многие из них закричали, что заблуждались и желают  подчиниться  Церкви;  но
было уже поздно: все сердца были закрыты для жалости  {Там  же.  Кн.  58.  N
54.}. Эти  и  другие  примеры,  которые  я  считаю  бесполезным  передавать,
показывают мнение Церкви о  способе  обхождения  с  еретиками,  а  также  то
различие,  которое  делали  между  ними  и  манихеями,  так  как   последние
предавались в руки светской власти для сожжения, в то время как не доказано,
что другие карались тою же казнью; довольствовались тем, что держали  их  на
примете и отбирали у них их имущество или посылали их в изгнание. Подвергали
их также тюремному заключению и наказанию кнутом,  которое  считалось  самым
тяжелым, что и было причиной его применения к Готескальку.
     X. Я считаю полезным для плана этого труда напомнить здесь о  некоторых
принципах, которые также проникли  в  церковное  управление  и  в  то  время
считались неопровержимыми истинами вследствие  старания,  которое  некоторые
папы  и  епископы  прилагали   для   их   поддержания,   распространения   и
повсеместного их принятия.  Первый  принцип  гласил,  что  следовало  карать
отлучением от Церкви не только упорных еретиков, как это делалось  в  первые
века Церкви, но также  пускать  в  ход  это  средство  против  всякого  рода
проступков,  которые  считались  тяжкими  в  глазах   епископов   или   пап.
Злоупотребление это зашло так далеко,  что  сам  кардинал  св.  Петр  Дамиан
упрекал в нем папу Александра {Св. Петр Дамиан. Письмо 20.}.
     XI. Согласно второму принципу отлученный от  Церкви  христианин,  более
года упорствовавший в своем  отказе  смириться  и  просить  прощения,  после
канонической епитимьи считался еретиком  в  силу  декрета,  изданного  папой
Захарией в IX  [79]  веке  против  тех,  кто  удерживал  поместья  церковных
владений {Письмо папы Адриана I Карлу Великому о втором Никейском соборе.}.
     XII. Третий принцип, утвержденный политикой  римской  курии,  заставлял
смотреть на преследование еретиков  как  на  похвальное  действие  до  такой
степени, что жаловались апостолические индульгенции за этот род  преданности
делу религии  как  следствие  доктрины,  которую  Иоанн  VIII  [80]  открыто
исповедовал к концу IX века, объявляя, что  умершие  на  войне  с  неверными
получают полное отпущение всех своих грехов {Письмо 144  папы  Иоанна  VIII.
См.: Бараний. Церковная летопись, под 882 годом. N 3.}.
     XIII. Эти принципы вместе  с  другими,  царившими  издавна,  образовали
сущность доктрины, приготовившей умы в течение четвертой  эпохи  к  принятию
учреждения  инквизиции,  предназначенной  для   преследования   еретиков   и
отступников.


       Статья четвертая

ЧЕТВЕРТАЯ ЭПОХА - ОТ ГРИГОРИЯ VII ДО ИННОКЕНТИЯ III

     I. Знаменитый Гильдебранд занял папский престол в 1073 году под  именем
Григория VII [81] в то время, когда его  предшественник  Александр  II  [82]
потребовал от императора Генриха III [83] прибытия в Рим на суд собора. Этот
государь был оговорен саксонцами, возмущенными им как еретиком и повинным  в
симонии. Так как император не явился, папа отлучил его от Церкви,  освободил
его подданных от  присяги  на  верность  и  заставил  их  избрать  государем
Рудольфа, герцога Швабского [84]. Авторитет  этого  папы  над  христианскими
государями превзошел все, что было видано  при  его  предшественниках.  Хотя
формально  это  было  противно  духу  Евангелия,  его  преемники  ничем   не
пренебрегли, чтобы его сохранить, так что римская  курия  и  ее  приверженцы
постоянно защищали этот авторитет как законный.
     II. Мрак невежества был в эти несчастные времена так  непрогляден,  что
ни  короли,  ни  епископы   не   были   в   состоянии   сговориться,   чтобы
противодействовать злоупотреблению, которое этот папа и его преемники делали
в течение всего двенадцатого столетия из отлучения от Церкви. Наоборот,  они
трепетали перед духовными громами до  такой  степени,  что  признавали  свою
зависимость  от  верховного  первосвященника.  Троны  имели  прочность  лишь
постольку, поскольку это было угодно  допустить  папам.  Такое  унизительное
положение светской власти было следствием своего  рода  наваждения,  которое
произвело в христианском мире учение об абсолютном верховенстве  наместников
Иисуса Христа. Они освобождали подданных от их присяги, и эта мера,  которую
они применяли с торжественностью, сопровождалась анафемой против  государей;
вскоре представитель Иисуса Христа  на  земле  начал  подстрекать  некоторых
государей завладеть тронами, с которых он принудил сойти других королей, под
условием, что они признают, что получили их от святого престола и что  будут
честно уплачивать лепту св. Петра [85].
     III.  Это  состояние  слабости  государей  ясно  показывает,  что  папы
достигли того, что сделались  всемирными  монархами  и  что  они  повелевали
царями неограниченным образом, с уверенностью в их повиновении, с  каким  бы
отвращением  эти  цари  ни  подчинялись,  потому  что  всякое  сопротивление
возбудило бы мщение Рима и заставило бы скипетр выпасть из их рук.
     IV.  Папы  приобрели  эту  громадную   власть   постепенно,   заручаясь
благоприятным мнением народов  при  помощи  горячего  усердия,  которое  они
прилагали к делу сохранения чистоты догмата и к искоренению  ересей.  Доведя
государей до положения, так сказать, своих вассалов, они дерзнули  запретить
им допускать в своих государствах еретиков и приказать  им  выгнать  их  без
возврата.  Какая  пропасть  между  нижайшими  просьбами,  с  которыми   папы
обращались к римским императорам, и повелительными буллами [86] двенадцатого
столетия, которые налагали на императоров  наказание  в  виде  отлучения  от
Церкви, потери трона и многих других нестерпимых строгостей! Как бы  ни  был
велик промежуток, отделяющий эти две крайности, мы видели, какими  способами
папы дошли от одной к другой.
     V. Все, казалось, было готово  для  установления  инквизиции,  и  идеи,
пущенные в ход в эпоху крестовых походов  [87],  обеспечивали  ей  блестящий
успех. Мы видели, как папа Иоанн VIII изобрел к концу восьмого столетия [88]
полные индульгенции для тех, кто умирал, сражаясь с неверными.
     VI. Знаменитый французский монах Герберт,  будучи  избран  в  999  году
папой под  именем  Сильвестра  II  [89],  обратился  ко  всем  христианам  с
посланием, которое Бароний [90] поместил в  свою  Летопись.  В  послании  он
заставляет говорить иерусалимскую Церковь: из  глубины  своих  развалин  она
призывает всех христиан взяться за оружие ради Иисуса Христа  и  мужественно
сражаться, чтобы освободить ее от угнетения, которое ее  удручает  {Бароний.
Церковная летопись, под 1003 годом. N 5.}. Григорий VII, несмотря на  смуты,
существовавшие на Западе, предпринял  в  1074  году  организацию  крестового
похода против турок в пользу  восточного  императора  Михаила  {См.  призывы
этого папы и другие подробности по этому вопросу у Барония, под 1074  годом.
N 50 и сл.} [91]. Так как смерть не позволила ему исполнить свое  намерение,
то его преемник Урбан II [92] велел огласить его в 1095 году на  Клермонском