Пора, однако, рассказать  кое-что и о самих мумиях. Слово "мумия" имеет
несколько значений;  это становится ясным,  когда  читаешь у Абд аль-Латифа,
арабского  путешественника XII века,  что  в Египте  можно дешево приобрести
употребляемую  для медицинских  целей "мумию".  "Mumiya", или  "mumiyai",  -
арабское слово, которое в данном случае обозначает не то асфальт, не то вар,
не  то какое-то природное выделение скал, наподобие того, которое добывают в
Мумиевой  горе в  Дерабгерде  (Ирак).  Смесью  смолы и  мирра  назвал  мумию
арабский путешественник; еще в  шестнадцатом и семнадцатом веках в Европе ее
можно  было  найти повсюду,  даже  в прошлом столетии аптекари рекомендовали
"мумию"  как  хорошее средство для  лечения  переломов  и  ран.  Кроме того,
"мумией" называли состриженные у того  или иного человека волосы и ногти: по
существовавшим в те времена представлениям, они были как бы  его воплощением
и потому вполне годились для заговоров и колдовства.
     Когда мы  сегодня говорим "мумия",  мы  имеем  в виду  сохранившийся от
разложения  забальзамированный  труп;  как  известно,  мумифицирование  было
особенно  распространено  у  древних египтян. Прежде  различали естественное
мумифицирование  и искусственное;  под естественными  мумиями  подразумевали
такие, которые сохранились не  благодаря постороннему вмешательству, а чисто
случайно,  в  силу тех  или  иных  обстоятельств,  -  это,  например, мумии,
найденные в капуцинском монастыре в Палермо, в монастыре Гран-Сен-Бернара, в
свинцовом  погребе церкви  в Бремене  или во  дворце Кведлинбурга. Таким  же
образом их  различают и  поныне,  хотя и с некоторыми оговорками,  поскольку
многие исследования, в особенности исследования Эллиота Смита и анализ мумии
Тутанхамона,  произведенный  Дугласом Дерри,  показали,  что  своей чудесной
сохранностью мумии  в  гораздо  большей  степени  обязаны  сухому  нильскому
климату, стерильности  воздуха и песка,  нежели  искусству бальзамирования у
древних  египтян. Так было  найдено немало великолепно сохранившихся  мумий,
похороненных не в саркофагах, а просто в песке, причем внутренности у них не
были  вынуты;   эти   мумии   были  ничуть  не   в  худшем   состоянии,  чем
забальзамированные, которые нередко подвергались разложению или превращались
в бесформенную массу под воздействием смолы,  асфальта, бальзамических масел
и,   как  сказано   в  папирусе  Ринда,  "воды  из   Элефантины,   соды   из
Эйлейтфиазполиса и молока из города Кимы".
     В прошлом  столетии было  распространено мнение,  будто  египтяне знали
секрет   бальзамирования  какими-то  специальными  химическими   средствами.
Аутентичное,  действительно  точное и  полное  описание  мумифицирования  не
найдено и  по сей  день;  вероятно,  искусство  мумифицирования неоднократно
менялось  на протяжении столетий. Так, еще  Мариэтт  обратил внимание на то,
что мемфисские  мумии, самые древние, высохшие чуть ли  не до черноты, очень
хрупки, а более  новые -  фиванские, желтоватого цвета,  с матовым  блеском,
нередко эластичны;  разумеется, все  это не может быть  объяснено одним лишь
различием во времени.
     Геродот сообщает о трех способах мумифицирования, из коих  первый был в
три раза дороже, чем второй, а третий - наиболее дешевым, им практически мог
воспользоваться любой чиновник (но  отнюдь  не  человек  из народа - тому не
оставалось ничего  другого, как положиться в заботах о своем мертвом теле на
благоприятный  климат).  В  древнейшие  времена  удавалось сохранить  только
внешние формы тела. Позднее было найдено средство, которое предохраняло кожу
от  сморщивания, и мы можем встретить мумии с  вполне сохранившимися во всей
своей индивидуальности чертами лица.
