воинов.  Так  они  с  каждым рядом расширяли тесный строй.  Казалось,  что
нурманнов совсем мало -  горстка,  где  там  больше двухсот,  как доносили
дозорные,  наберется ли и сотня? В своем тесном тупоклинном строю нурманны
вдруг показались замершим пчелиным роем,  который,  вися на  ветке,  ждет,
пока его не обметут в кузов.
     В  море  стояла большая звериноголовая,  совсем пустая лодья,  вблизи
берега качались три лодки, в них нурманны будут спасаться, если их прижмут
на берегу.
     Выходя из  лесу  и  одним  своим  видом  оттесняя врагов,  поморяне и
биармины разворачивались длинным и свободным строем,  чтобы не мешать друг
другу размахиваться, не то что нурманны.
     Среди  нурманнов тоскливо и  гнусаво взвыл  рог.  Смолк  и  взвыл еще
громче.  Видно, они боялись начинать бой со всей силой поморян и биарминов
одной своей горсткой и звали на помощь других.  Поморские воины только что
видели,  как  нурманны  побоялись подойти  к  берегу,  из-за  Кариславовой
дружины. Зовут рога, но на море пусто, нет нурманнских лодей.
     Перед  боем  биармины  и  поморяне  закричали  и  завизжали страшными
голосами.  Нурманны  отступили к  самой  воде,  бежать  им  некуда.  Уходя
отливной волной,  море оттягивало дальше от берега лодью.  Кучка нурманнов
попятилась уже на осушенный морем песок.
     Видя  близких  и  ныне  беспомощных  убийц,  погубивших  их  кровных,
биармины не утерпели. Первыми бросились кудесники в доспехах китового уса,
числом восемнадцать человек, за ними - все многолюдство.
     Многие воины, освобождая плечо, побросали луки и колчаны, их подберут
после победы. Толпой, наставив копья, гарпуны, зверовые и боевые рогатины,
остроги,  замахнувшись топорами и  дубинами,  поморское войско  вперегонки
ударило на плотный нурманнский строй.
     Но  под  ударом,  который  казался  подобным удару  грозного осеннего
морского вала,  нурманны не смялись и  не разбились.  Передние и  боковые,
закрывшись щитами,  подняли мечи.  Из их кучки выставились тяжелые длинные
копья. И последнее, что в своей жизни увидели передовые из нападающих, был
стремительный размах нурманнского железа.
     Порыв защитников земли разбился пеной.  Одинец видел, как развернулся
строй  врагов,  как  сразу  их  сделалось много.  Часто,  часто замелькало
оружие,  нурманны быстро надвинулись,  и  перед ними  поморяне и  биармины
таяли, как тает ранний, до времени выпавший снег.
     Видя  быструю  гибель  своих,  поморянский старшина ужаснулся.  Стон,
вопль,  железный лязг -  и уже бежит перед нурманнами тот,  кто остался на
ногах.  Нурманны же,  охватив широким полукольцом поморское войско,  секут
людство мечами, секут, секут, как спелое поле!.. Молодым парнем, увлекаясь
силой и  удалым задором,  Одинец не  раз  терял голову в  кулачном бою  на
волховском льду.  Но здесь он вышел в  поле с  ясным разумом и понял -  не
выстоять, народ гибнет напрасно.
     Старшина  криком  собрал  кого  мог,  повел  их  тесно,  сам  гвоздил
нурманнов не  мечом  или  топором,  а  крепко окованной дубиной с  тяжелым
бугристым шаром.  На  него нацелились нурманны,  он  их  отбросил,  не дал
соединить смертное кольцо, помешал окончательной гибели поморского войска.
     Стенала,  вопила,  рыдала и кричала на голом морском берегу битва, не
битва - бой, не бой - бойня!
     Остатки  недобитых поморян и  биарминов добрались до  лесной  опушки,
нашли  еще  силы  подобрать кинутые  луки  и  колчаны и  пустить стрелы  в
нурманнов. А те мигом свернулись, как еж.
     Так навеки и  запомнилось:  берег,  заваленный телами,  и нурманнский
строй, который не стрелой и не копьем, - не пробить и кузнечным зубилом.
     Рога нурманнов воют и  хрипят уже в  Усть-Двинце.  Оттуда надвигались
новые нурманны охватить и добить защитников. Кто же не понимал теперь, что
дружина Карислава не могла удержаться! Одно осталось - лес. Спешите!
     Несли раненых,  тащили оружие.  Шли  без  остановок,  брели воровской
россыпью из  страха оставить за собой видимый пробитый след.  У  Одинца не
сохранилось и  двух  сотен воинов,  их  некому было  считать.  Побежденных
остановила первая  тень  короткой  ночи.  У  ручья  жадно  пили  и  падали
скошенным сном небывалого утомления не тела, а души.
     На теплый запах живых летели серые стаи комаров.


2

     Нападением на Усть-Двинецкую пристань руководил кормчий "Орла" Эйнар;
кормчий "Черной Акулы"  Гатто  и  кормчий "Синей Акулы" Рустер командовали
высадкой выше пристани; сам же ярл вышел с "Дракона" на берег моря.
     Мелкая ссора разлучила телохранителей Оттара,  и Галль пошел с Гатто.
Свавильд  нашел  неузнаваемое  тело  друга  и  был  безутешен.   Вместе  с
несколькими викингами он  бродил по полю боя у  моря.  На телах не нашлось
ценностей или дорогого оружия,  как в других местах, и Свавильд разыскивал
следы жизни.  Найдя тяжело раненного,  умирающего, силач-викинг каждый раз
выдумывал новую забаву.  Он молчаливо,  упорно,  сосредоточенно терзал еще
живых.  Вслушиваясь в  вопли  очередного страдальца,  он  злобно  отвергал
помощь спутников. Совет - быть может, но делать он будет сам.
     Свавильд  знал:  Галль  его  одобряет.  Побратим  предложил  бы  ему,
Свавильду,  такую же тризну. Ярл прислал приказ доставить раненых, которые
могли  бы   ходить.   После  яростного  спора  Свавильд  уступил  пятерых,
сбереженных на конец поминок Галля.  Ярл звал и Свавильда; палачу пришлось
поторопиться прикончить тех кто был под рукой.
     "Дракон"  и   "Орел"  пришвартовались  к   пристани.   Она  не  имела
достаточной длины для всех четырех драккаров,  и "Акулы" стояли на якорях,
перекинув трапы на  борта "Дракона" и  "Орла".  Пристань охранялась.особым
отрядом.
     Свободные викинги шарили по  Усть-Двинцу.  Им  не впервые доставались
города,  у них был опыт заманчивого, увлекательного обыска. Из них не один
действительно  обладал  особым  чутьем  и   не   без  оснований  хвастался
способностью слышать запах ценностей сквозь камень, землю и дерево.
     Без труда в клетях и погребах нашлось пиво,  мед,  соленая и копченая
рыба и мясо,  медвежьи окорока, лосятина, оленина, зерно, мука и помольные
жернова.
     Молчаливые и  терпеливые кладоискатели топтались во дворах.  Мысленно
разделив площади на  участки,  они  уминали землю пятками и  щупали шаг за
шагом  древками копий.  Кто-то  первым нашел желанное более рыхлое место и
добрался до  досок над ямой.  Наградой явились теплая одежда и  меха,  два
глиняных сосуда с вином,  выделанные кожи,  льняная ткань и сукно. Находки
множились для  общей пользы:  теснота на  драккарах не  давала возможности