сражение.  В  это  время умерла  Статира, жена  Дария.  Александр устроил ей
роскошные похороны,  на которые  не пожалел  расходов (Плутарх: "Александр";
30). На пятый день македонцы стали сближаться с персами. Когда до противника
оставалось  стадий 30, Александр остановил своих. Посовещавшись с друзьями и
стратегами, он решил начать сражение на рассвете. Объехав поле, он обратился
к начальникам с краткой речью, в которой сказал, что сражаться  они будут не
за Финикию или Египет, как раньше, а за всю Азию. После этого Александр ушел
в свою палатку. Парменион  зашел к нему и стал уговаривать напасть на персов
ночью. Однако Александр отвечал, что ему стыдно красть  победу: на этот  раз
ему надлежит победить открыто, без хитростей.
     Войско  у  Дария  было построено  таким образом: на флангах  находилась
конница. На левом, в основном, бактрийская, а на правом -- сакская. В центре
стояла  пехота,  основу  которой  составляли  персы. Здесь же находился  сам
Дарий.  Перед строем  пехоты  стояли  слоны, а  на флангах,  перед конницей,
серпоносные колесницы. По  обе стороны  от  Дария и персидской пехоты стояли
греческие   наемники.   Их   выставили   против  македонской  фаланги,   как
единственных солдат, которые могли этой фаланге  противостоять. У Александра
расположение войск  было такое: на  правом  фланге находился он сам вместе с
конницей   гетай-ров   (друзей).  Этой  конницей   командовал   Филота,  сын
Пармениона. В  центре, как  обычно, стояла фаланга.  На левом  фланге  также
находилась  конница, основу  которой составляли фессалийцы под командованием
Филиппа, сына Менелая. Всем левым крылом командовал Парменион.
     Так была построена первая линия Александрова войска. За ней он поставил
другую линию так, чтобы иметь два фронта. Начальникам стоявших сзади отрядов
было  приказано: в  том  случае,  если  они увидят,  что  персидское  войско
окружает  македонцев,  повернуть  в полный оборот и принять варваров. Легкую
пехоту Александр расположил впереди первой линии  по всему  фронту. Она была
выставлена специально против колесниц с косами. Кроме того, впереди и правее
основного  построения  стояла  легкая  кавалерия  под командованием  Менида.
Мениду  было  приказано  в  случае, если вражеская  конница начнет объезжать
правый фланг,  повернуть  и  напасть на них сбоку. Всего  у Александра  было
конницы около 7000, а пехоты около 40 000 человек.
     Утром,  когда  началась  битва  и   войска  стали  сходиться,  сражение
развернулось прежде  всего на  правом фланге.  Александр вместе с ге-тайрами
стал обходить  левый фланг Дария. Дарий испугался, как бы македонцы не вышли
на  пересеченную  местность,  где  его  колесницы  окажутся бесполезными,  и
приказал  сакам атаковать македонскую конницу. Начался упорный  бой. Варвары
подавляли своей  численностью, а кроме того,  и  сами саки  и их лошади были
защищены  броней. Несмотря  на это, македонцы выдерживали натиск за натиском
и, нападая отрядами, расстроили ряды врагов.
     В  это  время  против  фаланги были пущены серпоносные  колесницы.  Но,
прежде чем персы достигли  ее, им  пришлось  иметь  дело  с легкой  пехотой,
основу которой составляли агриане. Они встретили колесницы  градом дротиков,
многих возниц перебили, других стащили на землю. Но все же многим колесницам
удалось пронестись сквозь ряды: солдаты, как им было приказано, расступились
перед  несущимися  колесницами  и  пропустили их.  Большинство  колесниц  не
причинило вреда (Арриан: 3; 8--13).
