характер делал его негодным  для  роли  гонителя.  Действительно,  дом  Хуан
избегал, насколько было возможно, принимать какое-либо участие в этом деле и
вскоре даже стал исполнять обязанности инквизитора в другом трибунале.
     XII. Молина получил от регента письмо и сопровождавшие  его  показания.
Вместо того чтобы сообщить их трибуналу, он  с  первым  курьером  послал  их
главному инквизитору дому Гаспару де Кироге. Маркиз д'Альменара уведомил  об
этом  графа  де  Чинчона,  а  тот  -  короля,  который,  посоветовавшись   с
кардиналом, приказал принять надлежащие меры для констатирования проступков,
совершенных Пересом против религии, с целью подвергнуть его за это каре. Эти
распоряжения монарха неизбежно должны были повлечь за собою  гибель  Антонио
Переса. Таким образом, мы узнаем, что искать убежища против  несправедливого
преследования своего государя в иноземной стране, где  живут  еретики,  есть
настоящее преступление ереси. Как  земля  может  носить  на  себе  чудовища,
которые изобрели эти принципы? Однако они живут безбоязненно и  умирают  без
угрызений совести. 5 марта кардинал Кирога предписал сарагосскому трибуналу,
чтобы инквизитор Молина один принимал показания  свидетелей,  а  инквизиторы
рассмотрели бы их без участия епархиального благочинного и юрисконсультов  и
послали их в Мадрид со своим мнением.
     XIII. 20 марта допрошено было десять свидетелей. Антонио Перес знал имя
и звание некоторых из них, даже (согласно тому,  как  он  передает  в  своих
Реляциях) сущность их показаний.
     Однако  он  никогда  не  узнал  главных  обвинений,  которые  послужили
основанием для его процесса. Диего Бустаманте, его слуга, и Хуан де Басанте,
учитель латинского языка, которые часто видели его в тюрьме, привели тезисы,
которые в целом ничего не доказывали против него;  будучи  изолированы,  они
представляли смысл, способный придать  видимость  справедливости  намерению,
принятому против Переса.
     XIV. Трибунал передал осведомление главному инквизитору, а тот -  брату
Диего де Чавес, духовнику короля, им же государь воспользовался в 1574  году
для квалифицирования Каррансы еретиком и в 1585  году  для  захвата  у  жены
Переса писем, которые Его Величество писал ему,  когда  тот  был  министром.
Брат Диего де Чавес выбрал из этого  документа  четыре  тезиса,  приписанных
Пересу, для их квалификации против автора, и один тезис Майорини  с  тем  же
намерением.
     XV. Тезис Майорини сводился к непристойным словам, которые итальянцы  в
раздражении имеют привычку произносить, намекая на детородные  органы  Бога,
pota di Dio, род божбы, которая вырывалась у Майорини  во  время  проигрыша,
или pota di Madonna. Эти слова, вырвавшиеся у Майорини, были квалифицированы
как еретическое  богохульство,  достаточное,  чтоб  мотивировать  заключение
подсудимого в тюрьму святого трибунала; таким образом, его процесс составлял
одно целое с процессом Антонио Переса, против  которого  квалификатор  Чавес
установил следующую оценку.
     XVI. Первый тезис, извлеченный из показаний Диего де Бустаманте: "Некто
говорил Пересу, чтобы он не отзывался дурно о доне Хуане Австрийском;  Перес
отвечал: "После того, как король упрекнул меня,  извратив  смысл  написанных
мною  писем  и  нарушив  тайну  совета,  справедливо  и  дозволительно   мне
оправдываться, никого не уважая и не щадя. Если бы Бог Отец захотел помешать
этому, я бы ему отрезал нос за то, что он допустил, что король выказал  себя
таким непорядочным рыцарем по отношению ко мне". Квалификация:  "Этот  тезис
богохулен, скандален, оскорбляет  благочестивый  слух  и  отзывается  ересью
вальденсов, которые предполагают наличие тела у Бога Отца". Ересь, о которой
говорит квалификатор, находится в Священном Писании, которое, приспособляясь
к нашей заурядной манере говорить, дает Богу руки,  глаза,  ноги  и  голову.
