послов и, собрав  "Друзей"  и  предводителей  войска, сказал  им:  "Друзья и
союзники, нам опасно предпринимать поход в Египет (на море ведь господствуют
персы) и  преследовать Дария, оставив за собой этот город, на который нельзя
положиться,  а Египет и Кипр в руках  персов. Это опасно вообще,  а особенно
для положения  дел в Элладе. Если  персы опять завладеют  побережьем, а мы в
это время  будем  идти  с  нашим войском  на  Вавилон  и на  Дария, то  они,
располагая еще большими силами, перенесут  войну в Элладу. Если же мы сметем
Тир,  то вся Финикия будет наша, и  к  нам, разумеется, перейдет финикийский
флот,  а он у персов самый большой и сильный. Кипр при таких обстоятельствах
легко присоединится к  нам  или будет взят запросто при первом  же появлении
нашего флота. Располагая на  море македонскими и  финикийскими  кораблями  и
присоединив Кипр, мы прочно утвердим  наше морское господство, и тогда поход
в Египет  не  представит для нас труда. А  когда мы покорим  Египет, то ни в
Элладе, ни дома не останется больше ничего, что могло бы внушать подозрение,
и тогда мы пойдем  на Вавилон, совершенно успокоившись насчет наших домашних
дел. А уважать нас  станут  еще больше, после того как  мы отрежем персов от
моря и еще отберем от них земли по эту сторону Евфрата".
     Эта речь легко убедила всех в необходимости напасть  на Тир, хотя осада
его представлялась трудным делом. Город  был расположен на острове, укреплен
со всех сторон высокими стенами; к тому же на море господствовали персы, и у
самих тирийцев было много судов. Из-за этого  нельзя было штурмовать город с
кораблей. Осмотрев  укрепления тирийцев, Александр  решил соединить  насыпью
материк с городом.  Морское дно в проливе между  ними было  вязким,  а около
материка -- илистым и мелким;  около  города, где было всего глубже, глубина
достигала самое большее  3 оргий (около 5,5 м).  Берег изобиловал камнями  и
лесом, который накладывали поверх камней. Вбивать колья в ил  было нетрудно,
и  македонцы  с  жаром  взялись  за   дело,  тем  более  что  Александр  сам
присутствовал при  работах: показывал, что  надо делать,  воодушевлял  людей
словом,  а  тех,  кто  работал  с  особенным усердием,  -- и деньгами.  Пока
устраивали насыпь у материка, дело продвигалось легко. Когда же они дошли до
более глубокого  места, то  пришлось им плохо, так как  их стали поражать со
стен. К  тому  же финикийские триеры  подплывали теперь  к  самой  насыпи  и
обстреливали  работавших.  Для  их  защиты  Александр  велел  соорудить  две
деревянные  башни. Но  тирийцы  пустили  на насыпь  горящий  брандер.  Пожар
уничтожил башни,  а  высадившиеся  с  челноков воины переломали все  машины,
повыдергали все колья и, как смогли, испортили насыпь.
     Александр  велел  опять укреплять  дамбу  и строить новые башни,  а сам
отправился в Сидон собирать триеры, потому  что  господство тирийцев на море
делало осаду Тира безнадежной. В Сидоне уже собралось 25 кораблей, посланных
из разных  мест. К ним прибавилось еще 80, которые дали сидоняне. А короткое
время спустя в Сидон прибыли и кипрские цари  с 120 кораблями: они знали уже
о  поражении Дария при Иссе  и  были перепуганы тем обстоятельством, что вся
Финикия находится во власти Александра (Арриан: 2; 13, 15, 16-20).
     Когда  флот был готов, Александр привел его к Тиру. Киприотам он  велел
блокировать  гавань, обращенную в  сторону Сидона, а  финикийцам -- ту,  что
была обращена  к  Египту.  Из Кипра  и  со всей  Финикии  собралось  к  нему
множество машиностроителей, которые собрали много  машин. Одни из этих машин
стояли  на насыпи, другие -- на судах для перевозки лошадей.  Когда все было
готово,  Александр подвел машины к стенам по сделанной насыпи; корабли  же с
машинами стали на якорь у стен с  разных сторон, пытаясь их  пробить. Однако
оказалось, что корабли  не могут подходить вплотную к стенам -- этому мешают
камни, во множестве сброшенные в море. Александр  решил вытащить их из воды.
