"уменьшением рабов и истреблением людей". Поныне еще в Китае помнят, что за
двадцать лет перед этим, в Шаньдуне и Хэбэе, в чьем доме не было куплено в
рабство татарских девочек и мальчиков? Это были все захваченные в плен
войсками. Те, которые в настоящее время (XIII в. - Л.Г.) у татар
вельможами, тогда, по большей части, были уведены в плен... Татары убежали
в Шамо (пустыню. - Л.Г.) и мщение проникло в их мозг и кровь" [†78]. Лучше
не скажешь! То, что описано китайским ученым, напоминает охоту за скальпами
индейцев, организованную пуританами Новой Англии и баптистами Массачусетса,
работорговлю французских и английских купцов-авантюристов, расправу с
патагонцами, предпринятую правительством Аргентины, т.е. страницы истории,
заклейменные презрением как самые позорные для человечества. После стольких
преступлений, совершенных именно чжурчжэнями, ожесточение монголов
объяснимо как психологическая реакция на экзогенный раздражитель или как
условный рефлекс: от чжурчжэней - боль, значит, надо уничтожить источник
боли. При такой ситуации, сложившейся исторически, личные качества
Чингисхана не имели значения. Он повел свой народ на исконных, безжалостных
врагов потому, что этого хотел весь народ, дети убитых и братья проданных в
рабство. Да если бы он этого не сделал, так не быть бы ему ханом!

При этом надо отметить, что монголы вели войну корректно. Когда онгуты и
кидани, также обиженные чжурчжэнями, предложили Чингису мир и помощь - он
ее принял, и эти народы ничем не пострадали. Больше того, северные
чжурчжэни (в Маньчжурии) капитулировали и были не только пощажены, но
включены в монгольскую армию как отдельный корпус (тумен). Война, конечно,
дело страшное, но в любом обществе она неизбежна как единственный способ
разрешения противоречий. Можно осуждать морально того, кто начал войну, но
тогда виноваты чжурчжэни. А винить победителя, перенесшего поле сражения на
территорию противника, бессмысленно и аморально. Тут, очевидно, доминирует
не историческое прозрение, а пристрастие.

Объединение степи военным путем имело и положительные и отрицательные
последствия. Выиграли купцы, водившие караваны между Дальним и Ближним
Востоком, и монгольские нойоны, покупавшие роскошные ткани для своих жен.
Проиграло бедное население степей, так как за время войн снизилось
поголовье скота и степь обеднела. Но поскольку сформированное 110-тысячное
войско надо было кормить, то приходилось без остановки вести войну в Китае,
где солдаты находили себе пропитание и добычу сами. Чжурчжэни после первых
поражений оправились и оказали монголам бешеное сопротивление, так что
война затянулась до 1234 г. и удачное завершение ее в некоторой степени
обязано тому, что Южная Сун (собственно китайская империя) ударила по тылам
чжурчжэней и сковала те силы, которые были нужны для отражения монголов.
Чжурчжэни, продолжавшие сопротивление в крепостях южнее Хуанхэ, по большей
части погибли.

Конфликт монголов с хорезмшахом Мухаммедом повел к войне 1219 г.,
закончившейся полным разгромом хорезмских войск. Монгольские войска
проникли в Индию, на Кавказ и в южнорусские степи, но оккупировать удалось
лишь Среднюю Азию до Амударьи, и силы хорезмийцев были в некоторой части
восстановлены сыном Мухаммеда Джалял ад-дином, пытавшимся объединить
владения мусульманских султанов и эмиров Переднего Востока для борьбы
против монгольского вторжения. Однако ему пришлось потратить время и силы
на войну с Грузией, вследствие чего он потерял темп наступления, что
позволило монголам закрепиться в Средней Азии. К 1227 г. положение фронтов
здесь стало угрожающе напряженным.

Удачные войны в Китае, Средней Азии, Иране и Половецкой степи, позволявшие
монгольскому правительству кормить армию, не спасали страну от
экономического кризиса, потому что при огромных расстояниях и плохих
средствах сообщения доставить добычу домой было очень трудно. Большая часть
ее пропадала по дороге и не попадала в Монголию, где росла нужда в материях
и скоте. Поэтому Чингисхан ухватился за повод к войне с близколежащим
Тангутом, который предоставил ему сам тангутский царь. Последний отказал
Чингисхану в военной помощи против Хорезма, которую он должен был оказать
по договору 1211 г. Очевидно, тангутский царь надеялся, что Чингисхан
потерпит поражение в войне с Хорезмом и тангутское царство вернет себе
независимость без пролития крови. Чингисхан, закончив в начале 1225 г.
среднеазиатский поход, с освободившимися войсками напал на тангутов и
осадил город Эцзин-ай (ныне развалины Хара-хото). Во время осады, в августе
1227 г., Чингисхан умер, но нойоны скрыли смерть хана, принудили город к
сдаче и жестоко расправились с его населением. Огромная добыча скотом и
особенно верблюдами спасла Монголию от жестокого экономического кризиса,
вызванного военными расходами. Эта последняя победа обеспечила господство
Монгольской империи в Центральной Азии, где у монголов не осталось
соперников. Одно время считалось, что монголы истребили тангутов полностью
и превратили страну в пустыню, но исследования текстов, привезенных из
Хара-хото П.К.Козловым, показали, что город Эцзин-ай под монгольским
названием Урахай существовал до 1372 г., когда он был взят китайцами и
уничтожен [†79].

Победа над тангутским царством повлекла за собою добровольное подчинение
Тибета. После первого набега на Северный

Тибет, когда монголы захватили несколько монастырей и перебили монахов,
тибетцы предложили монголам получить с них дань учеными ламами и
согласились разрешить своим юношам вступать в ряды монгольского войска -
видимо, чтобы избавиться от избыточного населения [†80]. Соглашение
устроило обе стороны, так как монголы нуждались в грамотных чиновниках и
солдатах, а бесплодные нагорья и хребты их не манили. В Тибете же не было
центральной власти, и анархия томила разобщенную страну. Степь была
вмещающим ландшафтом для монголов, и расселяться за ее пределами они не
хотели и не могли.

Необходимо отметить, что кочевник гораздо больше связан со своим
первоначальным ареалом, чем земледелец. Последний приспосабливает природу к
своим потребностям и привычкам, изменяет на возделанных участках флору и,
имея избыточный продукт, воспитывает домашних животных, т.е. воздействует
на фауну. У земледельца всегда есть запас продовольствия, позволяющий ему
совершать далекие переселения и создавать на новых подходящих местах
привычные условия. А кочевник связан со своими животными, приспособленными
к тем или иным, но строго специализированным условиям. Поэтому хотя ареал