существовала мощная оппозиция хану. Монгольская подмога была необходима как
воздух. А договариваться с каждый родовым старейшиной было трудно и
бесперспективно: один согласится помогать, а другой откажет из-за лени,
тупости или вражды к первому. Легче иметь дело с ханом, сыном лучшего друга
и спасителя.

Иначе воспринял весть об избрании Тэмуджина Джамуха. Он ответил не ему,
своему анде, а Алтану и Хучару: "Зачем вы, Алтаи и Хучар, разлучили нас с
андой, вмешиваясь в наши дела?.. И почему вы не возводили в ханы моего
друга Тэмуджина в ту пору, когда мы были неразлучны? И с каким умыслом вы
поставили его на ханство теперь?.. Блюдите же данное вами слово покрепче!
Получше служите анде моему!" (Сокр. ск. § 127).

Так вот где причина разлуки двух вождей монгольского народа! Просто
интриги, которые на личном уровне дали последствия, на первый взгляд
пустяковые. Но когда дело перешло на уровень субэтноса, эта размолвка
выросла в нечто грандиозное, а при образовании этноса - в трагичное
Мефистофель, уговаривая Фауста расписаться на договоре кровью, говорил:
"Кровь - сок совсем особенного свойства", Это подтвердилось в Монголии XII
в.

Брат Джамухи, Тайчар, вздумал отогнать у чингисовцев табун. То ли это было
легкомыслие, желание проявить удаль, те ли он хотел за что-то насолить
Чингису, но, так или иначе, он пустился на баранту, угнал коней, был
настигнут и застрелен, Хотел ли табунщик его убить? Вряд ли! Но стрела
пробила Тайчару хребет, и он умер. Это был повод к войне, хотя отнюдь не
причина ее. Три тумэна (30 тыс.) монголов сели на коней ради мести за жизнь
конокрада. Джамуха во главе их пошел на своего анду (Сокр. ск. § 129).

У Чингисхана было тринадцать куренейДжамуха опрокинул строй чингисовцев, но те отошли в ущелье Цзерен при
Ононе. Джамуха не штурмовал ущелье, но безжалостно расправился с пленными.
Семьдесят юношей из рода Чоносбывшему соратнику - Чахан-Ува - отрубил голову и привязал ее к хвосту коня.
После этих сомнительных подвигов он вернулся домой
Нарочитая непоследовательность Джамухи вызвала среди его соратников такое
недовольство, что два наиболее храбрых и воинственных племени - уруты и
мангуты - покинули Джамуху и перешли к Чингису. Они сочли Джамуху хитрым и
лукавым, а надо сказать, что отношение к этим качествам в Западной Европе и
в Сибири диаметрально противоположно. Немцы говорили: "Конунг думает за
нас". Французский сенешаль давал проходимцу луидор, говоря: "Любезный,
возьми это и говори всем, что наш герцог - добрый герцог". А в Сибири и в
Великой степи обман доверившегося считался худшим из возможных поступков.
Монголы были готовы рисковать жизнью ради избранного ими предводителя
только при условии, что он с ними искренен и откровенен. То, что считалось
в Европе талантом политика, в Сибири вызывало отвращение.
Этнопсихологические структуры всегда различны.

Появление в орде урутов и мангутов усложнило систему, а тем самым изменило
расстановку сил внутри ее. Если раньше под знаменем Чингиса сражались
пассионарные "люди длинной воли" и субпассионарные потомки Хабул-хана и
Хутул-хана, то теперь к ним добавились люди с гармоничной психологией,
близкие к гомеостазу, но индуцированная пассионарность повысила их
энергетический уровень. Благодаря этому они стали подлинной опорой
Тэмуджина, а субпассионарии оказались в оппозиции, что повлекло цепь
непредвиденных событий, в которых главную роль сыграли капризные женщины.

На пиру, устроенном по случаю избавления от Джамухи, кравчий ошибся в
очереди наливания вина: молодой жене Сэчэ-бики налил раньше, чем старшим.
За это разъяренные старухи его избили. В то же время Бельгутей поймал вора,
хотевшего украсть оброт (узду и повод) с коновязи. Чжуркинец Бури-Боко
вступился за вора и нанес Бельгутею рану, правда неглубокую. Чингис
рассердился... и началась драка, где чжуркинцев побили.

Кончилось дело миром, но, пожалуй, лучше бы была добрая ссора, чем худой
мир, ибо "как раз в это время" (Сокр. ск. § 132) пришла весть, что
чжурчжэньский карательный отряд преследует татар на р. Улзепрямо в руки монголам. Тэмуджин вспомнил старую вражду с татарами,
пригласил кераитского хана Тогрула принять участие в походе и приказал
чжуркинцам присоединиться к нему. Кераиты пришли вовремя, а чжуркинцев
прождали зря.

Тэмуджин и Тогрул разбили татар до прихода чжурчжэней, убили их
предводителя, а командиру чжурчжэньского отряда послали извещение о победе.
Тот обрадовался и наградил неожиданных помощников титуламиничего не стоило, так как власти они не получили, но свою роль это
пожалование в дальнейшем сыграло, и важную.

А чжуркинцы, воспользовавшись отсутствием монгольских воинов, напали на
остававшихся дома стариков и детей, ограбили их донага и убили десять
человек. С их точки зрения, в этом поступке не было ничего зазорного -
просто они рассчитались за проигранную драку. Но Тэмуджин был человеком
нового склада, с иным стереотипом поведения. Он повел свое
дисциплинированное войско на чжуркинцев и разгромил их кочевье. Сэчэ-бики и
Тайчу пытались бежать, но были пойманы и казнены. При этом оба не понимали,
что заслужили казнь: ведь до Чингиса межплеменные столкновения были в
порядке вещей, а нового порядка, Ясы, они просто не могли вообразить.

Племя чжурки (юркины) перестало существовать, но не как масса людей, а как
система. Пленные получили пощаду и даже милость! Например, некий Гуун-Ува
предоставил Тэмуджину двух своих сыновей для службы. Один из них стал
впоследствии известным полководцем; прочие пленники были зачислены в
монгольское войско, и многие дослужились до офицерских чинов (Сокр. ск. §
137).

Любопытно, что детей из враждебных племен монголы не обижали. Но поскольку
те становились сиротами, их отдавали на воспитание женщинам. Так, мать