квалификаторы отметили несколько тезисов инквизиционной цензурой.
     П. Филипп II и инквизиторы  предложили  амнистировать  приговоренных  к
смертной казни и обещали должности, деньги и  почести  всякому  преступнику,
который лишил бы Антонио Переса жизни или вернул бы его узником в Испанию. Я
отсылаю читателя по всем подробностям этого пункта истории к труду,  который
Перес опубликовал через несколько лет под заглавием Реляции и в  котором  он
принял имя Рафаэля Перегрино. Перес получил от короля Генриха IV  разрешение
отправиться в Лондон. Королева Елизавета и ее первый  министр  граф  Лейстер
[111] ласково приняли его. Затем  он  вернулся  во  Францию  и  устроился  в
Париже, где провел остаток своей жизни, постоянно тоскуя по  жене  и  детям.
Между тем 15 февраля 1592 года инквизиторы объявили Антонио Переса беглецом.
Они велели вывесить указ на стене митрополичьей церкви Сарагосы и  приказали
ему явиться через месяц. Эта мера возмутительна по  своей  несправедливости,
так как они хорошо знали, что Перес живет в  стране,  находившейся  тогда  в
состоянии войны  с  Испанией,  и  что  уставы  святого  трибунала  дозволяли
годичную  отсрочку,  смотря  по  расстоянию,   которое   должен   преодолеть
обвиняемый.  Распоряжения  указа  были  так  противозаконны   и   так   мало
согласовались с практикой, бывшей в ходу до этого времени, что чтение  этого
документа будет предметом соблазна для всякого, кто захочет его разобрать.
     III. Показания свидетелей, допрошенных в Мадриде  в  1591  году,  после
первого мятежа  Сарагосы,  и  показания,  полученные  в  этом  городе  после
вступления в него  королевских  войск,  особенно  усилили  обвинения  против
Антонио Переса, потому что его слуги Диего де Бустаманте  и  Антонио  Аньос,
его лжедруг Хуан де Басанте и  несчастный  барон  де  Барволес  (который  со
многими другими лишился головы на  эшафоте)  обнаружили  факты,  которым  не
придали бы ни малейшего значения, если бы речь шла о других лицах и о других
событиях. Но дело касалось Антонио Переса, и этого было  вполне  достаточно,
чтобы квалифицировать их богословски дерзкими, подозрительными  в  отношении
ереси или другими выражениями, заимствованными из  инквизиционного  кодекса.
Этот акт датирован 9 апреля. Я не стану  останавливаться  на  доказательстве
его необоснованности Я передам только третий из  квалифицированных  тезисов.
Он составлен в следующих выражениях: "Говоря о нашем короле Филиппе II  и  о
Вандоме, Антонио Перес сказал, что  король  -  тиран,  а  Вандом  -  великий
монарх,  потому  что  он  превосходный  государь  и  управляет   страной   к
удовольствию всех; он радовался, когда слышал о его победах, и говорил,  что
нет ереси  в  том,  чтобы  с  ним  встретиться  и  говорить".  Квалификация:
"Обвиняемый показывает себя нечестивым  относительно  дел  Божиих  и  святой
католической веры, пособником ереси и сильно заподозренным в ереси, так  как
он живет теперь среди еретиков, которых хвалит, что доказывает, что  он  сам
еретик".
     IV. Инквизиторы, весьма расположенные к введению  в  материал  процесса
Антонио Переса всего, что могло бы более или менее способствовать его гибели
и этим содействовать планам двора, с  преступным  доверием  приняли  неясный
слух, который сообщил им низкий льстец из  числа  их  чиновников,  будто  бы
Антонио Перес был потомком еврейской расы,  потому  что  в  местечке  Ариса,
соседнем с Монреалем, откуда происходила его семья, жил  некто  Хуан  Перес,
новохристианин,  которого  инквизиция  сожгла  как  иудействующего  еретика.
Инквизиторы тотчас навели справки в реестрах святого трибунала;  там  нашли,
что 13 ноября 1489 года некий Хуан Перес из Фарисы, пожив некоторое время  в
этом городе, а затем поселившись в Калатаюде, там был  предан  релаксации  и
сожжен как иудействующий еретик, сын и потомок евреев, и что  Антонио  Перес
из Фарисы,  священник  и  брат  осужденного,  умер  иудействующим  еретиком,
согласно показаниям, полученным 7 июня и 17 августа 1488 года.
