присоветуют им что-нибудь заплатить судье.
   4. Пограничный Тиун, сведав о прибытии гостей Немецких на волок,
немедленно дает знать тамошним жителям, чтобы они везли на возах товары
сих гостей и пеклись о личной их безопасности. Жители платят за товар
Немецкий или Смоленский, ими утраченный. Немцы на пути из Риги в Смоленск
и на возвратном увольняются от пошлины: также и Россияне в земле Немецкой.
Немцы должны бросить жребий, кому ехать наперед; если же будет с ними
купец Русский, то ему остаться позади. - Въехав в город, гость Немецкий
дарит Княгине кусок полотна, а Тиуну Волокскому перчатки Готские; может
купить, продать товар или ехать с оным из Смоленска в иные города. Купцы
Русские пользуются такою же свободою на Готском береге и вольны ездить
оттуда в Любек и другие города Немецкие. - Товар, купленный и вынесенный
из дому, уже не возвращается хозяину, и купец не должен требовать назад
своих денег. - Немец дает весовщику за две капи, или 24 пуда, куну
смоленскую, за гривну купленного золота ногату, за гривну серебра 2 векши,
за серебряный сосуд от гривны куну; в случае продажи металлов ничего не
платит; когда же покупает вещи на серебро, то с гривны вносит куну
смоленскую.-Для поверки весов хранится одна капь в церкви Богоматери на
горе, а другая в Немецкой божнице (следственно и в Смоленске была
католическая церковь): с сим весом должны и Волочане сверять пуд, данный
им от Немцев.
   5. Когда Смоленский Князь идет на войну, то ему не брать Немцев с
собою: разве они сами захотят участвовать в походе. И Россиян не
принуждать к военной службе в земле Немецкой.
   6. Епископ Рижский, Мастер Фолкун (Volquin) и все другие Рижские
Властители признают Двину вольною, от устья до вершин ее, для судоходства
Россиян и Немцев.
   Если - чего Боже избави - ладия Русская или Немецкая повредится, то
гость может везде пристать к берегу, выгрузить товар и нанять людей для
вспоможенид; но им более договорной цены с него не требовать.
   Сия грамота имеет для Полоцка и Витебска то же действие, что и для
Смоленска.
   Она писана при Священнике Иоанне, Мастере Фолкуне и многих купцах
Рижского царства, приложивших к ней свои печати; а свидетели
подписались"... Следуют имена некоторых жителей Готландии, Любека,
Минстера, Бремена, Риги; а внизу сказано: "Кто из Россиян или Немцев
нарушит наш устав, будет противен Богу".
   О сем договоре упоминается и в Немецкой летописи, где он назван весьма
благоприятным для купцов Ливонских; но предки наши, давая им свободу и
права в России, не забывали собственных выгод: таким образом, увольняя
чужеземных гостей, продавцов серебра и золота, от всякой пошлины, хотели
чрез то умножить количество ввозимых к нам металлов драгоценных. В
рассуждении цены серебра заметим, что она со времен Ярослава до XIII века,
кажется, не возвысилась относительно к Смоленской ходячей или кожаной
монете: Ярослав назначает в Правде 40 гривен пени кунами за убийство, а
Мстислав Давидович в уставе своем 10 гривен серебром, полагая 4 гривны кун
на одну гривну серебра, следственно, ту же самую пеню: напротив чего
Новогородские куны унизились.
   Не только купцов, но и других чужеземцев, полезных знаниями и ремеслом,
Россияне старались привлекать в свою землю: строителей, живописцев,
лекарей. От Ярослава Великого до времен Андрея Боголюбского знаменитейшие
церкви наши были созидаемы и расписываемы иностранцами; нов 1194 году
Владимирский Епископ Иоанн, для возобновления древнего Суздальского храма
Богоматери, нашел между собственными церковниками искусных мастеров и
литейщиков, которые весьма красиво отделали сию церковь снаружи и покрыли
оловом, не взяв к себе в товарищи ни одного Немецкого художника. Тогда же
славился в Киеве зодчий, именем Милонег-Петр, строитель каменной стены на
берегу Днепра под монастырем Выдубецким, столь удивительной для
современников, что они говорили об ней как о великом чуде. Греческие
живописцы, украсив образами Киевскую лавру, выучили своему художеству
добродетельного Монаха Печерского Св. Алимпия, бескорыстного и
трудолюбивого: не требуя никакой мзды, он писал иконы для всех церквей и,
занимая деньги на покупку красок, платил долги своею работою. Сей Алимпий
есть древнейший из всех известных нам живописцев Российских. Кроме икон
церковных, они изображали на хартиях в священных книгах разные лица, без
особенного искусства в рисунке, но красками столь хорошо составленными,
что в шесть или семь веков свежесть оных и блеск золота нимало не
помрачились. - Заметим также, касательно рукоделий, что древние Бояре
Княжеские обыкновенно носили у нас шитые золотом оплечья: итак, искусство
золотошвеев - сообщенное нам, как вероятно, от Греков - было известно в
России прежде, нежели во многих других землях европейских.
   Мы упомянули о лекарях: ибо врачевание принадлежит к самым первым и
необходимейшим наукам людей. Во времена Мономаховы славились в Киеве
Арменские врачи: один из них (как пишут), взглянув на больного, всегда
угадывал, можно ли ему жить, и в противном случае обыкновенно предсказывал
день его смерти. Врач Николы Святоши был Сирианин. Многие лекарства
составлялись в России: лучшие и драгоценнейшие привозились чрез
Константинополь из Александрии. Желая всеми способами благодетельствовать
человечеству, некоторые из наших добрых Монахов старались узнавать силу
целебных трав для облегчения недужных и часто успехами своими возбуждали
зависть в лекарях чужеземных. Печерский Инок Агапит самым простым зелием и
молитвою исцелил Владимира II, осужденного на смерть искусным врачом
Арменским.
   Таким образом, художества и науки, быв спутниками Христианства на
Севере, водворялись у нас в мирных обителях уединения и молитвы. Те же
благочестивые иноки были в России первыми наблюдателями тверди небесной,
замечая с великою точностию явления комет, солнечные и лунные затмения;
путешествовали, чтобы видеть в отдаленных странах знаменитые святостию
места и, приобретая географические сведения, сообщали оные любопытным
единоземцам; наконец, подражая Грекам, бессмертными своими летописями
спасли от забвения память наших древнейших Героев, ко славе отечества и
века. Митрополиты, Епископы, ревностные проповедники Христианских
добродетелей, сочиняли наставления для мирян и Духовных. Суздальский
Святитель, блаженный Симон, и друг его, Поликарп, Монах Лавры Киевской,
описали ее достопамятности и жития первых Угодников слогом уже весьма
ясным и довольно чистым. Вообще Духовенство наше было гораздо просвещеннее
мирян; однако ж и знатные светские люди учились. Ярослав I, Константин
отменно любили чтение книг. Мономах писал не только умно, но и
красноречиво. Дочь Князя Полоцкого, Святая Евфросиния, день и ночь
трудилась в списывании книг церковных. Верхуслава, невестка Рюрикова,