кого-то  -  недоставало  полководца  русского.  Зато  переезд  Кутузова  из
С.-Петербурга к  армии походил на какое-то  торжественное шествие. Предания
того  времени  передают нам  великую  пиитическую  повесть о  беспредельном
сочувствии,   пробужденном   в   народе   высочайшим  назначением   Михаила
Ларионовича в звание  главноначальствующего армии. Жители городов, оставляя
все  дела  расчета  и  торга,  выходили  на  большую  дорогу,  где  мчалась
безостановочно  почтовая  карета,  которой  все  малейшие  приметы  заранее
известны были всякому. Почетнейшие граждане выносили хлеб-соль; духовенство
напутствовало предводителя  армий молитвами; окольные  монастыри высылали к
нему на  дорогу иноков с  иконами и благословениями от  святых угодников; а
народ,  не  находя  другого средства  к  выражению  своих простых  душевных
порывов,  прибегал к  старому, радушному  обычаю -  отпрягал лошадей  и вез
карету  на себе. Жители  деревень, оставляя  сельские работы (ибо  это была
пора  косы  и  серпа),  сторожили  так  же под  дорогою,  чтобы  взглянуть,
поклониться  и  в  избытке  усердия поцеловать  горячий  след,  оставленный
колесом  путешественника. Самовидцы  рассказывали мне, что  матери издалека
бежали с грудными младенцами, становились на колени и, между тем как старцы
кланялись  седыми  головами  в землю,  они  с  безотчетным воплем  подымали
младенцев своих  вверх, как  будто поручая их защите  верховного воеводы! С
такою  огромною в  него  верою, окруженный  славою прежних  походов, прибыл
Кутузов  к  армии.  После этого  нисколько  не  удивительно, что  начетчики
церковных книг и грамотеи,  особливо в низшем слое народа, делали различные
применения к обстоятельствам того времени, переводили буквы имени Наполеона
в цифры  и выводили заключения, утешительные  для России. Иногда следствием
их  выкладок,  довольно затейливых,  бывали  слова:  "Солнце познает  запад
свой!"  Это  относили  к  народам  нашествия  и  Наполеону;  иногда  делали
толкования на слова: "В  те дни восстанет князь Михаил и ополчится за людей
своих! (на  Гога и  Магога) и проч.". Можете  вообразить, какую народность,
какую  огромную  нравственную  силу  давало  все  это  в  то  время  новому
главнокомандующему! Зато,  как приехал (под  Царево-Займище), тотчас обещал
он сражение.  Все ожило и жило этим великим  обетом; и, наконец, 22 августа
занята знаменитая позиция Бородинская. Мы опишем ее.

Наша  боевая  линия  стала  на  правом  берегу Колочи,  лицом  к  Колоцкому
монастырю, к стороне Смоленска; правым крылом к Москве-реке, которая в виде
ленты  извивается  у подножия  высот  бородинских.  Перед лицевою  стороною
(перед  фронтом)  линии, особенно  перед  фронтом центра  и правым  крылом,
бежала речка  Колоча в  реку Москву, составляя  с нею угол  в полуверсте от
высот бородинских.  В Колочу впадают: речка Войня,  ручьи - Стонец, Огник и
другие безыменные.  Все эти речки и ручьи  имеют берега довольно высокие, и
если прибавить  к тому много рытвин, оврагов,  по большей части лесистых, и
разных  весенних  обрывов,  промоин,   то  понятно  будет,  отчего  позиция
бородинская на подробном плане  ее кажется бугристою, разрезанною, изрытою.
Леса  обложили  края, частые  кустарники  и перелески  шершавятся по  всему
лицевому  протяжению,  и две  больших  (старая и  новая Московские)  дороги
перерезают позицию,  как два обруча, по  направлению от Смоленска к Москве.
Дорога Смоленская  была так же дорога  во Францию, по которой  пришла к нам
вооруженная  Европа,  как  будто  сдвинувшись с  вековых  оснований  своих.

