Закон  не  видел  случая,  когда  даже  кожаный доспех был  бы  нужен
подданному.  Тем  более  -  меч.  Нож  с  клинком  длиннее семи  пальцев и
заточенный с  обеих  сторон,  как  кинжал,  свидетельствовал об  умысле на
безопасность империи.  Короткий клинок,  обладание которым было  разрешено
подданным,  не  доставал до  сердца  свиньи  или  быка,  поэтому подданные
империи привыкли забивать скотину с жестокостью, непонятной варварам.
     Подданные были  беззащитны не  только против варваров,  но  и  против
разбойников-скамаров.  Богатые землевладельцы из  страха перед людокрадами
переселялись в города.
     Зато самодельное оружие скамаров не  позволяло устоять против войска.
Десять против одного - даже такое соотношение сил не обеспечивало скамарам
успеха.  Мягкие мечи гнулись, и копья тупились от первого удара по доспеху
или щиту легионера.


     Зимой,  когда горная почва размокала или  покрывалась ледяной коркой,
на Козью гору даже скамар мог забраться только с опасностью для жизни. Так
же бывало и в дни летних дождей.
     Сколько лет он прожил здесь - пятнадцать, двадцать? Георгию не к чему
было считать годы, да и кто их считал. Индикты империи не распространялись
на Козью гору.  Червячок страха все еще просыпался в ясные дни.  Вероятно,
так было и со всеми.  Никто не отказывался от скучной обязанности сторожа.
Вчера мальчик, выросший на горе, рассказал о конниках, замеченных внизу, у
водопада.  Маленький дикарь знал мало слов, но имел хорошую память. По его
описанию,  люди с  лошадьми не  были похожи на  имперских солдат.  Георгий
захотел сам  осмотреть оставленные ими  следы.  Случай поднес ему подарок.
Георгий был счастлив удачей.
     Слабым естественно жаться друг к  другу.  Так  и  построились скамары
около  своего  поля,  разросшегося из  первого  югера,  вспаханного старым
Вассом или кем-то еще.
     Первый  сложил четыре стены  из  обломков камня.  Следующему пришлось
воздвигнуть только три, так как он встал спина спиной со старожилом. Улей,
в котором первый дом сделался первой ячейкой.
     Появились женщины,  разрасталось хозяйство.  Первый загон для  скота,
первый хлев.  Скамары развели кур.  Свиньи жили  в  лесу  на  участке,  за
палисадом, опиравшимся на деревья, как на столбы.
     Ямы,  заросшие ежевикой, напоминали Георгию начало его жизни скамара.
Он вздумал вырыть ров и  окружить поселок стеной.  В его душе было слишком
много  страха.  Под  тонкой  почвой лежала скала,  непосильно было  ломать
камень. Тогда Георгий и его товарищ Гололобый были несчастны.
     Георгий,  согнувшись,  вошел  в  длинную  хижину.  Толстые стены,  на
которые пошел выломанный камень из ненужного рва, несли крышу из хвороста,
надежно смазанную глиной.
     Здесь прохладно. Десятка полтора мужчин и женщин сидели и лежали, как
придется,   на   скамьях,   сколоченных  из  расколотых  клиньями  бревен.
Раздражающе пахло свининой,  сваренной на горьких и пряных травках.  Вчера
были загнаны два кабана, неразумно соблазнившиеся спеющим полем.
     Журчал и журчал голос рассказчика. Тихо подобравшись к котлу, Георгий
длинной вилкой,  похожей на рыбачью острогу,  вытащил кусок кабанины,  еще
теплой,  сбросил на деревянное блюдо и  пустил в дело длинный нож.  Лезвие
затупилось, подточить бы его на камне. Но рассказ был интересен, и Георгий
не решился мешать.


     После  торжественного  провозглашения Ипатия  базилевсом  Георгий  не
захотел пойти вместе с народом на ипподром.
     - Ты хочешь ликовать?  -  спросил он Гололобого.  - Ты хочешь кричать
"Осанна!",  пока  более  достойные будут  лизать  руки  нового базилевса и
отпихивать один  другого?  Оставь!  Каждому свое,  как  говорил центурион,
наказывая солдата. Я найду нам обоим лучшее занятие.
     Георгий  увлек  товарища и  еще  человек двадцать мятежников разумным
предложением:  попользоваться чем придется в брошенном Юстинианом Палатии,
пока новый базилевс не  установит старый порядок.  Первым человеку никогда
не удается быть, постараемся быть не последними!
     В  саду  Халке  Георгий заметил охрану,  и  в  его  сердце  закралось
сомнение.   Правда,  здесь  стояла  палатийская  прислуга,  разношерстное,
случайное войско.  Внезапное нападение -  главное, больше крика - разгонит
поваров, подметал, конюхов, наряженных солдатами.
     Не то ангел-хранитель, не то здравый смысл бывалого солдата подсказал
Георгию забраться на крышу сената.  Оттуда, как с горы, бывший центурион и
сегодняшний бунтарь  Красильщик увидел  порт  Буколеон,  полный  кораблей,
заметил  блестящие  солнцем  шлемы  спафариев.  Видел  он,  как  ипасписты
Велизария  плотной,  будто  сыр,  массой  вдавливались в  восточные ворота
ипподрома.  По  страшным воплям,  которые помнились Георгию много лет,  по
начавшемуся было и  прерванному бегству через Главные Ворота он сообразил,
что там не обходится и без готов с герулами.
     Торопиться грабить  брошенный Палатии,  как  видно,  не  приходилось.
Георгий без обиняков объяснил своим, что нужно разойтись и спрятаться куда
кто сумеет.
     Сам он с Гололобым отправился в гостеприимную таверну. Хозяин снабдил
их  овечьими плащами и  сапогами из  конской кожи.  Слишком яркую  примету
носил Георгий,  чтобы думать спрятаться в  городе,  хотя нет лучше больших
городов для людей,  превратившихся в  крыс.  Гололобый же просто стремился
подальше уйти  от  хозяина -  инстинкт оленя,  который бежит,  пока хватит
дыхания.
     Весть об  избиении охлоса на  ипподроме поднялась,  как девятый вал в
море.  К счастью для беглецов,  волна перекатилась через их головы у ворот
Харисия.  Самочинная охрана,  которая ловила беглых прихвостней Юстиниана,
разбегалась, открыв всем, кто мог и хотел, простор полей.
     Не  великое счастье ждало и  за  стеной.  Передвигающиеся по  дорогам
империи были обязаны иметь свидетельства от префектов городов и мандаторов
провинций.  Из страха перед разбойниками составлялись караваны. Рабы могли
ступить на дорогу,  только сопровождая хозяина. Свободные, имея надобность
отправиться куда-либо,  старались пристать к  купцам или к именитым людям,
ожидая случая в городах или на выходах из селений.  Но и караваны,  следуя
закону,  не брали случайных спутников без рекомендации известных людей,  и
каждый был обязан иметь при себе справку от  нотария,  цехового старосты и
какую-либо  еще.  Будь  иначе -  слишком легко бежали бы  колоны с  земли,
приписные и сервы -  с пашен, недоимщики - от сборщиков, рабы - от хозяев.
Такими оставались дорожки зверей через  горы,  ущелья,  лесные дебри...  И