Предстоял  долгий  путь  по  пустынному Гандвику  и  кругом  северной
оконечности земли фиордов.  Викинги надолго спускали тетивы ненужных луков
и  прятали в  колчаны неразбросанные стрелы.  Пращники складывали в  сумки
ядра из обожженной глины. Несколько одиночек, особенно сильных и жадных до
боя,  еще крутили над головами ремни и  следили за  полетом сорвавшегося в
цель тяжелого яблока.
     И  биармы,  как  видно,  были не  сыты.  Они преследовали драккары по
берегу,  мечтая  поймать миг,  когда  струя  поднесет поближе какую-нибудь
черную звериноголовую вонючую лодью.  Удаляясь, пылал погребальный костер.
Огню хватит еще на полдня дерева от разрушенных поморянских домов.
     Оттар определял в  восемь или в  девять сотен число вышедших на берег
биармов, как он привык называть население устья Вин-о. Они сумели защитить
себя.
     Ярл помнил каждый день и  каждый свой шаг с того мига,  когда Гандвик
открыл ему  землю.  Дней было немного,  около тридцати,  но  он  прожил их
долго-долго.  Длинные дни,  каждый стоил десяти,  как  каждый вестфольдинг
стоит десяти воинов любого другого племени. Быть может, кроме этого...
     Хотя эти  дни  были так длинны,  он,  свободный ярл Нидароса,  король
открытых морей,  не сумел,  не успел найти у биармов нужное ему место, то,
овладев которым,  вестфольдинг ломает  спину  любого племени.  Он,  Оттар,
покидал удобное для Нового Нидароса устье Вин-о  лишь из-за  того,  что не
нашел этого места.  Оно есть у каждого, в это Оттар будет верить всегда. И
эти люди должны чего-то бояться. Их страх перед смертью недостаточен - так
и   только  так   Оттар  умел   понять  встреченное  неслыханное  упорство
сопротивления. Пришлось уйти... Они слишком сильны для него.
     Биармы провожали драккары. На берегу Оттар насчитал уже больше тысячи
воинов.  Они еще ждут от него чего-то.  Все ли здесь?  Нет, они, наверное,
прячут в своем лесу запас боевой силы.
     Их можно побеждать в бою, и он побеждал их, он истреблял их, в каждой
стычке  он  заставлял  их  отступать,   они  всегда  убегали  перед  силой
вестфольдингов.  И  все  же  это  они оказались сильными.  Он  ушел.  Поле
осталось за  ними.  Пусты  победы,  после  которых  победитель отступает и
отказывается от своего замысла.
     Ни  настоящий воин,  ни настоящий купец не лгут сами себе,  Оттар был
честен с собой.  Гнездо короля викингов не будет свито на берегу Гандвика.
Оттар  думал:  он  мог  бы  начать иначе,  не  пустить призрак страха,  не
стремиться стать господином и  властителем с первого шага.  Протянуть руку
дружбы, искать союзников... Быть может, быть может...
     По  рассказам  греков  и  арабов,   люди  жарких  стран  Юга  владеют
искусством приручить таких свирепых и сильных зверей,  каких нет в странах
зимнего льда.  Говорят,  чем сильнее зверь,  тем легче его приручить,  лев
скорее и надежнее,  чем тигр,  смягчается дружбой человека.  Слон делается
другом,  дикий кот -  никогда.  Это правда, можно приручить медведя, но не
хорька.
     Начав  иначе,  Оттар сумел бы,  он  был  уверен теперь,  стать другом
биармов. А где оказались бы данники и траллсы для создания богатств Нового
Нидароса? На что было бы вербовать и содержать викингов и строить драккары
для осуществления великих замыслов?  Что думать о  пустом.  Невозможное не
существует.
     И все же ярл не мог забыть и не забудет своей радости при первом виде
богатых берегов,  открытых его волей и его разумом.  Какие были минуты! Он
не  забудет горечи поражения,  он  поборет ее  и  извлечет уроки -  так он
говорил себе.


2

     Проток расширялся,  дым погребального костра,  стелющийся над лесами,
остался далеко позади.  Под ногами ярла "Дракон" дрогнул, и Оттар вернулся
к действительности.
     Он  не  успел сделать четырех шагов,  отделявших его от края короткой
носовой палубы,  как  гребцы уже бросили весла и  вскочили с  румов.  Вода
ворвалась с  носа драккара.  "Дракон" сразу осел -  он был тяжело нагружен
добычей.
     Течь была настолько яростной, что следовало думать лишь о собственном
спасении. "Акулы" и "Орел" развернулись с чудесной скоростью, свойственной
драккарам вестфольдингов, и возвращались к гибнущему "Дракону". Ни кормчий
Эстольд,  ни  Оттар не  потеряли присутствия духа.  Не  сговариваясь,  они
отдавали одни и те же приказания.
     Обе  "Акулы"  одновременно  пристали  к  бортам  "Дракона".   Викинги
вцепились абордажными баграми в борта тонущего драккара. Но вода вливалась
уже и снаружи в весельные дыры лучшего драккара Нидароса.
     Викинги "Дракона", исполняя приказы ярла и Эстольда, перескакивали на
"Акулы" и  налегали на обратные борта,  чтобы весом своих тел уравновесить
тяжесть, которая могла перевернуть "Акулы".
     "Орел" подошел кормой и бросил петли. Оттар сам надел их на обгорелую
шею чудовища.  И  все же "Дракон" погружался.  Если бы подхватить и корму,
зацепить хвост.  Но  "Волк" или  "Змей",  которые могли  бы  спасти своего
младшего брата, охраняли воды далекого Гологаланда!
     На кормовой палубе Эстольд одиноко держался  за  правило  руля.  Река
утопила его выше  колен.  Тяжесть  "Дракона"  побеждала  усилия  "Акул"  и
"Орла".
     - Уходи! - приказал ярл кормчему.
     Добычи  было  слишком много,  "Дракон" принял  все  железо,  взятое в
городке.  И сало,  и бочки меда,  и вяленое мясо,  и меха,  которые сейчас
напитывались водой...
     Оттар  не  хотел  терять лучшего кормчего фиордов.  Он  опять крикнул
Эстольду, напоминая клятву:
     - Повиновение ярлу! Уходи на "Черную", Эстольд!
     Изогнутый хвост "Дракона" скрылся,  вода достигла пояса кормчего. Над
поверхностью мутной воды  оставались правило руля  и  бронзовый диск перед
кормчим. Эстольду некуда было уходить.
     С  "Черной Акулы"  метнули ременную петлю.  Эстольд надел  ее  вокруг
груди,  сделал шаг, другой и исчез в реке. Его, задыхающегося, вытащили на
корму "Черной Акулы".
     Борьба  за  "Дракон"  продолжалась.  Течение  увлекало три  драккара,
вцепившиеся в  четвертого,  на  стрежень реки,  ближе  к  крутому  правому
берегу.  Никто не обращал внимания на биармов,  а они скоплялись. Дальше и
ниже стрежень бил к яру материка.
     Если бы удалось вытащить "Дракон" на мель!  Но кормчий "Орла" не знал