Сказав, что  высоты правого русского фланга  были лесистые, мы добавим, что
они были  и утесистые, а  потому и составляли оборону  прочную. Левое крыло
наше  также довольно щедро  защищено природою,  если принять в  этом смысле
общее   протяжение  высот   бородинских,   на  которых   простиралось  оно,
впоследствии загнутое до деревни  Семеновской. Впереди этого (левого) крыла
тянулись  и  перепутывались глубокие  рвы  и овраги,  опушенные и  закрытые
частыми кустарниками. Сверх того  позиция русская, как мы сказали, прикрыта
была:   Колочею,  Войнею,   Огником  и   ручьями  Стонцем   и  Семеновским.

Искусство  поспешило придать  то, чего  недодала природа для  защиты линии.
Густой  лес на  правом  фланге, сходивший  с  вершин до  подножия холмов  к
стороне реки Москвы, был  осмотрен, занят, перегорожен засеками и по местам
вооружен  укреплениями.  В  этом  лесе сделаны  три  флеши.  На лесистое  и
утесистое  местоположение правого  фланга можно  было опереться  надежно. В
центре  отличался высокий  кругляк,  может быть,  древний насыпной  курган.
Через  него   перегибается  большая  Смоленская  (в   Москву)  дорога.  Это
округленное возвышение  носит название Горки и  находится в деревне того же
имени. На  этом-то кругляке  устроили батарею из пушек  огромного калибра и
заслонили ее  еще другою, более  скрытою, из 12 пушек,  которую поставили в
200 саженях  насупротив Бородина, на расклоне  высот правого берега Колочи.
Идя с правого крыла к левому, вдоль по линии, в средине расстояния от Горок
к   Семеновскому,   вы  встретите   высокий   бугор,  далеко   повелевающий
окрестностями.  Этот бугор пришелся  на самой  важной точке, почти  у замка
левого крыла  с центром.  Этим воспользовались, и  высота, господствовавшая
над  другими,  увенчана  большим окопом  с  бастионами.  Иные называли  его
большим редутом, другие, и,  кажется, правильнее, люнетом. Но солдаты между
собою называли это укрепление Раевскою батареею, потому, что корпус его был
пристроен  к этому  люнету и  потому, что  они любили храброго  генерала, о
котором  так много  было рассказов  в то  время! Из  уст в  уста переходила
повесть  о подвиге  его под  Дашковкою, как  он, взяв двух,  еще невзрослых
сыновей  за руки,  повел их  знакомить с  пулями -  туда, где всех  троих с
головы до ног окатило свинцовым дождем!

По всему видно стало,  что неприятель направит сильнейшие нападения свои на
наше левое  крыло: для того-то ч обратили все  внимание на эту часть линии.

У  деревни  Семеновской  нашлась  также  выгодная высота;  на  расклоне  ее
построили  три  реданта:  их  называли и  флешами.  Эти  окопы должны  были
обстреливать окрестное пространство и  поддерживать войска, которые, в свою
очередь,  поддерживали  стрелков, насыпанных  в  лесах  и перелесках  перед
фронтом  и  левым  крылом  нашей линии.  Деревня  Семеновская  впоследствии
разорена. Так  устроена, вооружена  была наша боевая линия  в трех основных
пунктах  своих. Но  кипящая  отвага, с  которою французы  привыкли кидаться
вперед в их порывистых наступах, требовала еще большей
предусмотрительности,  большей  осторожности.  Чтоб  удержать неприятеля  в
почтительном  расстоянии  от нашего  левого  крыла, куда  он нацеливал  все
удары,  насыпали большой  редут на  большом и  высоком холме, почти  на два
пушечных выстрела впереди главной линии к левой ее оконечности. Этот редут,
стоявший  исполином  на отводной  страже,  устроен  был саженях  во ста  за
деревнею Шевардино и назывался  Шевардинским. Если пожелаете объяснить себе
сделанное  здесь  описание  взглядом на  плане,  то  прежде всего  отметьте