пассионарного толчка исчисляется веками. Следовательно, пассионарность -
это биологический признак, а первоначальный толчок, нарушающий инерцию
покоя, - это появление поколения, включающего некоторое количество
пассионарных особей. Они самим фактом своего существования нарушают
привычную обстановку, потому что не могут жить повседневными заботами, без
увлекающей их цели. Необходимость сопротивляться окружению заставляет их
объединиться и действовать согласно; так возникает первичная консорция,
быстро обретающая те или иные социальные формы, подсказанные уровнем
общественного развития данной эпохи. Порождаемая пассионарным напряжением
активность при благоприятном стечении обстоятельств ставит эту консорцию в
наиболее выгодное положение, тогда как разрозненных пассионариев не только
в древности "либо изгоняли из племен, либо просто убивали"[21]. Примерно
так же обстоит дело в классовом обществе. Это отметил Пушкин, написав:
"...посредственность одна нам по плечу и не странна..." ("Евгений Онегин",
глава восьмая, IX).

Правильно! Пассионарии обречены. Но если бы они всегда погибали, не успев
ничего сделать, то мы до сих пор приносили бы в жертву младенцев, убивали
стариков, пожирали тела убитых врагов, колдовством пытались извести друзей
и родных. Не было бы ни пирамид, ни Пантеона, ни "открытия" Америки,
формулировки закона тяготения и полетов в космос. Однако все это есть и
начало накапливаться еще в палеолите. И жили бы сегодня на Земле не
современные французы, англичане, русские и т.п., а шумеры, пикты и другие,
имена которых давно забыты.

Наиболее трагично гибнут пассионарии в конечные фазы этногенеза, когда их
становится мало и взаимопонимание между ними и массами обывателей
утрачивается. Так было в 1203 г. в Византии. Небольшой отряд крестоносцев,
всего 20 тыс. человек, явился под стены Константинополя, чтобы посадить на
престол сына свергнутого императора. Греки могли выставить 70 тыс. воинов,
но не сопротивлялись, оставив без помощи варяжскую дружину и тех храбрецов,
которые вышли на стены. Город был взят дважды: 18 июня 1203 г. и 12 апреля
1204 г. В последний раз он был страшно разрушен и разграблен. Крестоносцы
потеряли при штурме... одного рыцаря! Что ж, пассионарии были убиты в бою,
а прочие - в своих подожженных домах. Трусость не спасает. А ведь силы
сопротивления были. Можно было не только уцелеть, но и победить. И когда в
войну вступила провинция, то победа была одержана и Константинополь
освобожден, чтобы снова пасть в 1453 г. при таких же обстоятельствах. И
снова осталось много людей, спокойно дававших себя убивать победителям. Так
что же это за люди?

XXV. Субпассионарии

ОСОБИ ГАРМОНИЧНЫЕ

Как ни велика роль пассионариев в этногенезе, число их в составе этноса
всегда ничтожно. Ведь пассионариями в полном смысле слова мы называем
людей, у которых этот импульс сильнее, чем инстинкт самосохранения, как
индивидуального, так я видового. У подавляющего большинства нормальных
особей оба эти импульса уравновешиваются, что создает гармоническую
личность, интеллектуально полноценную, работоспособную, уживчивую, но не
сверхактивную. Более того, безудержное сгорание другого человека,
немыслимое без пассионарного принесения себя в жертву, таким людям чуждо и
антипатично. К этому необходимо добавить, что и в развивающихся этносах
большая часть особей имеет столь же слабую пассионарность, что и в
реликтовых этносах. Разница лишь в том, что в динамических этносах
присутствуют и действуют пассионарии, вкладывающие свою избыточную энергию
в развитие своей системы.

Однако надо заметить, что интенсивность развития не всегда идет на пользу
этносу. Возможны "перегревы", когда пассионарность выходит из-под контроля
разумной целесообразности и из силы созидательной превращается в
разрушительную. Тогда гармоничные особи оказываются спасителями своих
этносов, но тоже до определенного предела.

Люди этого склада - крайне важный элемент в теле этноса. Они воспроизводят
его, умеряют вспышки пассионарности, умножают материальные ценности по уже
созданным образцам. Они вполне могут обходиться без пассионариев до тех
пор, пока не появится внешний враг. Так, в Исландии потомки викингов
постепенно утратили пассионарность. В XII в. они прекратили заморские
походы, в XIII в. кончились кровавые распри между семьями, а когда в 1627
г. на остров высадились алжирские пираты, то они не встретили никакого
сопротивления. Исландцы позволяли жечь свои дома, насиловать жен, забирать
в рабство детей, но не нашли в себе решимости поднять оружие[22].

Допустим, что в данном конкретном случае можно найти другие объяснения.
Алжирцы были профессиональные головорезы; вероятно, они использовали момент
внезапности, чем взвали панику; исландцы были полностью лишены помощи
метрополии - Дании, втянутой в это время в Тридцатилетнюю войну и терпевшей
поражения... И наконец, согласно нашей идее, пассионарное напряжение
исландцев должно было понижаться и дальше. А так ли оно было? Посмотрим на
Исландию два века спустя.

1809 г. в Рейкьявике стоял датский гарнизон, состоявший из трех десятков
солдат, капитана и губернатора, у которого была красивая дочь. В июне этого
года на рейде появился бриг под черным флагом и потребовал сдачи города.
Датский офицер открыл огонь, но был ранен ядром с брига, и солдаты сложили
оружие. Пираты высадились, и их глава оказался исланцем, ранее хорошо
известным часовщиком Юргеном Юргенсоном, ныне пиратом. Этот мерзавец, как
выяснилось, был влюблен в дочь губернатора и потребовал ее себе, а своим
пиратам разрешил грабить жителей, объявив себя королем Исландии. К счастью,
девушка успела тяжело заболеть. Но хороши исландцы! Никакого сопротивления
кучке бандитов не было оказано. Тысячи потомков яростных "пенителей моря",
завоевателей Англии, Нормандии и Винланда, покорно сносили безобразия
нескольких десятков разбойников, не сопротивляясь и даже не спасаясь
бегством. И ведь против них выступила не свирепые мавры, соперничавшие с
королевскими флотами Испании и Франции, а кучка подонков из портов
Северного моря. Ну это ли не падение пассионарности?

Однако не следует отождествлять большинство со всеми. Отдельные люди не