которых были личные счеты с родственниками, обидевшими их, так что эти
богатые родственники имели все основания для беспокойства. Для окрестных
племен: татар, отравивших отца Чингисхана, и меркитов, обесчестивших его
жену. Для Ванхана кераитского, стремившегося победами поднять свой престиж.
Для найманского хана, который несколько позже сформулировал оценку
политической ситуации так: "На небе нет двух солнц: может ли народ иметь
двух государей" [†35]. Эта знаменательная фраза показывает, что еще в
начале XIII в. не испарились традиции степного единства, заложенные
хуннами, развитые тюрками и продолженные тем объединением монголоязычных
татарских племен, которое условно именовалось цзубу. Теперь настало время
для увенчания здания кочевой культуры, и было неясно только одно: сделают
это найманы или монголы.

ОПЫТ АНАЛИЗА

Джамуха появляется на страницах "Сокровенного сказания" вновь уже в связи с
избранием Тэмуджина Чингисханом и сражением при Далан-балчжутах, в рассказе
о котором есть следующая фраза: "Чжадаранцы, во главе с Джамухой,
объединили вокруг себя тринадцать племен и составили три тьмы войска... с
Чингисханом было тоже тринадцать куреней, и он также составил три тьмы
войска и пошел навстречу Джамухе" [†36]. Из этого мы заключаем, что у
противников было по 3 тьмы войска, но у Джамухи было 13 племен, а у Чингиса
- 13 куреней! Разница огромная: курень не синоним племени, в данном
контексте - это войсковая единица (хотя при этом могло быть и так, что
племя могло выставить один курень [†37]). Прийти к окончательному выводу
позволяет описание в "Сокровенном сказании" избрания Джамухи в гурханы,
отделенного от рассматриваемого момента (1182 г.) периодом в 18 лет (1200
г.). Избирают Джамуху именно "племена", т.е. племенная аристократия,
которая направляет этот союз против Чингисхана ("...они уговорились
выступить в поход против Чингисхана и Ванхана" [†38]).

Все вышеприведенное подводит к следующим выводам: в рассматриваемый период
монгольское племя переживало стадию распада; процесс характеризуется
крайним обострением отношений между племенной аристократией и непокорными,
стремящимися выйти из орбиты племени людьми; процесс зашел так далеко, что
поставил перед выделившимися из племен отщепенцами - так называемыми
"людьми длинной воли" - задачу объединения, в основу которого, естественно,
должен был быть положен не племенной принцип; в условиях же обострения
отношений "людей длинной воли" с племенной верхушкой этот принцип мог быть
только военным. Все это нашло практическое выражение в объединении куреней
вокруг Тэмуджина и "племен" - вокруг Джамухи.

Вернемся еще к одному из обстоятельств разрыва Тэмуджина и Джамухи: "люди
длинной воли" - все эти "из племени" такого-то - подошли к Тэмуджину
одновременно и сразу же после отъезда Тэмуджина от Джамухи. Уже одно то,
что они пришли к Тэмуджину в одно и то же время - значит, вместе, наводит
на мысль о том, что и до этого они были уже вместе и были недалеко от
Тэмуджина, о чем свидетельствует мгновенность их реакции на известие о
ссоре двух друзей. Это стояние их наизготове, их ожидание разрыва может
быть объяснено лишь только связью с Тэмуджином. И вот здесь особенно
становится понятной роль Алтана и Хучара во всей этой истории - роль
посредников между Тэмуджином и "людьми длинной воли", к которым они и сами
относились, так как тоже были "из племени...". Упрек, брошенный Джамухой,
был вполне обоснован.

Венчает этот период битва при Далан-балчжутах, рассказ о которой есть как в
"Сокровенном сказании", так и у Рашид ад-дина, но у второго рассказывается
совершенно противоположное рассказу первого. "Сокровенное сказание"
утверждает, что победил Джамуха, - запер "Чингиса в ущелье, казнил княжичей
из рода Чонос и ушел". У Рашид ад-дина все наоборот: победил Чингисхан, и
это он таким же способом казнил своих врагов. Кому верить? Тому, который не
был заинтересован в искажении события, - автору "Тайной истории", потому
что унижение Чингисхана перед его врагами не входило в его задачу. К тому
же Джамуха не пользуется у него особыми симпатиями: его образ дан как в
положительных, так и в отрицательных поступках. Напротив, Рашид-ад-дин
прямо был заинтересован в искажении действительности. Задача возвеличения
Чингисхана не позволяла ему показывать своего героя в унизительном
положении побежденного. Поэтому у Рашид-ад-дина отсутствуют подробности
сражения, но зато много общих фраз, вроде: "От сияния солнца счастья
Чингисхана враги рассеялись, словно пылинки в воздушном пространстве"
[†39].

В описании битвы при Далан-балчжутах мы впервые сталкиваемся с первым из
цепи парадоксов в поведении Джамухи: находясь на грани победы над
Чингисханом, он внезапно отказывается от нее и уходит с места сражения,
сказав только: "Ну, мы крепко заперли его в Ононском Цзерене!" [†40].
Почему он поступил так?

Теперь, когда стало известно, воплощением каких антагонистических
общественных сил оказались Джамуха с Тэмуджином, можно попытаться подойти к
вопросу о степени совпадения личных интересов каждого из них с интересами
возглавляемой им стороны. Сделать это можно, отбрасывая то, что
мотивируется общественными интересами, интересами двух враждующих лагерей,
на которые распалось общество; оставшееся характеризует личность.

"Сокровенное сказание" следующим образом описывает первое столкновение
Джамухи с Чингисханом: узнав об убийстве своего младшего брата одним из
чингисханцев, Джамуха выступает с войском против своего побратима, с
которым "разлучили" его Алтак и Хучар. Чингисхан, узнав о выступлении
Джамухи, также собирает войско и движется ему навстречу - происходит
сражение при Далан-балчжутах; причем Джамуха загоняет Чингисхана с войском
в ущелье. Если Джамуха, забыв о своей былой дружбе с Тэмуджином, идет
против него с войском и, значит, хочет разгромить его, то совершенно
непонятно, почему же, когда ему нужно сделать один шаг, чтобы уничтожить
своего врага, когда он накануне победы, - он этого шага не делает: он
поворачивает назад. Создается впечатление, что не один и тот же, а два
различных человека действуют здесь - один отдает приказ о начале военных
действий, другой - об отходе с поля сражения. Невольно возникает мысль о
том что в этой битве и во всем, что с ней связано, действовали две воли, но
настолько противоположные, что действие одной уничтожает содеянное другой.