отправлению службы святого трибунала, скорее его можно упрекнуть в том,  что
он уступал их  притязаниям  более,  чем  позволяли  привилегии  королевства,
охранамятежника, потому что в наступившей борьбе  имел  несчастие  не  быть  самым
сильным. Присяга, данная королем в сохранении привилегий, не  позволяла  ему
вводить в эту страну более пятисот  солдат.  Постоянная  депутация  Арагона,
извещенная о том, что генерал Варгас прибыл в Агреду с кастильской армией  и
готовится вступить в Тарасону и Борху [115], сделала  представление  королю,
что спокойствие, царящее в стране, делает эту меру бесполезной. Филипп велел
ответить, что войска предназначены для Франции. Депутаты написали вторично и
сообщили об опасности, которую представляет переход армии через Сарагосу. Им
возразили, что нечего опасаться этой военной операции и что армия пробудет в
городе только срок, необходимый  для  возвращения  правосудию  авторитета  и
силы, почти совершенно утраченных во время последних мятежей.
     VI. Депутаты Арагона, получив последний ответ правительства,  запросили
мнение тринадцати адвокатов о  смысле  фуэросов  королевства.  Юрисконсульты
объявили, что эти права нарушаются вступлением королевских войск в Арагон  и
все арагонцы  обязаны  противиться  и  препятствовать  ему.  Циркуляры  были
посланы во все города; написали постоянным депутациям Каталонии и  Валенсии,
чтобы просить у них помощи, предусмотренной договорами на случай, если одной
из этих стран будет угрожать  вторжение.  Главным  вождем  арагонской  армии
назначили верховного судью Арагона, которого закон  королевства  призывал  к
этому. Ему было приказано тотчас встать  во  главе  войск.  Когда  кастильцы
очутились в шести милях  от  Сарагосы,  верховный  судья  оказался  с  такой
горстью людей, что удалился  и  оставил  свободным  проход  для  королевской
армии, которая вступила в город.
     VII. 28 ноября дон Франсиско де Борха, маркиз де  Ломбай  (старший  сын
герцога де Гандиа и внук св. Франциска), прибыл в Сарагоссу  с  полномочиями
королевского комиссара. Ему было поручено  вести  переговоры  с  постоянными
депутатами и главными дворянами  королевства  о  пунктах  привилегий  нации,
которые будто бы были нарушены. Было несколько совещаний, которые  кончились
ничем, потому что депутаты не позволяли открывать конференций,  пока  Арагон
занят чужеземными силами, лишающими страну и депутацию свободы; они заявили,
что можно будет,  однако,  созвать  представителей  городов,  чтобы  принять
изменения договора 1588 года в пунктах, касающихся  апелляции  к  народу  за
национальную свободу, но король не должен требовать, чтобы обсуждение  этого
происходило в присутствии чересчур многолюдного собрания.
     VIII. Филипп II назначил вице-королем графа де Мората, который публично
въехал в город 6 декабря, к большому  удовольствию  арагонцев:  вице-король,
епископ дом Мигуэль Химено,  удалился  в  Теруэль,  устрашенный  опасностью,
которой подвергался. Радость жителей была непродолжительна. 18  декабря  дон
Гомес Веласкес, рыцарь ордена Сант-Яго и  шталмейстер  принца  Астурийского,
прибыл с зловещим  поручением  арестовать  множество  лиц  и  с  специальным
приказом отрубить голову верховному судье Арагона, как только он  вступит  в
город, и известить об этом в  первом  же  письме.  Веласкес  приложил  такое
старание в деле исполнения приказаний двора, что 20 декабря Хуан де ла  Нуса
более не существовал. Весь Арагон был  подавлен  известием  об  этой  казни.
Нельзя  выразить,  насколько  должность  верховного  судьи  Арагона  внушала
уважение народу, особенно в последние полтораста лет, когда ее без  перерыва
занимали представители  знаменитой  фамилии,  к  которой  принадлежал  Нуса.
