теоретической мысли обязана тому фундаменту, который заложил этот человек. Его
блестящие последователи Евгений фон Бём-Баверк и Фридрих фон Визер [о Визере
см. главу 3 этого издания -- амер. изд.] обеспечили развитие важных элементов
системы и завоевали школе репутацию во внешнем мире. Нет никакой
несправедливости по отношению к заслугам этих авторов в заявлении, что
основные идеи школы полностью и целиком принадлежат Карлу Менгеру. Без этих
своих учеников он мог бы остаться сравнительно неизвестным, может быть, он
разделил бы судьбу многих блистательных людей, которые предшествовали ему и
были забыты, и уж во всяком случае он надолго остался бы неизвестен за
пределами немецкоязычных стран. Но то, что является общим для всех членов
австрийской школы, что составляет ее особенность и основу для всех последующих
работ, это принятие учения Карла Менгера.

Независимое и почти одновременное открытие принципа предельной полезности
Вильямом Стенли Джевонсом, Карлом Менгером и Леоном Вальрасом слишком хорошо
известно, чтобы об этом рассказывать. 1871 год, когда появились работы
Джевонса Theory of Political Economy [W. Stanley Jevons, The Theory of
Political Economy (London: Macmillan, 1871) -- амер. изд.] и Менгера
Grundsatze сейчас вполне оправданно рассматривается как начало современного
периода в развитии экономической теории. Хотя Джевонс изложил свои основные
идеи девятью годами ранее в лекции (опубликованной в 1866 году) [W. Stanley
Jevons, "Brief Account of a General Mathematical Theory of Political Economy",
op. cit. -- амер. изд.], которая осталась почти незамеченной, а Вальрас начал
публикацию только в 1874 году, но вполне очевидна полная независимость всех
трех авторов друг от друга. В сущности, хотя центральные положения их систем,
те моменты, которым они сами и их современники придавали наибольшее внимание,
были идентичными, сами работы по своей природе и основанию настолько различны,
что самой интересной проблемой является следующая: каким образом столь
различными путями можно было прийти к схожим результатам. [В короткой статье о
Менгере в International Encyclopedia of the Social Sciences, Хайек писал о
"Grundsatze", что "здесь, может быть, чрезмерно пространно, но всегда ясным
языком отношения между полезностью, ценностью и ценой изложены с неизменно
большей ясностью, чем в любой работе Джевонса и Вальраса, которые примерно в
то же время заложили основы "маржиналистской революции" в экономике." Недавние
работы Эрика Штрейсслера, Вильяма Яффе и других поставили под вопрос сходство
подходов Менгера, Джевонса и Вальраса. См. Stressler's "To What Extent Was the
Austrian Scholl Marginalist?", op. cit., and Jaffe's "Menger, Jevons and
Walras De-homogenized", in his Against Mechanism: Protecting Economics from
Science (Totowa, N.J.: Rowman & Littlefield, 1988),  pp. 11--30, esp.
pp.22--24. -- амер. изд.]

Чтобы понять интеллектуальные основы работ Карла Менгера, следует сказать
несколько слов об общем состоянии экономической теории в тот период. Хотя
четверть века, прошедших между появлением в 1848 году Principles [John Stuart
Mille, Principles of Political Economy (Boston: Little & Brown, 1848) -- амер.
изд.] Джона Стюарта Милля и возникновением новой школы, были временем
величайших достижений классической политической экономии в прикладных
областях, ее основания, особенно теория ценности, создавали растущее ощущение
ненадежности. Может быть, само по себе систематическое изложение, предпринятое
Миллем в его Principles, несмотря на или даже благодаря его самодовольному
торжеству по поводу завершенности теории ценности, также как в силу
позднейшего отказа от других существенных элементов учения, не меньше чем
что-либо иное продемонстрировало неудовлетворительность системы. Как бы то ни
было, критические нападки и попытки перестроить систему множились в
большинстве стран.

Ни в одной стране упадок классической школы экономической теории не был столь
быстрым и всесторонним, как в Германии. В результате бешенных атак
исторической школы классическое учение оказалось не только совершенно
заброшенным -- оно так никогда и не пустило сильных корней в этой части мира
-- но к любой попытке теоретического анализа стали относиться с глубоким
недоверием. Отчасти причиной тому были методологические соображения. Но в еще
большей степени сработала сильная неприязнь к практическим выводам
классической английской школы -- которые мешали реформистскому пылу новой
группы, гордившейся именем "этическая школа". [Речь идет о Sozialpolitik,
германском движении за социальные реформы в XIX веке. Подробнее об этом см.
главу 4 этого тома. -- амер. изд.] В Англии был застой в развитии
экономической теории. В Германии выросло второе поколение исторических
экономистов, которые не только не были по настоящему знакомы с единственной
развитой теоретической системой, но приучились рассматривать любого вида
теоретические спекуляции как бесполезные, если не положительно вредные.

Может быть, доверие к постулатам классической школы было уже слишком
подорвано, чтобы служить основой перестройки теории для тех, кто еще сохранял
интерес к теоретическим проблемам. Но в работах германских экономистов первой
половины прошлого века содержались зерна возможного нового развития. [То же в
основном верно для Франции. Это же может быть сказано даже об Англии, где
существовала своего рода неортодоксальная традиция, которую совершенно
подавляло господствующее влияние классической школы. Но важно ее здесь
отметить, потому что работы ее выдающегося представителя Лонгфилда через
посредничество Херна оказали несомненное воздействие на Джевонса. ]
Классическое учение по настоящему так и не прижилось в Германии отчасти
потому, что немецкие экономисты никогда не упускали из виду некоторых
противоречий, свойственных трудовой теории ценности или издержек. Отчасти
благодаря влиянию Галиани [Ferdinando Galiani (1728--1787) -- амер. изд.] и
других французских и итальянских авторов XVIII века сохранялась традиция, не
желавшая мириться с полным отрывом ценности от полезности. С самого начала
века и вплоть до 1850-х и 1860-х годов ряд авторов, среди которых самой
выдающейся и влиятельной фигурой был, пожалуй, Германн [Friedrich B.W. von
Hermann (1795--1868), профессор Мюнхенского университета, где он издал
влиятельный труд Staatswirtschaftliche Untersuchungen (Munich: A. Weber,1832)
-- амер. изд.] (достигший полного успеха Госсен остался незамеченным),
пытались соединить понятия редкости и полезности для объяснения ценности, и
нередко очень близко подходили к решению, найденному Менгером. Менгер был