     Как правило, мумифицирование производилось следующим образом: вначале с
помощью  металлического  крючка  удаляли  через  ноздри  мозг;  после  этого
каменным ножом вскрывали брюшину и удаляли внутренности (иногда, вероятно, и
через  задний   проход),   которые  укладывали   в  так  называемые   канопы
(специальные сосуды); вынимали также и сердце - на его место клали каменного
скарабея. Затем труп тщательнейшим образом  обмывали и  "солили", выдерживая
его в соляном растворе больше  месяца. После этого  его в течение семидесяти
дней высушивали.
     Захоронение  производилось в деревянных  гробах, вкладывавшихся один  в
другой  (в большинстве  случаев им придавали форму тела),  или же в каменных
саркофагах;  иногда  несколько  вложенных  друг  в  друга деревянных  гробов
помещали в каменный саркофаг. Труп  клали на спину, руки скрещивали на груди
или  животе,  а  иногда  оставляли  вытянутыми  вдоль  туловища.  Волосы   в
большинстве  случаев коротко  остригали, но у  женщин  нередко оставляли. На
лобке и  под мышками волосы выбривали. Внутренние полости  набивали  глиной,
песком,  смолой,  опилками, мотками  шерсти, добавляя к этому  ароматические
смолы и, как это ни странно, лук. Затем начинался  длительный - в этом можно
не  сомневаться - процесс обматывания мумии  полотняными бинтами и платками,
которые  с течением  времени так  пропитывались  смолами,  что  впоследствии
ученым  редко  удавалось  их аккуратно  размотать;  что  же  касается воров,
которых  прежде  всего интересовали драгоценности, то они, разумеется,  и не
думали себя утруждать разматыванием  бинтов, а  просто разрезали их вдоль  и
поперек.
     В 1898 году Лоре,  тогдашний главный директор Управления  раскопками  и
древностями, открыл, помимо целого ряда других, и гробницу Аменхотепа II. Он
тоже  нашел "странствующие  мумии" тринадцати царей, которые во времена  XXI
династии  были  перенесены сюда жрецами,  но  в  отличие  от Бругша не нашел
никаких драгоценностей. Нетронутыми  остались  только сами  мумии (Аменхотеп
так  и  продолжал  лежать  в  своем саркофаге),  в  остальном гробница  была
разграблена дочиста. Тем не менее год или два спустя в эту гробницу, которая
в то время  по  предложению Вильяма Гарстена была снова замурована, чтобы не
тревожить сон мертвых царей, опять проникли воры (вероятно, они,  так же как
почти все их близкие и далекие предшественники,  сговорились  со сторожами);
они выбросили из  саркофага  мумию Аменхотепа, сильно  повредив ее при этом.
Этот случай подтвердил, что Бругш, который вывез из гробницы все, что сумел,
поступил правильно: всякие колебания и сомнения в этом  вопросе, порожденные
пиететом,  при  тогдашних  условиях  были   явно  неуместны.  Выбравшись  на
поверхность  из  узкой шахты и  расставшись с сорока  мертвыми царями, Эмиль
Бругш-бей принялся размышлять,  как сохранить найденное. Оставить содержимое
гробницы на месте означало обречь  все на  разграбление. Нужно  было вывезти
все  в Каир, но для этого требовалось много рабочих, а набрать их можно было
только  в Курне, в родной  деревушке Абд  аль-Расула - прародине грабителей.
Тем не  менее к тому времени, когда Бругш попросил у мудира новой аудиенции,
он, несмотря  на возможные тяжкие последствия этого шага, решился. Следующее
утро  застало  его вместе  с  тремястами феллахов  у  входа  в  гробницу. Он
приказал оцепить прилегающий район и вместе со своими помощниками отобрал из
общей массы  небольшую  группу рабочих, внушавших ему  большее  доверие, чем
остальные. Эти рабочие (им приходилось нелегко: ведь для того, чтобы поднять
тяжелые саркофаги, требовались дружные  усилия шестнадцати человек) подавали
наверх найденные драгоценности; тем временем Бругш и его помощники принимали