах,  о  том, как бить моржа. Мужики рассказывали
были  и  небылицы  о  монастырских  лодьях,  что изготовил к спуску лодейный
мастер   Тимофей   Кочнев,  по  кличке  Редька.  Одни  говорили,  что  лодьи
трехмачтовые,  тысяч  на  десять пудов, другие божились, что поболее, третьи
рассказывали,  что  поведет  всю  ватагу в море нынче не дед Мокий, а другой
кормщик, из молодых, кто - доподлинно неизвестно.
     У  белых  стен  обители,  возле  ворот, служников встретил монастырский
келарь  отец  Агафоник,  с  ним  стояли  старик  кормщик  Мокий  и маленький
жилистый   Кочнев.   Служники  оборвали  песню,  поклонились.  Поклонился  и
Агафоник.  Знал:  поморы  спину  гнуть не любят, на поклон отвечай поклоном;
коли не ответишь чинно, с уважением - пеняй на себя.
     - По-здорову   ли   дошли,  детушки?  -  спросил  дед  Мокий,  радостно
оглядывая  статных,  плечистых  рыбаков,  многих  из  которых  он  знал  еще
ребятишками-зуйками.
     - Дошли  -  ничего!  - сильным и низким голосом ответил за всех молодой
кормщик Рябов. - Ты-то здоров ли, дединька?
     Мокий  снизу  вверх посмотрел на Рябова, улыбаясь покачал простоволосой
сивой головой.
     - Чего  качаешь?  - тоже улыбаясь спросил кормщик. - Али чем не угодил,
дединька?
     - Здоров  же ты, внучек, - любуясь молодым кормщиком, произнес Мокий. -
Ишь,  здоров!  Сиротою,  на  тресочке  да  на  хлебушке,  а  как взошел. Вон
вымахал, что сосна мачтовая...
     Он обернулся к Агафонику, сказал ему со значением:
     - Об  нем  и  говорено  было давеча, отец келарь. С малолетства в море,
хоть  и  молодешенек,  а  всего  хлебнул,  компас знает, по звездам хаживал,
артель за ним куда хочешь пойдет...
     Агафоник  кивнул,  велел  народу  сложить  котомки  и идти на работу. В
монастыре служников даром не кормили...
     К  вечеру  из  ворот монастыря вышел игумен в облачении, сопровождаемый
братией.  Монахи  шли  попарно,  опустив  головы  в клобуках. Сладко запахло
ладаном.  Игумен кропил суда, назначенные к спуску, святой водой, позвякивал
кадилом,  монахи  пели  сытыми  голосами.  Морского  дела  старатели в белых
чистых  рубахах,  в  сапогах,  бахилах,  усталые  за  день,  стояли поодаль,
позевывали.   Подручный   мастера   Кочнева   -  дядя  Ермил,  чернобородый,
всклокоченный, измазанный смолою мужик, - негромко жаловался Рябову:
     - Монастырю  служить  -  помереть  легче. Казны полны амбары, а они все
скупятся.  Корелин  Иван  Кононович  четыре дня с ними ругался! Кочнев вовсе