Что  это  за  колдовское  снадобье,   кудесники  никому  не  сказали.
Приказали еще,  чтобы  люди  ловили  красную рыбу,  осетра и  стерлядь,  и
приносили к ним в чум.


2

     Кудесники  -   хранители  святилища  Йомалы   -   вещали   от   имени
матери-богини.  Для биарминов их слова были законом. Помня предание о злых
Хигах, биармины отождествили злобных нурманнов в рогатых шлемах с древними
врагами, от которых когда-то едва не погиб весь народ водяных людей.
     Новгородцы же  встретили речи кудесников с  сомнением.  Не  знали они
чародейных снадобий и  колдовства чуждались,  считали  его  делом  темным,
несовместимым с новгородской честью.
     Уцелевших поморян было  до  сотни -  сбрелось все  поморье.  Вместе с
прибывшими колмогорянами они сошлись на вече. Собрались, но не как обычно,
не получилось вольного спора об общей заботе, люди угрюмо молчали.
     - Слушайте меня, братья! - с мукой закричал Одинец.
     Старшина забрался на поваленное дерево, казался громадным и властным.
Начав говорить,  успокоился и успокаивал людей. Он напомнил ватажную жизнь
от выхода из Новгорода до встречи с  биарминами,  как сели при море и  как
жили до недавнего дня,  последнего дня их вольной,  счастливой жизни.  Для
былых  повольников кто  помнил Доброгу,  в  устах Одинца будто бы  звучала
ласковая и  твердая мудрость первого старшины.  И  иные невольно дивились,
что же Одинец скрывал свое слово десять лет!
     Но вот он произнес проклятое имя -  нурманн...  И  его голос сделался
диким,  а  слова -  страшными.  Одинец напомнил братьям о каждом злодеянии
нурманнов.  Старшина по именам вспомнил людей, чьи жизни нурманны отняли в
бою,  и  каждого,  кого  злодеи  домучили после  боя.  И  как  был  каждый
домучен!.. Не забыл Одинец и погибших братьев-биарминов. Спросил вече:
     - Почто же нас так гонят нурманны? Почто?!
     Не ожидая ответа, Одинец поклялся Небом, Солнцем, Землей и Водой, что
до  последнего дыханья он  будет биться с  нурманнами всем,  что ему разум
вложит в руку,  но нурманнам не покорится. И не видит он для себя позора в
колдовской  стреле  биарминовских  кудесников,   потому  что  тот  вольный
человек, который защищает свой очаг от врага, будет во всем прав, отныне и
до века!
     И нет между обидчиком и обиженным ничего общего:  ни земли,  ни воды,
ни дыханья!
     Черный  лес  гудел  от  голосов поморян,  повторивших клятву  Одинца.
Клялись и биармины,  обступившие вече. Почти все они уже так разбирались в
русской речи,  что мало кто не  понял слов старшины железных людей,  своих
братьев.


3

     День после ночного пожара прошел спокойно,  биармы не  показывались и
не тревожили викингов.  Но вечером они появились с новым упорством. Биармы
пытались  выманить  викингов  в  лес.  В  сумерках  на  всех  подступах  к
полусгоревшему городку и  к  пристани появились лучники.  Подпуская к себе
викингов на полет стрелы, они убегали.
     Оттар заметил,  что у биармов подходил к концу запас настоящих стрел.
Ярл нашел в городке печи для выплавки железа и кузницы.  Лишившись их, как
думал Оттар, биармы потеряли возможность пополнять запасы своего оружия.
     Биармы   начали   пользоваться  стрелой   с   костяным  наконечником,
прикрепленным жилкой к тонкому и легкому древку, стрелой охотника на птицу
и  мелкого зверя,  но  не  стрелой воина.  Изготовленная из  чистой ровной
сосны,   хорошо  уравновешенная,   с  длинным  и  низким  четырехсторонним
оперением,  стрела охотника обладала точным и дальним полетом -  без силы.
Острая кость хрупко ломалась о резьбу щита,  шлем и латную перчатку и лишь
втыкалась в  подлатную кожаную рубаху.  Удар такой,  стрелы по кольчуге не
чувствовался, а настоящая - зачастую оставляла на теле пятно.
     Оттар убедился в потере биармами настоящих стрел, отныне биармы могли
поражать только незащищенное тело и на близком расстоянии.  Но они боялись
приближаться. И все же не жалели стрел... В течение всей короткой ночи они
дразнили викингов.  Бесполезные стрелы ударяли в латы сторожевых викингов,
падали в поселке.  Изредка они, как укусы комаров, царапали кожу, задевали
щеку или руку, шею, щиколотку, находили сочленение доспеха.
     Так длилось и  весь следующий день.  Оттар не пытался выходить в лес,
биармы заметно смелели
     Иной удалец,  презирая опасность от  стрел и  пращных ядер,  подходил
поближе.  Рискуя  жизнью  он  натягивал длинный  лук.  Костяной наконечник
царапал руку викинга,  ловко хватавшего стрелу в полете, и биарм отбегал с
криком:
     - Смерть, смерть, смерть!
     В  глубине  зеленой крепости биармов вызывающе стучали многочисленные
бубны...  Будто бы не было недавнего боя,  в  котором нидаросский ярл убил
больше  полутысячи  биармов  и  хольмгардцев!   Будто  бы  они  еще  могли
сопротивляться!  Оттар  не  сомневался,  что  где-то  поблизости находится
лагерь биармов, очаг бессмысленного упорства побежденных.
     В  туманных сумерках Оттар  приказал готовиться,  и  с  мглой,  когда
первая стрела невидимого ночного лучника-биарма упала  у  ног  сторожевого
викинга,  из  городка вышли два сильных отряда.  Викинги,  их пошло больше
трехсот пятидесяти,  надели легкие доспехи оставили щиты  и  копья.  Почти
непроглядная темнота  леса  скрыла  вспышки коротких,  беспощадных схваток
слепых,  призрачных и  страшных,  как  во  сне.  Не  разрываясь,  две цепи
викингов прочесали гребнем лес  вблизи городка,  стремясь наловить дерзких
стрелков.  Они  добыли шесть или  семь  бесполезных трупов и  привели двух
пленников, застигнутых врасплох.
     Оба  пленника оказались знакомыми -  их  выдали  руниры  R  -  ридер,
подживавшие на опаленных клеймом Нидароса лбах.
     Их  допрашивали порознь  и  не  спеша,  с  терпеливым уменьем викинга
добиться от самого упрямого обитателя низких земель указания места, где он
зарыл свои ценности при  слухе о  том,  что черные драккары вестфольдингов
вновь показались в море.
     Клейменые молчали,  что дало цену их показаниям после того, как Оттар
победил упорство пленников Оттар  узнал,  что  лагерь  биармов,  настоящий
лагерь,  с запасами и женщинами,  расположился всего в половине дня ходьбы
от городка.  Ярл оставил своим клейменым траллсам достаточно жизни в теле,