покое Фотия.
     - Что говорит Беалос? - спросил он у своего ближайшего соседа.
     - Беалос рассказывает о новом чуде, совершенном Пресвятой Девой.
     - О каком чуде?
     - Он часто бывает в становище варваров и вот рассказывает, что сердце
их князей смягчилось после той ужасной бури, и они готовы воспринять  свет
истины.
     - Вот как! - удивился Македонянин.
     Для него это сообщение было, действительно, очень приятной  новостью.
Он стал внимательно прислушиваться к словам Андрея.
     - Спасение града св.Константина,  -  хрипло  выкрикивал  юродивый,  -
Всемогущий Бог избрал средством, чтобы  просветить  сердца,  погрязшие  во
мраке невежества. Аскольд и Дир были поражены этой  бурей.  Они  чувствуют
Бога и посылают к императору своих  людей  за  разрешением  познать  тайны
Всемогущего Божества... Разве это - не новое чудо Пресвятой Девы?
     - Откуда ты знаешь это, Андрей? - выступил Василий Македонянин.
     -  Это  -  ты,  Македонянин?  -  воскликнул   юродивый,   как   будто
обрадованный  появлением  правителя.  -  Пойди  и   возвести   императору,
правителю и патриарху о том, что ты здесь слышал... Сам  Бог  привел  тебя
сюда... Сердца варваров смягчились... Если они просветятся светом  истины,
то и вся их страна примет христианскую веру... А это будет  третьим  чудом
Пресвятой Владычицы Небесной.
     Когда толпа узнала Василия, всюду раздались крики восторга.  Василия,
как известно, очень любили в Константинополе, видя в нем такого правителя,
в каком давно уже нуждалась столица Византия.
     Воодушевленная толпа почтительно расступилась перед  ним,  когда  он,
взяв под руку юродивого и отвечая на  поклоны  и  приветствия,  отправился
вместе с ним к императорскому дворцу.
     - Вот, великолепный, - вводя Андрея в покои Вардаса, проговорил он, -
этот тебе уже известный человек говорит чудные вещи. Он рассказывает,  что
варяги, придя на Византию врагами, уйдут покорными ее детьми.
     - Я этого ждал! - с просветлевшей улыбкой отозвался Вардас. - Это для
их простых детских сердец должно быть прямым  последствием  совершившегося
чуда... Расскажи мне, Божий человек, что ты видел и  слышал  во  вражеском
становище?
     Андрей, оставив свой обычный  тон,  спокойно  рассказал  Вардасу  обо
всем, чему он был свидетелем в стане пришельцев.
     В это время, по зову Василия Македонянина, в палаты Вардаса прибыл  и
Фотий.
     Андрей  приветствовал  его  как   патриарха   и   подошел   под   его
благословение. Фотий с не меньшим вниманием, чем Вардас, выслушал  рассказ
юродивого.
     - Да, милость Божия над нами! - произнес он, когда  Андрей  умолк.  -
Через этих князей и все жители этой страны соединятся с нами в вере нашей.
     - И тогда уже над Византией не будет грозы с берегов Днепра.
     - Напротив того, ее имя будет славно и среди  варварского  народа,  -
поддержал Василий. - Кто знает, может быть все эти страны признают  власть
нашего императора?
     - Вряд ли, - перебил его Вардас, - они этого никогда не сделают, но с
нас довольно и того,  что,  став  нам  единоверными,  они  прекратят  свои
нападения на нас... Только нам следует не отталкивать их,  а  встретить  с
великою ласкою и почетом, поразить  их  нашим  великолепием,  показать  им
храмы и еще раз убедить, что сами силы небесные за народ византийский.
     На этом совещание кончилось.
     Когда киевские князья прислали спросить,  будут  ли  они  допущены  в
Константинополь, их посланные были обласканы, щедро одарены и отпущены  не
только с разрешением, но даже приглашением  к  киевским  князьям  посетить
столицу Византии.



                        5. ПЕРВЫЕ ВАРЯГИ В ВИЗАНТИИ

     Совсем не так, как предполагалось раньше, вступили киевские князья  с
малым числом своей дружины в царственный город.
     Вместо победного, их шествие походило скорее на покаянное.
     Прежде всего с ними было  допущено  очень  малое  число  дружинников.
Правители Константинополя все-таки не на шутку побаивались своих полудиких
гостей, так еще недавно бывших врагами. Всего только один струг с князьями
и оставшимися в живых из их приближенных был впущен в Золотой  Рог.  Затем
самые одежды князей вовсе не  соответствовали  их  положению:  у  них  все
погибло во время бури, а по условию все  гости  должны  были  явиться  без
всяких признаков вооружения. Одежды же их не отличались ни  пышностью,  не
великолепием, и, в сравнении  даже  с  одеждами  дворцовых  слуг,  одеяние
князей казалось жалким и убогим.
     Да и струг их шел  как  будто  под  конвоем...  Со  всех  сторон  его
окружали суда с воинами императорской гвардии.
     Посланные из Византии убедили Аскольда и Дира,  что  это  со  стороны
императора является знаком особенного к ним почета.
     Не о таком шествии на покоренную Византию мечтал оставшийся  в  Киеве
Всеслав... Он думал, что его князья  и  их  сторонники  купаются  в  крови
побежденного и разгромленного ими эллинского града, и вдруг  вместо  этого
киевские князья сами идут чуть ли не с просьбой о помиловании...
     Хорошо, что ничего этого не знал Всеслав...
     Зато прием вышел, действительно, великолепным.
     По установившемуся этикету князьям только показали императора.
     Когда их струг прибыл к роскошно убранной пристани, князья  встречены
были Василием Македонянином и духовенством ближайшей  к  берегу  дворцовой
церкви.
     - Добро пожаловать к нам, дорогие гости! - приветствовал их  Василий.
- Шли вы на нас с мечом и смертью, но Заступник наш Всесильный помог  нам,
и вот мы, не питая к вам никакого зла, готовимся принять вас как друзей...
     Он первый поклонился князьям. Те, в свою очередь, отвечали ему  также
низким поклоном.
     - Ратное счастье изменчиво, -  отвечал  Василию  Аскольд,  -  сегодня
победил ваш Бог, завтра победим мы.
     - Не говори так, вождь. Когда ты в наших храмах увидишь  все  величие
нашего невидимого Бога, ты поймешь  безумие  твоих  слов...  Но  не  будем
теперь говорить об этом, пойдем - наш  всемилостивейший  император  желает
видеть вас, храбрых славянских богатырей...