Многие дворяне, видя в этом событии прелюдию ко множеству  других  подобных,
поспешили покинуть родину и искали убежища во Франции и Женеве. Те,  которых
неразумная  доверчивость  располагала  остаться,   не   замедлили   в   этом
раскаяться.
     IX. Герцог де Вильяэрмос, граф де Рибагорса дон Франсиско Арагонский не
мог избежать преследования, несмотря на  преимущество  королевской  крови  и
происхождение от Хуана  II,  короля  Арагона  и  Наварры  через  сына  этого
государя дона Альфонсо Арагонского, магистра ордена Калатравы.  В  процессе,
предпринятом против него инквизицией, ни одно показание не установило, чтобы
он препятствовал службе трибунала во время двух восстаний или принимал  хотя
бы малейшее  участие  в  мятеже.  Только  доктор  Хуан  Франсиско  Торальба,
заместитель  верховного  судьи  (лишенный  должности  в  силу  постановления
семнадцати  присяжных  королевства  вследствие  серьезных   жалоб   Переса),
утверждал, что герцог ввиду своего происхождения был  врагом  и  противником
святого трибунала,  потому  что  он  происходит  от  евреев,  сожженных  или
подвергшихся епитимье через Эстенгу Конехо, еврейку, которая  приняла  после
крещения имя Марии Санчес и была затем наложницей или  женой  дона  Альфонсо
Арагонского, первого герцога Вильяэрмоса и деда того, на  кого  он  доносил.
Торальба   изложил   в   мельчайших   подробностях   доказательства    всего
высказанного.  Когда  жители  Сараго?ы  решили   воспротивиться   вступлению
кастильской армии в город, герцог явился к верховному судье и предложил ему,
как истый арагонец, свои услуги.
     X. Читая теперь хладнокровно подробности процесса, не находишь  там  ни
малейшей видимости преступления, ибо законы королевства налагают на  всякого
боеспособного ара-гонца  обязанность  поднимать  оружие  на  защиту  задетых
привилегий. Юрисконсульты решили, что вступление иностранной армии  в  город
вынуждает народ поднять законное восстание. Депутаты приняли это  толкование
и издали воззвание к верховному судье, дворянам и  городам.  Таким  образом,
это решение налагало на герцога, как и на других, обязанность  повиноваться.
Сочли  за  преступление,  что  он  поднял  оружие  против  государя.  Однако
политическая  конституция  королевства  предвидела  этот  случай,  и   такое
выступление  не  только  допускалось,  но  и  вменялось  в  обязанность.   В
предыдущих веках верховный судья перед принесением  присяги  королю  говорил
ему от имени нации: "Мы, которые значим столько же, сколько  вы,  и  сильнее
вас, делаем вас нашим королем  при  условии,  что  вы  будете  уважать  наши
привилегии; в противном случае - вы не король наш". Другая  статья  гласила:
"Если король нарушит привилегии, нация может избрать другого, даже  если  он
не будет христианином". Арагонцы  пользовались  до  известной  степени  этим
правом не раз, диктуя, например,  условия  королю  Педро  IV  или  отказывая
Матье, графу де Фуа, мужу старшей дочери Хуана  I,  и  ставя  на  его  место
Мартина [116], его брата, или предлагая корону Фердинанду I [117], сыну  его
сестры, скорее, чем графу Урхелю, его родственнику по мужской линии.
     XI.  Королевский  комиссар  не  ограничился   процессом,   возбужденным
инквизицией против герцога де Вильяэрмоса. 19 декабря  он  велел  арестовать
его в связи с приказом, привезенным из Мадрида. Он отправил его в  Кастилию,
вопреки другой статье фуэро. Герцог подвергся смертной казни в  Бургосе  как
изобличенный в измене своему государю. Его имущество  было  конфисковано,  и
король назначил на вакантное герцогство того, кто имел право на наследование
титула.
     XII. Граф д'Аранда дон Луис Хименес де Урреа был арестован в один  день