позиция   имела   выгнутое   очертание,  то   и   нажим   на  нее   являлся
концентрическим;  таким образом,  осуществлялась  лишь часть  задач, обычно
связываемых  с производством  обхода. Если  Наполеон сохранял  эту простоту
замысла,   то  это   доказывает,   что  он   высоко  расценивал   ожидаемое
сопротивление;  простая форма,  естественно, является  наиболее осторожной,
наименее рискованной, но в  то же время и менее решающей. Если бы он только
сковывал  русский  центр, который,  бесспорно,  по  условиям местности  был
бесконечно сильнее левого фланга, а этот левый фланг попытался бы обойти не
10  000 человек,  а  50 000,  то сражение  было  бы решено  раньше  и, надо
полагать, с  большими результатами.  Конечно, такая форма  наступления была
рискованнее, так как Наполеону  при этом пришлось бы отодвинуть массу своих
войск значительно  в сторону от пути  отступления, и при неуспехе положение
ухудшилось бы.

Кутузов  по справедливости  должен был  бы себе  сказать, что в  бою против
морально и  материально превосходного противника на  позиции, не являющейся
сильной, нет  никакого разумного основания рассчитывать  на победу. Поэтому
ему  следовало базироваться  на прочих  преимуществах обороны, а  именно на
знакомстве с местностью и  на обладании ею, чтобы использовать внезапность,
т.  е ему  следовало увязать  свое оборонительное построение  со средствами
перехода в энергичное наступление.

Раз это контрнаступление должно было воздействовать посредством внезапного,
а следовательно, короткого удара,  то при выгнутом очертании фронта повести
его  следовало на  том  фланге, где  нужно было  ожидать  атаки противники.
Таковым,  несомненно,  являлся левый  фланг;  одно  из преимуществ  позиции
русских  и  заключалось в  том,  что  это можно  было  предвидеть с  полной
уверенностью.

Итак,  мы полагаем,  что Кутузову  следовало, несомненно, принять  меры для
обороны  местности вправо  от Московской  дороги до самой  Москва-реки; эту
оборону следовало  даже возможно резче подчеркнуть  и соорудить здесь много
укреплений; впрочем,  занимать этот участок  надлежало лишь демонстративно,
только  лишь  для того,  чтобы  иметь возможность  отразить первый  натиск;
далее,  ему  следовало  остальные  войска правого  крыла,  корпус  генерала
Тучкова и  часть кавалерии центра объединить в  массу численностью в 50 000
человек и скрытно расположить  ее на удалении добрых получаса ходьбы и даже
большем  позади  левого  фланга  армии; местные  условия  -  многочисленные
заросли -  благоприятствовали этому. Гвардия оставалась  бы в прежнем своем
положении,  в  качестве, резерва  обороняющейся  части армии,  а также  для
прикрытия в  первый момент левого фланга  на случай направления против него
главных усилий неприятеля.

Когда же  после первого  вступления, т. е.  по истечении первых  часов боя,
масса войск,  предназначенная для наступательных действий,  была бы двинута
против  правого  крыла  неприятельской  армии, то  успех  ее  в больших  по
сравнению  с   ее  естественной  силой  размерах   зависел  бы  от  степени
внезапности ее  появления, а также и  от других случайных обстоятельств; во
всяком случае  ее естественная  роль в сражении  не отпала бы и  не была бы
умалена;  таким образом,  и  в данном  положении от  соотношения  сил обеих
сторон зависело  бы, кому идти вперед, а  кому - отступать. Однако, русские
имели бы  то преимущество, что они находились  бы по отношению противника в
охватывающем положении.

Впрочем, довольно об этом!

В ночь  с 7  на 8 сентября  русская армия отступила,  и притом,  как мы уже
упоминали, она  двигалась по одной дороге  четырьмя колоннами рядом. Прошла
она всего  лишь одну  милю, а именно  только за Можайск;  это может служить
достаточным   доказательством   того,   что   она   сохраняла   порядок   и
боеспособность,  необычные после  проигранного сражения. Автор  также может
засвидетельствовать,  что он  не  заметил ни  малейшего следа  разложения в
армии,  о  котором  говорит  в  общем  весьма  беспристрастный  французский
писатель  Шамбре.  Число пленных  не  превышало нескольких  тысяч, а  число
потерянных  орудий  исчисляется от  20  до 30.  Следовательно, трофеи  были
незначительные.

Отсюда  отступление до  Москвы  продолжалось безостановочно,  но небольшими
переходами. Бородино находится в  15 милях от Москвы, и это расстояние было
пройдено  в 7  переходов, так  что через  Москву армия прошла  14 сентября.

Командование арьергардом было возложено на генерала Милорадовича; арьергард
состоял  из 10  000 человек  пехоты и  приблизительно такого  же количества
кавалерии.  При арьергарде  находился и  генерал Уваров со  своим корпусом.
Французы серьезно не нажимали на русский арьергард. В авангарде шел Мюрат с
огромной  массой кавалерии.  Обе стороны  обычно сталкивались  только после
полудня, развертывались,  начинали перестрелку, в  течение нескольких часов
велся артиллерийский огонь, после  чего русские снова отходили на некоторое
расстояние,  и  обе  стороны становились  биваком.  Этот  марш также  носил
характер известной усталости и стратегического бессилия.

Лишь один  день является исключением: 10  сентября Милорадович находился на
расстоянии  всего полумили  от  армии, когда  к  вечеру, за  час до  захода
солнца,  перед ним  появились французы  в составе  всех трех  родов оружия.
Милорадович не  мог уклониться от боя,  так как при этом  армии пришлось бы
покинуть свой лагерь. Местность  была довольно благоприятная, и Милорадович
решил довести  дело до крайности. Русская  пехота, расположившаяся и мелкой
лесной заросли на гребне  небольшой возвышенности, дала энергичный отпор и,
даже потеряв гребень, продолжала обороняться у подножия его еще свыше часа,
несмотря на  свое невыгодное расположение. Атаки  французов отнюдь не имели
демонстративного  характера, но  все  же и  здесь носили  на  себе какую-то
печать  бессилия.  Бой продолжался  до  11  часов вечера,  и Милорадович  у
держался непосредственно у границ поля сражения.

Направление от  Можайска на Москву, которое  Кутузов избрал, также ставится
ему в укор. Ему будто бы следовало двигаться по дороге через Верею на Тулу.
Но  на  этой  дороге он  не  нашел  бы ни  единого  куска  хлеба; все,  что
необходимо для  армии в ее тылу,  все эти силы, движущиеся  взад и вперед и
обслуживающие ее  жизнь, находились  на Московской дороге.  Дорога на Верею
несколько уклонялась в сторону  и имела более угрожаемое направление; самая