Они вернулись к своему натуральному состоянию, стали храбрыми охотниками и
скотоводами, забыли китайскую грамоту и, поскольку потребность в
письменности у них сохранилась, заимствовали у уйгуров алфавит, кстати
сказать, куда больше приспособленный к их языку, чем иероглифика. А вместе
с алфавитом пришла идеология - несторианство, которое быстро вытеснило
пережитки представлений, не укоренившихся в народе. Первым последствием
распадения царства оказалось то, что гурхан Чжулху и Инанч Бильгэ Буку-хан
начали вместе самостоятельную политику, чем парализовали друг друга и
развязали руки своим многочисленным врагам.

Силы кара-киданьского гурхана были полностью скованы необходимостью
удерживать Среднюю Азию, где в это время усилился Хорезм. Эта страница
истории написана достаточно подробно [†5], и на ней мы не будем
останавливаться [
Вернемся к найманам. Западная граница их была надежно прикрыта Алтаем. С
кыпчаками, обитавшими западнее Алтая, найманы установили добрососедские
отношения, и оба народа не беспокоили друг друга. Гораздо сложнее были
отношения на востоке. Центральную часть Монголии населяли кераиты,
принявшие несторианство еще в 1007-1008 гг. История их до XII в. совершенно
не освещена источниками. Первого зафиксированного историей хана - Маркуза
(Марк), носившего титул - Буюрук-хан [†6], легендарная генеалогия выводит
из потомства праматери монголов - Алан-гоа [†7]. Не будем отвлекаться,
проверяя, насколько соответствует легенда истории, для нас важно лишь то,
что кераиты считали себя близкими родственниками монголов. После смерти
монгольского Хабул-хана, прадеда Чингисхана [†8], Маркуз возглавил
кочевников для борьбы с чжурчжэнями, но судьба обошлась с ним предельно
жестоко. Его захватили в плен татары и выдали чжурчжэням. Маркуз погиб,
будучи прибит гвоздями к "деревянному ослу". Датируется это событие началом
50-х годов XII в. [†9].

У Маркуза было два сына: Хурчахус-Буюрук-хан, видимо, возглавил собственно
кераитов, а второй, носивший титул "гурхана" [†10], - союз кераитов с
монголами, потому что с этого времени у монголов появился собственный
государь - Хутула-хаган. Хурчахус умер около 1171 г. [†11], а его
наследник, Тогрул (Тоорил), ознаменовал вступление на ханский престол тем,
что казнил своих дядей. Это вызвало возмущение в народе, и "гурхан" сверг
своего племянника, который обратился за помощью к монголам. Есугэй-баатур,
отец Чингиса, возглавлявший в то время объединение монгольских племен,
пришел на помощь к изгнанному принцу и восстановил его на престоле. Гурхан
бежал на южную окраину Гоби, к тангутам [†12], и там получил от тангутского
правительства место для поселения своих сторонников.

В этом на первый взгляд незначительном эпизоде отразились две линии,
оказавшие влияние на ход исторических событий: государственная,
определенная общеазиатской политикой, и личная, связанная с характером
Тогрула, кераитского хана. Поскольку только сочетание обоих направлений
анализа может прояснить картину исторической действительности, придется
расчленить их и разобрать поочередно.

Около 1170 г. для всех степняков, способных соображать и оценивать
обстановку, было ясно, что над их родиной нависла грозная опасность.
Неукротимые чжурчжэни, основав империю Кинь, т.е. "Золотую", стремились к
тому же, что 500 лет спустя осуществили их потомки, маньчжуры, - к
владычеству над Азией. Но то, что без большого труда осуществили маньчжуры
в XVII в., использовав влияние ламаистской церкви, с которой они
сотрудничали, в XII в. встретило мощное сопротивление несторианской церкви,
уже испытавшей ужас китайских гонений (около 1000 г.). Поэтому все
кочевники, за исключением татар, были настроены против проникновения
чжурчжэней в степь. Даже монголы, отнюдь не христиане, активно поддерживали
несторианский блок. Этих сил было бы достаточно, чтобы остановить
агрессора, тем более что главные силы чжурчжэней увязли в Китае, но в самой
степи возникли помехи, благодаря которым идея активной обороны осталась
неосуществленной.

Разберемся в ситуации. Казалось бы, естественным вождем, вокруг которого
могли бы сплотиться кочевые и оседлые христиане, был кара-киданьский
гурхан, но Елюй Даши умер, а его наследники оказались в русле политики,
направляемой уйгурским купеческим капиталом [†13]

Для уйгуров конфликт с Китаем, какое бы правительство там ни
свирепствовало, был смерти подобен, потому что они богатели за счет
транзитной, караванной торговли и в случае конфликта не получили бы
необходимых им товаров. Поэтому-то они направили удар кара-киданей на своих
мусульманских конкурентов, на Среднюю Азию, и не финансировали их попыток
обратить оружие на восток.

Еще сложнее было положение в Тангуте. Долголетняя война с Китаем стала
традицией вражды, но появление мощной чжурчжэньской армии и слишком
свободное обращение чжурчжэней с договорными обязательствами вынуждали
тангутское правительство пересмотреть ситуацию и поддержать
античжурчжэньские силы как на юге, в Китае, так и на севере, в степи.
Потому-то и был принят ими кераитский гурхан, т.е. претендент на
командование объединенными силами кочевников. Но в самом тангутском царстве
не было единой точки зрения, и сторонник союза с Китаем был казнен по
требованию чжурчжэней в 1168 г., хотя его противники не добились союза с
империей Кинь (Цзинь), против империи Сун и монголов [†14].

Но больше всего мешал объединению кочевников тот самый племенной строй,
который они изо всех сил отстаивали. И тут пора перейти к личным симпатиям
и антипатиям степных вождей, от которых зависела свобода их народов. Ведь
каждый из них, вне зависимости от того, понимал он общую ситуацию или нет,
имел собственные интересы и хотел только, чтобы они совпадали с
общественными. В противном же случае, особенно когда дело шло о жизни,
никто не жертвовал собой, точнее, не давал сопернику убить себя лишь ради
того, чтобы абстрактная степная свобода не стала через десяток-другой лет
жертвой чжурчжэньского властолюбия. Таков был и Тогрул (Тоорил).

НАЙМАНЫ И КЕРАИТЫ