Монарх Ниучей обезоружил своего жестокого врага, дав ему 500 юношей и
столько же девиц прекрасных, 3000 коней, великое количество шелка и
золота; но Чингисхан, вторично вступив в Китай, осадил столицу его или
нынешний Пекин. Отчаянное сопротивление жителей не могло спасти города:
Моголы овладели им (в 1215 году) и зажгли дворец, который горел около
месяца. Свирепые победители нашли в Пекине богатую добычу и мудреца,
именем Иличуцая, родственника последних Императоров Китайских, славного в
Истории благодетеля людей: ибо он, заслужив любовь и доверенность
Чингисхана, спас миллионы несчастных от погибели, умерял его жестокость и
давал ему мудрые советы для образования диких Моголов.
   Еще Татары-Ниучи противоборствовали Чингисхану: оставив сильную рать в
Китае, под начальством мужественного предводителя, он устремился к странам
западным, и сие движение войска его сделалось причиною бедствий для
России. Мы говорили о Турках Альтайских: хотя они, утесненные с одной
стороны Китайцами, а с другой Аравитянами (во XII веке завладевшими
Персиею), утратили силу и независимость свою; но единоплеменники их,
служив долгое время Калифам, освободились наконец от ига и были
основателями разных государств могущественных. Так, в исходе XI века
Монарх Турков-Сельчуков, именем Челаддин, господствовал от моря
Каспийского и Малой Бухарии до реки Гангеса, Иерусалима, Никеи и давал
повеления Багдадскому Калифу, Папе Магометан. Сие Государство исчезло,
ослабленное распрями частных его Владетелей и завоевателями Крестоносцев в
Азии: на развалинах его, в конце XII столетия, возвеличилась новая
Турецкая Династия Монархов Харазских, или Хивинских, которые завладели
большею частию Персии и Бухариею. В сие время там царствовал Магомет II,
гордо называясь вторым Александром Великим: Чингисхан имел к нему
уважение, искал его дружбы, хотел заключить с ним выгодный для обоих союз:
но Магомет велел умертвить послов Могольских...
   Тогда Чингисхан прибегнул к суду Неба и меча своего; три ночи молился
на горе и торжественно объявил, что Бог в сновидении обещал ему победу
устами Епископа Христианского, живщего в земле Игуров. Сие обстоятельство,
вымышленное для ободрения суеверных, было весьма счастливо для Христиан:
ибо они с того времени пользовались особенным благоволением Хана
Могольского. Началась война, ужасная остервенением варварства и гибельная
для Магомета, который, имея рать бесчисленную, но видя мужество
неприятелей, боялся сразиться с ними в поле и думал единственно о защите
городов. Сия часть Верхней Азии, именуемая Великою Бухариею (а прежде
Согдианою и Бактриею), издревле славилась не только плодоносными своими
долинами, богатыми рудами, красотою лесов и вод, но и просвещением
народным, художествами, торговлею, многолюдными городами и цветущею
столицею, доныне известною под именем Бохары, где находилось знаменитое
училище для юношей Магометанской Веры. Бохара не могла сопротивляться:
Чингисхан, приняв городские ключи из рук старейшин, въехал на коне в
главную мечеть и, видя там лежащий Алкоран, с презрением бросил его на
землю. Столица была обращена в пепел. Самарканд, укрепленный искусством,
заключал в стенах своих около ста тысяч ратников и множество слонов,
главную опору древних воинств Азии: несмотря на то, граждане прибегнули к
великодушию Моголов, которые, взяв с них 200000 золотых монет, еще не были
довольны: умертвили 30000 пленников и такое же число оковали цепями
вечного рабства. Хива, Термет, Балх (где находилось 1200 мечетей и 200
бань для странников) испытали подобную же участь, вместе со многими иными
городами, и свирепые воины Чингисхановы в два или три года опустошили всю
землю от моря Аральского до Инда так, что она в течение шести следующих
веков уже не могла вновь достигнуть до своего прежнего цветущего
состояния. Магомет, гонимый из места в место жестоким, неумолимым врагом,
уехал на один остров Каспийского моря и там в отчаянии кончил жизнь свою.
   В сие время - около 1223 года - желая овладеть западными берегами моря
Каспийского, Чингисхан отрядил двух знаменитых военачальников, Судая
Баядура и Чепновиана; с повелением взять Шамаху и Дербент. Первый город
сдался, и Моголы хотели идти самым кратчайшим путем к Дербенту,
построенному, вместе с Каспийскою стеною, в VI веке славным Царем
Персидским Хозроем I, или Нуширваном, для защиты Государства его от
Козаров. Но обманутые путеводителями Моголы зашли в тесные ущелия и были
со всех сторон окружены Аланами - Ясами, жителями Дагестана - и Половцами,
готовыми к жестокому бою с ними. Видя опасность, Военачальник Чингисханов
прибегнул к хитрости, отправил дары к Половцам и велел сказать им, что
они, будучи единоплеменниками Моголов, не должны восставать на своих
братьев и дружиться с Аланами, которые совсем иного рода. Половцы,
обольщенные ласковым приветствием или дарами, оставили союзников; а
Моголы, пользуясь сим благоприятным случаем, разбили Алан. Скоро главный
Хан Половецкий, именем Юрий Кончакович, раскаялся в своей оплошности:
узнав, что мнимые братья намерены господствовать в его земле, он хотел
бежать в степи; но Моголы умертвили его и другого Князя, Данила
Кобяковича; гнались за их товарищами до Азовского моря, до вала
Половецкого или до самых наших границ; покорили Ясов, Абазинцев, Касогов
или Черкесов и вообще семь народов в окрестностях азовских.
   Многие Половцы ушли в Киевскую область с своими женами, скотом и
богатством. В числе беглецов находился знаменитый Котян, тесть Мстислава
Галицкого: сей Хан взволновал Россию вестию о нашествии Моголов; дарил
Князей вельблюдами, конями, буйволами, прекрасными невольницами и говорил:
"Ныне они взяли нашу землю; завтра возьмут вашу". Россияне ужаснулись и в
изумлении спрашивали друг у друга, кто сии пришельцы, до того времени
неизвестные? Некоторые называли их Таурменами, другие Печенегами, но
вообще Татарами. Суеверные рассказывали, что сей народ, еще за 1200 лет до
Рождества Христова побежденный Гедеоном и некогда заключенный в пустынях
Северо-Востока, долженствовал пред концом явиться в Азии, в Европе и
завоевать всю землю. Храбрый Князь Галицкий, пылая ревностию отведать
счастия с новым и столь уже славным врагом, собрал Князей на совет в Киеве
и представлял убедительно, что благоразумие и государственная польза
обязывает их вооружиться; что утесненные Половцы, будучи оставлены ими,
непременно соединятся с Татарами и наведут их на Россию; что лучше
сразиться с опасным неприятелем вне отечества, нежели впустить его в свои
границы. Мстислав Романович Киевский (называемый в летописях Старым и
Добрым), Князь Черниговский того же имени (брат Всеволода Чермного) и
Мстислав Галицкий председательствовали в совете, где находились также
пылкие юноши, Даниил Романович Волынский, - Михаил, сын Чермного, и бывший
Князь Новогородский, Всеволод Мстиславич. Они долго рассуждали: наконец
единодушно положили искать неприятеля. Половцы радовались, изъявляя
благодарность, и Хан их Батый принял тогда же Веру Христианскую.
   Уже войско наше стояло на Днепре у Заруба и Варяжского острова: там