различны, но для того чтобы она имела видимые и фиксируемые историей
проявления, необходимо, чтобы пассионариев было много, т.е. это признак не
только индивидуальный, но и популяционный.

ЛЮЦИЙ КОРНЕЛИЙ СУЛЛА

Проверим правильность описания обнаруженного признака на нескольких других
персонах. Люций Корнелий Сулла, римский патриций, имел и нобиль, имел дом в
Риме, виллы в его окрестностях и много рабов и клиентов. Подобно
Александру, он не испытывал недостатка ни в яствах, ни в развлечениях. Что
же толкнуло его в войско Мария, которого он презирал и ненавидел? И ведь он
не ограничился службой штабного офицера, он участвовал в боях и, рискуя
жизнью, схватил Югурту, чтобы привезти его в Рим и обречь на голодную
смерть в Мамертинской тюрьме. За все эти подвига он получил только одну
награду: шатаясь по форуму и болтая с приятелями, он мог называть Мария
бездарным болваном, а себя героем. Этому верили многие, но не все; тогда
Сулла снова полез в драку, выдержал поединок с вождем варваров, вторгшихся
в Италию, убил его и... стал хвастаться еще больше. Но и этого ему
показалось мало. Мария он, допустим, превзошел, но оставалась память об
Александре. Сулла решил покорить Восток и прославить себя больше
македонского царя. Тут ему сказали: "Хватит! Дай поработать и другим!"
Казалось бы, Сулла должен был быть доволен: его заслуги перед Римской
республикой признаны, дом - полная чаша, все кругом уважают и восхищаются -
живи да радуйся! Но Сулла поступил иначе: возмутил легионы, взял приступом
родной город, причем шел на баррикады без шлема, чтобы вдохновите своих
соратников, и добился, чтобы его послали на очередную нелегкую войну. Что
его толкало? Очевидно, стремления к выгоде не было. Но, с нашей точки
зрения, внутренний нажим пассионарности был сильнее инстинкта
самосохранения, и уважения к законам, воспитанного в нем культурой и
обычаем. Дальнейшее - просто развитие логики событий, то, что во времена А.
С. Пушкина называлось "силою вещей" (хороший забытый термин). Это уже
относится полиостью к исторической науке, которая подкрепляет этнологию.
Марий в 87 г. до н.э. выступил против Суллы с войском из ветеранов и рабов,
которым была обещана свобода. Его поддержал консул Цинна, привлекший на
сторону популяров-италиков, т.е. угнетенные этносы. Взяв Рим, Марий
приказал самому гуманному из своих полководцев перебить воинов из рабов,
ибо опора на них его компрометировала. И 4 тыс. человек были зарезаны во
время сна своими боевыми товарищами. Расправа сия показала, что популяры,
при всей их демократической декламации, мало отличались от своих
противников - оптиматов.

Но все же отличие было: Сулла тоже мобилизовал в свое войско 10 тыс. рабов,
но после победы наградил их земельными участками и римским гражданством.
Различие между Марием и Суллой больше определяется личными качествами,
нежели программами партий. При этом, в отличие от Александра, Сулла не был
честолюбив и горд, ибо сам отказался от власти, как только почувствовал
себя удовлетворенным. Он был крайне тщеславен и завистлив, но эти качества
- только проявления пассионариости. И опять-таки подчеркнем, что успех
Суллы зависел не только от его личных качеств, но и от контакта с
окружением. Его офицеры - Помпей, Лукулл, Красе и даже некоторые легионеры
были тоже пассионарны, чувствовали и действовали в унисон с вождем. Иначе
Сулла не стал бы диктатором Рима.

ЯН ГУС, ЖАННА Д'АРК И ПРОТОПОП АВВАКУМ

Бывает и так, что пассионарий не приносит своих близких в жертву
собственным страстям, а жертвует собой ради их спасения или ради идеи.
Пример такого искреннего служения показал Ян Гус, профессор Пражского
университета, заявивший: "Я говорил и говорю, что чехи в королевстве
Чешском по закону... и по требованию природы должны быть первыми в
должностях, так же как французы во Франции и немцы в своих землях..."
Однако жертва Гуса в Констанце была бы бесплодна, если бы не Жижка и братья
Прокопы, студенты Пражского университета, горожане и рыцари, крестьяне и
чешские священники, выбросившие из окна ратуши Нового Города (район Праги)
бургомистра и немецких советников бездарного короля Вацлава IV из династии
Люксембургов. Они были обуреваемы гневом и мстили за несправедливый
приговор своему ректору, преданному и сожженному немцами.

Бели же в приведенных примерах Наполеона, Александра Македонского и Люция
Корнелия Суллы есть соблазн с большими натяжками увидеть "героев, ведущих
толпу", то здесь, при аналогичных сочетаниях событий, очевидно, дело не в
личном "героизме", а в создании этнической доминанты, которая организует
пассионарность системы и направляет ее к намеченной цели. Ведь известно
много случаев, когда героический и патриотичный вождь не мог побудить
сограждан взять в руки оружие для того, чтобы защитить себя и свои семьи от
жестокого врага. Достаточно вспомнить Алексея Мурзуфла, сражавшегося на
стенах Константинополя против крестоносцев в 1204 г. Вокруг Алексея была
только варяжская дружина и несколько сот добровольцев; все они были убиты.
А 400-ты-сячное население Константинополя позволило крестоносцам жечь и
грабить свой город. Вот где разница между ролью предводителя и
возможностями этноса, определяемыми уровнем пассионарности.

Еще более показательны события, происшедшие в Риме в 41 г. Режим,
установленный Августом, превратил все республиканские законы в фикцию,
пышную декорацию, прикрывавшую произвол принцепса. При Тиберии и особенно
при Калигуле вошли в моду жестокие расправы с богатыми людьми, имущество
которых пополняло императорскую казну. Кроме того, Калигула страдал
припадками паранойи, во время которых приказывал медленно убивать любого
попавшегося на глаза или того, кого он случайно вспомнил. В эпоху
республики такого никто не смог бы даже вообразить, но гражданские войны
унесли так много пассионариев, что сенаторы и всадники только дрожали и
ждали смерти. Однако нашлись два храбрых человека: Кассий Херея и Корнелий
Сабин, убившие злодея. Сенат мог взять власть, принадлежащую ему по закону:
но большая часть сенаторов разбежалась по домам, народ толпился на площади,
а потом рассеялся; телохранители императора - германцы, увидев его убитым,
ушли; и переворот не состоялся.

Какой-то солдат нашел перепуганного дядю Калигулы, Клавдия, привел его к
своим товарищам, и те объявили его императором за уплату 15 тыс. сестерций
на каждого легионера. А в сенате шла "разноголосица"[13], пока все когорты