На фоне этих мрачных событий доминиканские монахи Асцелин и Гишар
Кремонский приехали 24 мая 1247 г. в ставку Байджу и без дипломатических
ухищрений предложили ему подчиниться папе. Тот чуть-чуть их не казнил!
[†101] Но уже через полтора месяца положение изменилось. На место Байджу
был назначен друг Гуюка, Эльчидай-нойон. который отпустил Асцелина (25 июля
1247 г.), а год спустя отправят посольство к Иннокентию IX в Рим и Людовику
IX на Кипр. Последний послал для переговоров Андре Лонжюмо, доминиканского
монаха, который достиг Каракорума уже после смерти хана. Регентша
Огуль-Гаймыш, не поняв значения посольства, потребовала представления дани,
угрожая истреблением французского народа [†102]. Разве можно было
предусмотреть, какие глупости выкинет вздорная баба? [†103]

Обескураженные послы вернулись 6 апреля 1251 г. в Цезарею [своего короля надломленным неудачами и пленом. Попытка контакта окончилась
плачевно; и самая надежда на него была потеряна осенью того же года, когда
был казнен Эльчидай-нойон, как друг Гуюка. Людовик жалел о том, что послал
миссию в Каракорум, и, очевидно, поэтому его второй эмиссар, Рубрук, держал
там себя предельно осторожно и ограничился сбором информации, уклоняясь от
дипломатических переговоров с Мункэ-ханом.

Большую гибкость проявили греческие дипломаты. Им удалось установить с
монголами дружественное взаимопонимание и соглашение против сельджуков,
благодаря чему Никейская империя развязала себе руки для балканской войны,
окончившейся освобождением Константинополя от латинян 25 июля 1261 г.

Итак, свершение сказки показалось европейцам тусклым и неинтересным.
Монгольские несториане должны были рассчитывать только на себя и своих
единоверцев, немалое число которых томилось в Сирии и Малой Азии под
тяжелой пятой мусульманских султанов. Что же, монголы тщательно изучили
обстановку и продумали поход в Палестину. Поход должен был удаться и удался
бы, если бы в игру не вступили силы, появления которых никто не мог
предвидеть.

9. Расправа с победителями (1259-1312)

ЖЕЛТЫЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД

В 1253 г. на зеленеющих берегах извилистых верховьев Онона состоялся
очередной курилтай монгольского народа-войска. Было принято решение
завершить войну в Китае, для чего был назначен царевич Хубилай, и
освободить от мусульман Иерусалим, что было поручено царевичу Хулагу.

Выбор кандидатур для ответственнейших операций кажется удивительным.
Христианские симпатии Хубилая ни для кого не были тайной [†104], а его
направили в страну, где господство над умами делили конфуцианцы, даосы и
буддисты. Хулагу был открытым почитателем Майтреи [†105], мистического
направления буддизма, пользовавшегося особым покровительством монгольские
ханов [†106], а ему велели защищать христианскую веру! Можно думать, что
Мункэ, тонкий и умный политик, дал эти назначения не случайно. Призрак
отпадения окраин уже начал тревожить расширявшуюся монгольскую империю, и
было крайне важно, чтобы контакт наместника с подданными не становился
полным. Хан-иноверец всегда должен был искать поддержку у центральной
власти, что очень и очень препятствовало его отпадению. Поэтому Хубилай для
покорения южно-китайской империи получил кыпчакские и аланские войска
[†107]

[†107] а Хулагу сопровождала свита из буддийских монахов-уйгуров, тибетцев
и китайцев [†108], связанных со своими родными странами и их повелителем
великим ханом Мункэ.

Но, с другой стороны, были приняты меры к тому, чтобы предотвратить
возможное поражение армии из-за недостаточного контакта с местным
населением. Жена Хулагу-хана, кераитка Докуз-хатун, была христианкой и
покровительницей христиан. Начальник штаба найман Кит-Бука-нойон был
ревностным несторианином, и помощников он подобрал из единоверцев. Наконец,
в союз с монголами вступил царь Малой Армении Гетум I, который в 1253 г.
лично прибыл в ставку Мункэ и просил хана рассмотреть семь статей договора
о союзе. Эти статьи столь любопытны, что стоит их привести, хотя бы в
сокращении. Царь просил хана: 1) креститься со всем народом; 2) установить
дружбу христиан и татар; 3) освободить духовенство от податей; 4)
возвратить Святую Землю христианам; 5) покончить с багдадским халифом; 6)
чтобы по просьбе царя все татарские военачальники без промедления оказывали
ему помощь; 7) вернуть земли, ранее отнятые у армян мусульманами. Очевидно,
хан отдавал себе отчет в трудности затеянного предприятия, потому что
согласился на условия армянского царя и тем обеспечил себе его активную

князя Боэмунда, которого привязал к себе, выдав за него замуж свою дочь.

Подготовка военной экспедиции была проведена исключительно тщательно. Чтобы
сохранить нетронутыми пастбища, кочевое население согнали с маршрута армии,
через реки навели понтонные мосты, заготовили провиант и вызвали из Китая
тысячу специалистов по метательным машинам [†110]. Армия двигалась неспешно
и лишь в январе 1256 г. перешла на левый берег Амударьи. Зато к концу 1257
г. она ликвидировала все крепости исмаилитов в Иране и в феврале 1258 г.
заняла Багдад.

Падение Багдада было воспринято восточными христианами как небесное
возмездие угнетателям за века унижений и произвола. Заступничества
Докуз-хатун было достаточно, чтобы Хулагу запретил убивать и грабить
христиан всех исповеданий. Хан даже подарил несторианскому патриарху дворец
халифа для устройства резиденции. Это обратило к нему сердца армян и
сирийцев, которые, по словам армянского историка Киракоса, изнывали под
игом мусульман 647 лет [†111]. Армянский патриарх благословил хана на
священную войну, а царь Малой Армении (Киликии) Гетум I и его зять,
антиохийский князь Боэмунд VI, присоединили свои войска к монгольским.
Монголам был открыт путь в Сирию.

Султаны династии Эюбидов в Месопотамии и Сирии, несмотря на несомненную
доблесть, стали жертвами монголо-христианского союза. Потомки доблестного