     V.  16  апреля  1592  года  инквизиторы  поручили  Паскалю   Гильберту,
священнику, комиссару святого трибунала, удостовериться в  кратчайший  срок,
существует ли какая-либо степень родства между Антонио Пересом и осужденными
и не происходил ли Гонсало Перес, секретарь императора, отец Антонио Переса,
от этого Хуана Переса. Комиссар обратился с этой целью  к  одному  чиновнику
инквизиции и к двум лицам из народа и написал, что выяснил, будто все  лица,
носящие фамилию "Перес", происходят из той же семьи, что и Антонио. Прокурор
представил обвинительный акт 14 числа и потребовал назначения  комиссии  для
выслушивания свидетелей.
     VI. Инквизиторы постановили произвести допрос 27 апреля. 5 мая комиссар
передал трибуналу показания шести свидетелей, наиболее уважаемых в  Монреале
по своему происхождению, возрасту и достоинствам. К их  числу  принадлежали:
дон Антонио Палафокс, шестидесяти с лишним лет от роду, брат барона де Ариса
дона Франсиско (который был впоследствии первым маркизом  де  Ариса);  Педро
Перес дель Куэнде и Хулиано де Торрес  -  члены  дворянского  сословия.  Они
единодушно показали, что семья Гонсало и  семья  Антонио  Переса  из  Фарисы
разные. Комиссар прибавил, что он расспрашивал других свидетелей  почтенного
возраста, названных в его письме, между прочим двух сельских  священников  и
одного городского, показания коих он не желал передавать, потому что они  не
отличаются от других. Некоторые  из  этих  свидетелей  восходили  к  предкам
Гонсало Переса и  говорили,  что  отец  его  был  в  свое  время  секретарем
инквизиции Калаоры и что они знали Доминго Переса, дядю Гонсало.
     VII. Инквизиторы  не  удовлетворились  результатом  этого  опроса.  Они
поручили комиссару собрать информацию не только в Монреале и Арисе, но  и  в
соседних городах. Комиссар последовал указанным ему путем  и  допросил  трех
свидетелей. Один, восьмидесятилетний, отвечал, что он ничего по  этому  делу
не знает. Он знал  только,  что  вышеупомянутый  Антонио  Перес  из  Фарисы,
иудействующий  священник,  имел  дочь  замужем  за  Доминго  Обехой.  Другой
священник, комиссар святого трибунала, семидесяти пяти лет от роду,  заявил,
что он, кажется, слышал, будто  Антонио  Перес  происходил  из  этой  семьи.
Третий свидетель, пятидесяти одного года, сказал, что отцом  Гонсало  Переса
был Доминго Обеха, а матерью его сына -  Мария  Перес,  дочь  иудействующего
священника.  Комиссар  отослал  эту  информацию  15  мая  и   написал,   что
использовал все возможности  для  получения  показаний,  но  не  мог  добыть
других.
     VIII.  Это  показание  заслуживает  мало  доверия  по  причине   явного
несоответствия: Гонсало Перес, согласно ему,  носит  фамилию  своей  матери,
дочери иудействующего священника и племянницы человека  сожженного,  вопреки
общему правилу, по которому сын носит  фамилию  отца.  Я  уже  не  говорю  о
недостаточном возрасте свидетеля и о почти абсолютном молчании членов  семей
других городов, у которых безуспешно наводили справки о генеалогии Переса.
     IX. Прокурор инквизиции не мог этого не видеть. Но  так  как  он  зашел
далеко вперед, то поручил  новому  выбранному  им  комиссару  отправиться  в
Монреаль, найти там жителей, которые удостоверили бы своими показаниями, что
происхождение Переса таково, как было ему желательно.  Этот  агент  выслушал
трех свидетелей 25 мая.  Первый,  родившийся  в  1512  году,  следовательно,
имевший восемьдесят лет от роду, сказал, что он знал Хуана Переса из Фарисы,