заработную плату, ренту, доход, кредит и бумажные деньги"; в третьей,
"прикладной" части -- теорию производства и торговли; в четвертой -- критику
существовавшей экономической системы и предложения по реформе экономики.

Как он заявляет в Предисловии [см. Gesammelte Werke, op. cit., vol. 1, pp. x
and 143n. ], его главной целью было создание единой теории цен,
которая объясняла бы все явления в этой области, а также в области процента,
заработной платы и ренты с помощью одной главной идеи. Но более половины тома
заняты подготовкой к решению этой главной задачи -- разъяснению понятия,
которое отличало новую школу, т.е. понятия ценности в субъективном, личном
смысле. Но даже эта цель оказывается достигнутой не раньше, чем осуществлено
строгое исследование главных понятий, необходимых для проведения
экономического анализа.

Здесь явно ощущается влияние ранних немецких авторов с их тяготением к
чрезмерно педантичной классификации и объемистому определению понятий. Но в
руках Менгера испытанные временем "фундаментальные понятия" традиционных
немецких учебников получили новую жизнь. Сухие перечисления и определения
обратились в могущественный инструмент анализа, в котором каждый последующий
шаг с необходимостью вытекает из предыдущего. И хотя изложению Менгера
недостает множества впечатляющих фраз и элегантных формулировок, свойственных
писаниям Бём-Баверка и Визера, в сущности, оно едва ли им уступает, а во
многих отношениях и превосходит эти позднейшие работы.

В задачи этой статьи не входит связное изложение аргументации Менгера. [Об
этом см. статью Хайека "The Place of Menger's Grundsatze in the History of
Economic Thought", публикуемую как Приложение к данной главе. -- амер. изд.]
Но его трактовке предмета свойственны некоторые менее известные, иногда
поразительные аспекты, заслуживающие особого внимания. Анализ, начинающийся с
тщательного исследования причинно-следственных связей между потребностями
человека и средствами их удовлетворения, а затем переходящий к знаменитому
ныне различению между благами первого, второго, третьего и более высоких
порядков, и к равно известной теперь концепции комплиментарности различных
благ, типичен (вопреки широко распространенному обратному представлению) для
того особенного внимания к технической структуре производства, которое всегда
отличало австрийскую школу, и которое нашло свое яснейшее систематическое
выражение в разработке vorwerttheoretischer Teil, которая предшествует
рассмотрению теории ценностей в поздней работе Визера The Theory of Social
Economy [Friedrich von Wieser, Die Theory der gessellschaftlichen Wirtschaft,
vol. 1 (Tubingen: J.C.B. Mohr, 1914), переведана как Social Economics (London:
Allen & Unwin, 1927); reprinted, New York: Augustus M. Kelley, 1967 -- амер.
изд.].

Еще замечательней выдающаяся роль, которую с самого начала играет в этом
анализе время. Существует очень распространенное представление, что ранние
представители современной экономической теории пренебрегали этим фактором.
Поскольку это может относиться к зачинателям использования математических
методов в современной теории равновесия [Джевонс, Вальрас и Вилфредо Парето --
амер. изд.], это представление, может быть, и оправдано. Но не в отношении
Менгера. Для него содержанием экономической деятельности является планирование
на будущее, и в том, как он рассматривает период, точнее -- различные периоды,
охватываемые человеческим предвидением различных потребностей [см. Gesammelte
Werke, op. cit., vol. 1, pp. 34--36 <79--82>], проявляется явно современный
подход.

Сегодня нелегко поверить, что Менгер первым использовал для различения
бесплатных и экономических благ идею редкости. Хотя эта идея и не была
известна в английской литературе, но все немецкие авторы, по словам самого
Менгера [Ibid., p. 70n <109, 291--292>], обращавшиеся к ней прежде, а в
особенности Германн, пытались использовать это различие между наличием и
отсутствием издержек, понимаемых как усилие. Очень характерно, что хотя весь
анализ Менгера основан на идее редкости, этот простой термин нигде не
используется. "Недостаточное количество" или "das okonomische
Mengenverhaltnis" -- самое точное, но, пожалуй, несколько громоздкое
выражение, которым он пользовался.

Для его стиля характерно гораздо большее внимание к тщательному описанию
явления, чем к тому, чтобы найти для него короткое и подходящее слово. Нередко
это лишает его изложение желаемой выразительности. Но это же качество защищает
изложение от односторонности и примитивизации, которые могут возничь из-за
краткости формулировок. Классическим примером является, конечно, то, что
Менгер не ввел -- и, сколько я знаю, никогда не использовал -- термин
"предельная полезность" , предложенный Визером, но всегда
объяснял идею ценности с помощью несколько неуклюжей, но точной фразы:
"значение, которое приобретают для нас конкретные блага или количества этих
благ благодаря тому факту, что мы осознаем, что от распоряжения ими зависит
возможность удовлетворения наших нужд -- и определяет величину этой ценности
значением, придаваемым наименее существенному удовлетворению, получаемому от
обладания единицей блага" [см. Ibid., p. 78, и ср. p. 99 <115 and 132>].

Другой, возможно, менее важный, но не менее характерный пример отказа Менгера
от сжатия изложения в застывшие формулы мы находим еще раньше, когда
анализируется сокращение интенсивности потребности при ее насыщении. Этот
психологический факт, который позднее под именем "закон насыщения потребностей
Госсена" занял чрезмерное место в изложении теории ценности, и который Визер
почтил как главное открытие Менгера, занимает в системе Менгера более
соответствующее подчиненное положение, как один из факторов, позволяющих нам
упорядочить различные чувственные потребности человека в порядке их значимости.

Воззрения Менгера поразительно современны в другом и более интересном вопросе,
имеющем отношение к чистой теории субъективной ценности. Хотя порой он и
говорит об измеримости ценности, изложение в целом делает вполне ясным, что он
имеет в виду лишь то, что ценность любого блага может быть выражена через
сопоставление с другим, равным по ценности. Относительно чисел, которые он
использует при рассмотрении шкалы полезности, он определенно заявляет, что они
представляют не абсолютную, но только относительную важность потребностей [см.
Ibid., pp. 163--171 <183--190>], и эти числа явно представляют собой не
количественные, но порядковые характеристики. [См. Ibid., p. 92 <125>. Среди