     Тем  временем  левое   крыло,  находившееся  под  командой  Пармениона,
дрогнуло  и  начало  отступать  под натиском  бактрийской конницы,  неистово
обрушившейся на македонцев (Плутарх: "Александр";  32). Линия была прорвана:
через образовавшийся прорыв  часть индов и  персидской  конницы  пробилась к
обозу македонцев. Здесь завязалась горячая схватка. Персы храбро нападали на
людей, в большинстве своем невооруженных и  не  ожидавших нападения. Пленные
варвары  присоединились  к  персам  и вместе  с  ними напали  на  македонцев
(Арриан: 3; 14). Парменион,  теснимый  с обоеих сторон,  послал к Александру
сказать, что лагерь и  весь  обоз пропадут,  если он  тотчас же  не  пришлет
сильной поддержки с передней линии. Получив это известие, Александр ответил,
что Парменион, видно, потерял голову и забыл,  что  победители  получат себе
все имущество врагов; побежденным же придется думать не о деньгах и рабах, а
о  том, как, сражаясь, пасть со  славой и без  укора  (Плутарх: "Александр";
32). В течение некоторого времени на  правом фланге  шло упорное  сражение и
успех склонялся то на ту, то на другую сторону, но когда плотная македонская
фаланга,  ощетинившись сариссами,  бросилась на  персов,  те не выдержали  и
обратились в бегство (Арриан: 3; 14). Александр погнал побежденных к центру,
где  находился Дарий; он увидел  его  издали --  за  выстроенным  в  глубину
царским отрядом. Красивый, рослый  мужчина, тот стоял на высокой  колеснице,
которую  охраняло множество знатных всадников: они окружали ее  в  несколько
рядов и  приготовились встретить неприятеля. Вид Александра  был страшен, он
направил бегущих на тех, кто еще твердо  держался на месте;  большая часть в
ужасе бросилась врассыпную. Лучших и благороднейших  убивали на глазах царя;
падая друг на друга, они задержали  преследование. Дарий, на глазах которого
происходил  весь  этот  ужас,  был  не в  состоянии  повернуть  колесницу  и
ускакать.   Тогда  он   бросил  все,  вскочил,  как   говорят,  на   недавно
ожеребившуюся  кобылу, и  бежал.  Впрочем,  вряд  ли  удалось  бы  ему тогда
убежать, если бы к Александру не явились опять всадники от Парменио-на звать
на помощь (Плутарх: "Александр"; 33).
     На правом  крыле у персов  еще не знали  о бегстве  Дария,  и всадники,
объехав вокруг левого Александрова крыла, теснили воинов Пармениона. Однако,
как  только  предводители  отрядов,  стоявших  за  первой  линией,  узнали о
случившемся,  они,  как  и  было им  приказано, зашли в тыл  персам,  многих
перебили, остальных обратили  в  бегство (Арриан: 3; 14).  Пармениона  позже
обвиняли в том, что в этом сражении он вел себя нерадиво и вяло: может быть,
старость лишила  его отваги, а может быть, по словам Каллисфена, самовластие
Александра его  тяготило, а высокомерие царя вызывало зависть. Александр был
раздосадован  тем,  что вынужден  прекратить  преследование, но  не  показал
солдатам   своих   истинных  чувств  и  приказал   трубить   сбор  (Плутарх:
"Александр";  33).  С конницей  гетайров он вскачь помчался к правому флангу
варваров и напал  на бегущую вражескую конницу. Начался бой, самый жаркий во
всей битве. Варвары, построенные в глубину отрядами, повернулись и напали на
воинов Александра.  Много гетайров было здесь  ранено и убито,  но,  в конце
концов,  Александр одолел. Персы обратились в неудержимое бегство. Александр
готов  был  напасть  на  правое  крыло  неприятеля,  но фессалийская конница
сражалась  так  блистательно,  что  Александру  нечего было  тут  делать. Он
повернул  и  устремился  опять  преследовать Дария.  Погоня продолжалась  до
захода солнца.
     Перейдя  реку  Лик, Александр остановился лагерем,  чтобы дать  немного
отдохнуть  людям  и лошадям. На другой день он прибыл  в  Арбелы и  захватил
здесь деньги и  все имущество  Дария.  Самого царя в Арбелах уже не было. Он
сразу  с  поля битвы  умчался в Мидию, держа  путь к армянским  горам. С ним
бежала  и  бактрийская  конница,  царские родственники и  около  двух  тысяч