Какое злоупотребление тайной судопроизводства!
     XVII. Второй тезис, извлеченный из показания Хуана де Басанте: "Антонио
Перес, видя плохое положение своих дел, сказал однажды в горе, в печали и  в
гневе: "Может быть, я вскоре перестану верить в Бога. Можно сказать, что Бог
спит во время хода моего процесса; если он не произведет чуда в мою  пользу,
я готов потерять веру".  Квалификация:  "Этот  тезис  скандален,  оскорбляет
благочестивый  слух  и  подозрителен  в  смысле   ереси,   потому   что   он
предполагает, что Бог может спать;  этот  тезис  имеет  внутреннюю  связь  с
предыдущим, в котором говорится о Боге, как будто он имеет тело".
     XVIII. Третий тезис, взятый  из  второго  показания  Диего  Бустаманте:
"Однажды, когда, как это часто бывало, Перес мучился тревогой, в особенности
если ему передавали, что страдают его жена и дети, он воскликнул, удрученный
скорбью: "Что же это такое? Бог спит или все разговоры о нем  не  более  как
обман; значит, неправда, что существует Бог?"" Квалификация:  "Первая  часть
этого тезиса подозрительна в смысле ереси в том, что она отрицает провидение
Божие и  его  заботу  о  делах  этого  мира,  а  вторая  и  третья  часть  -
еретические".
     XIX. Четвертый тезис извлечен также из  второго  показания  Бустаманте:
"Антонио Перес в раздражении от несправедливого, по его мнению, обращения  с
ним и от участия, которое принимали в его преследовании лица,  которые,  как
он предполагал, должны  были  поступать  иначе,  но  которые  тем  не  менее
пользовались уважением, внушаемым безупречным поведением, сказал однажды: "Я
отрицаю лоно, питавшее меня. Разве это означает быть католиком? Если бы  это
было так, я не веровал бы  больше  в  Бога"".  Квалификация:  "Первая  часть
скандальна, вторая - богохульна и оскорбляет  благочестивый  слух.  Если  ее
соединить с другими, она подозрительна в смысле ереси как  внушающая  мысль,
что существование Бога - обман".
     XX. Неправдоподобно, чтобы Перес не веровал в существование, духовность
и провидение Бога. Ясно видно, что тезисы, в которых его укоряют,  даже  при
предположении, что он их высказал, вырвались у  него  в  тяжелую  минуту  от
приступа скорби и отчаяния. Совет инквизиции в своих  инструкциях  и  указах
признает, что это возможно. Особенно важно отметить, что  специальный  закон
его статута, статья пятая пятой севильской инструкции  17  июня  1500  года,
определенно  высказывается  в  этом  отношении:  "В  отношении   того,   что
инквизиторы приказывают иногда арестовывать за незначительные проступки,  не
заключающие ереси, когда дело касается только слов, которые являются  скорее
богохульством, чем ересью, и которые  были  произнесены  от  нетерпения  или
раздражения,  мы  приказываем,  чтобы  впредь  никто  не  арестовывался   по
подобному мотиву". Я прибавлю к этому доводу, что налицо  был  недостаток  в
уликах, так как второй тезис был основан на одном только показании  Басанте.
Относительно трех других тезисов (которые шли от Бустаманте)  отмечу  третью
статью четвертой толедской инструкции 1498 года, гласящую:  "Мы  приказываем
также инквизиторам быть осторожными,  когда  возникает  вопрос  о  чьем-либо
аресте,  и  издавать  постановление  об  аресте   только   после   получения
достаточных улик в преступлении ереси, вменяемом подсудимому".
     XXI. Но так как настоящее дело велось по интригам и намерениям двора, а
религия  была   только   предлогом,   верховный   совет,   ознакомившись   с