Дело  это  было  трудное, потому что  приходилось  действовать с судов,  но,
несмотря на противодействие тирийцев, македонцы с помощью машин извлекли все
камни  из  моря и  расчистили подходы к самым  стенам. Тирийцы, оказавшись в
безвыходном  положении,  попытались  прорвать  блокаду  киприотов,  но  были
разбиты и вернулись в гавань.
     Теперь македонцы смогли  подвести машины к самым стенам. Однако машины,
стоявшие на  насыпи, не нанесли стене  никаких значительных повреждений: так
она была крепка. Тогда суда с машинами подвели к той  части  стены,  которая
была  обращена к Египту.  Она  оказалась менее  прочной,  и на  значительном
протяжении ее расшатали таранами. Часть  стены обломилась и рухнула. Три дня
спустя, выждав безветренную погоду, Александр подвел корабли  к  пролому. На
берег перебросили мостки и по ним  устремились в пролом на стену. После того
как часть стены была захвачена, Александр прямо по ней устремился к царскому
дворцу.
     Финикийцы, стоявшие  со своими судами у  гавани,  обращенной  к Египту,
ворвались в нее, разнеся цепи, которыми она была заперта, и  нанесли тяжелые
повреждения  тирийским  кораблям. Киприоты вошли  в другую гавань со стороны
Сидона,  которая не  была  заперта  цепями,  и  сразу овладели в  этом месте
городом.  Многие тирийцы, видя, что стена  захвачена,  отступили к Агенорию.
Александр ударил на  них  с щитоносцами,  опрокинул  и перебил.  После этого
началась   страшная   бойня.   Македонцы,   измученные  длительной   осадой,
зверствовали:  было  перебито около  8000 человек.  Всех укрывшихся  в храме
Геракла Александр помиловал, остальных продали в  рабство.  Таких  оказалось
около  30  000  человек  (Арриан:  2;  20--24).  Две  тысячи  юношей,  также
оказавшихся в плену, Александр велел повесить (Диодор: 17; 46).
     Когда Александр был еще занят осадой Тира, к нему пришли послы от Дария
с такими  предложениями: Дарий дает Александру  10  000  талантов  выкупа за
мать, жену  и детей; вся  земля за Евфратом вплоть До Эллинского  моря будет
принадлежать Александру; Александр женится на дочери Дария и будет пребывать
с  ним  в мире  и союзе.  Послы предложили все  это  на  собрании  диадохов.
Рассказывают,  будто  Парменион  сказал  Александру,  что  если  бы  он  был
Александром,  то  с  радостью прекратил бы  войну  На  этих  условиях  и  не
подвергал бы себя в дальнейшем опасностям. Александр ответил, что  он так бы
и поступил, если бы он был Парменионом, но так как он  Александр, то ответил
Дарию следующим образом: он не нуждается в  деньгах Дария и не примет вместо
всей страны только часть ее: и деньги, и вся страна принадлежат ему. Если он
пожелает жениться на дочери Дария, то женится и без согласия Дария. Он велит
Дарию  явиться к  нему, если  тот хочет доброго  к  себе  отношения.  Дарий,
выслушав  все  это,  отказался от  переговоров  с  Александром и  стал вновь
готовиться к войне.
     Александр  решил идти походом на Египет. Вся Палестина признала уже его
власть,  кроме города  Газы,  которым  управлял  евнух  по имени  Бат.  Газа
отстояла от моря на 20  стадий. Дорога к ней шла зыбучими песками, а морское
дно у города было илистое и вязкое. Это был большой город, последний на пути
из Финикии в Египет, в начале пустыни, располагался на высоком валу, который
был  обведен  еще  крепкой  стеной. Александр, подойдя к  Газе,  остановился
лагерем  к югу от  города  в  том  месте,  где стена  казалась ему  наиболее
доступной,  и велел  собирать  машины. Строители  машин говорили, что  взять