ответил архиепископу: если бы это соглашение могло зависеть  от  слова  дома
Фернандо Арагонского,  то  он  охотно  согласился  бы  на  это  предложение,
несмотря на недавние  дурные  примеры  предательства  и  недобросовестности,
данные герцогом де Сегорсе и вице-канцлером  доном  Бернарде  де  Болеа;  но
обещание, даваемое им как вице-королем, неспособно внушить ему доверие. Этот
ответ побудил вице-короля  побеседовать  о  нем  с  вице-канцлером,  который
находился тогда в Сарагосе.  Было  условлено,  что  инквизиторов  убедят  не
отягчать церковных наказаний, как они готовы были поступить, потому что этот
новый акт суровости произведет больше зла, чем  добра.  Инквизиторы  обещали
исполнить просьбу, но лишь на время, пока они запросят главного  инквизитора
и верховный совет. Этот род соглашения  не  помешал  инквизитору  Кальдерону
отправлять ежедневно новых узников в Валенсию с тех пор, как тюрьмы  Теруэля
не могли их более вместить.
     X. Депутация отправила в Рим дворянина Херонимо д'Альбиона с господином
Ромеро, его асессором, и дона Херонимо Кабреру,  в  качестве  комиссара  для
Мадрида. Между  тем  заместитель  Мартин  де  Вера  умер.  Депутация  велела
забальзамировать его тело, которое оставалось в течение  нескольких  месяцев
помещенным в зале, великолепно обтянутой  черной  материей,  пока  д'Альбион
получил  в  Риме  разрешение  дать  ему  церковное  погребение.  Бреве  ясно
говорило, что ни заместитель де Вера, ни депутаты  Арагона  не  навлекли  на
себя церковных кар. А когда государственный совет Филиппа II  разобрал  дело
Гамиса, король отдал следующий приказ: так как Руи Гомес  де  Сильва,  принц
Эволи, взял на себя посредничество по просьбе своего  друга  дона  Хуана  де
Бардахи, то пусть он быстро покончит с  деталями  по  условленной  форме,  а
главное дело пусть будет отложено до первого собрания кортесов.
     XI. Принц Руи Гомес (может  быть,  единственный  из  фаворитов  короля,
который постоянно употреблял свое влияние  для  блага  других  и  никому  не
вредил) сообщал в письме Гамису 17 декабря 1572 года: "Сеньор  дон  Хуан  де
Бардахи писал мне несколько раз, что связан дружбой с вами и сильно  желает,
чтобы ваши дела  благополучно  окончились.  Поэтому  он  просил  меня  ввиду
соединяющей нас дружбы взяться за дело, касающееся в данный  момент  вас.  Я
сообщил дону Хуану, какие обстоятельства мне мешали  действовать,  когда  он
обратился ко мне в первый раз. Теперь я в курсе вашего  дела  и  думаю,  что
смогу помочь вам в положении, в котором вы находитесь. Для достижения  этого
необходимо, чтобы вы отказались от привилегии тюрьмы королевства и  приехали
сюда как можно скорее. Вы остановитесь прямо  у  меня,  и  ничто  не  должно
внушать вам малейшего опасения; когда вы будете у меня, я намечу  поведение,
которого вы должны будете держаться, чтобы ваш процесс окончился почетным  и
удовлетворительным для вас образом. Сеньор дон Хуан скажет вам остальное".
     XII. Несмотря на последние слова этого письма,  Руи  Гомес  18  декабря
написал другое: "Для того чтобы вы могли приехать  сюда  свободно,  я  велел
написать инквизиторам,  чтобы  немедленно  после  выдачи  вас  заместителями
святому трибуналу они приказали вам явиться в двадцатидневный срок  в  совет
инквизиции. Сегодня я посылаю извещение через  курьера;  таким  образом,  вы
можете   отказаться   от    фуэро    тюрьмы    манифестированных,    которым
воспользовались, и согласиться на передачу вас в руки инквизиторов, которые,
не задерживая вас, позволят отправиться сюда.  Когда  вы  сюда  приедете,  с
вашим делом покончат быстро со всем уважением, надлежащим  вашей  репутации.
Итак, вы можете выразить ваш отказ и безопасно прибыть  сюда  под  гарантией
моего слова, с уверенностью, что все будет так, как я вам сообщаю, так как я
взял это дело на себя, получив уверение в нем, которое имею и теперь".
     XIII. Антонио Гамис отправился в Мадрид. Совет инквизиции назначил  ему
город вместо тюрьмы. Он оставался там до 7 августа 1573  года.  Его  процесс
был окончен в том же году. Приговор гласил,  что  ввиду  долгого  пребывания
Гамиса в тюрьме он присуждается только к отъезду из Теруэля на  год  или  на
более короткий срок, согласно  решению  главного  инквизитора,  и  к  уплате
судебных издержек. Надо  согласиться,  что  при  условии  виновности  Гамиса
манера обращения с ним была очень  мягкая;  но  не  надо  забывать,  что  по
системе  святого  трибунала  тот  виновен,   кто   противится   даже   самым
несправедливым вещам, которые делаются в интересах инквизиции.
     XIV. Тот же дух руководил инквизиторами в деле  декана  Теруэля.  После
трех лет заключения ему дали свободу вернуться к себе домой.  Но  он  принял
эту меру за издевательство,  потому  что  она  не  сопровождалась  публичным
удовлетворением, на которое он имел право, и он настойчиво требовал суда. Он
был судим, но иначе, чем мог надеяться. Инквизиторы изгнали его  на  полгода
из Арагонского  королевства  и  говорили  о  своем  приговоре  как  об  акте
благосклонности,  которую  они  мотивировали  долгим  пребыванием  декана  в
тюрьме.
     XV. Почти  так  же  закончились  процессы  других  узников  Валенсии  и
Сарагосы. Я должен, однако, сделать исключение  относительно  дел  Хуана  де
Сайты, Хуана Переса  и  Луиса  Хуана  Мало.  Эти  трое  подсудимых  получили
свободу, доставив денежное обеспечение (которое равнялось  полутора  тысячам
экю для двух первых и пятистам  экю  для  третьего),  и  не  захотели  более
являться для выслушивания - приговора, содержавшего унизительные статьи. Они
потеряли деньги, но их оставили в покое.
     XVI. Общий спор о неприкосновенности тюрьмы манифестированных  даже  со
стороны инквизиции остался нерешенным  и  был  приостановлен  до  ближайшего
общего собрания кортесов королевства. Оно было созвано королем и начало свою
работу в Монсоне в 1585 году. На нем пришли к соглашению, что  до  истечения
шести месяцев будут назначены арбитры со стороны инквизиции и депутации;  им
будет  поручено  устранить  затруднения  и   предложить   соглашение;   если
инквизиторы откажутся назначить комиссаров, депутаты королевства обратятся к
главному инквизитору и к совету инквизиции, а  если  эта  попытка  останется
безуспешной, то напишут верховному первосвященнику.  В  самом  деле,  святой
трибунал отказался назначить арбитров, и  в  комитете  постоянной  депутации
часто поднимался  вопрос  об  обращении  к  папе.  Но  различные  мотивы  не
позволили дойти до этой крайности.  Главный  состоял  в  том,  что  депутаты
королевства еще только год исполняли свои обязанности и не  желали  наживать
врагов. Огромные потери, причиненные теруэльскими событиями,  заставляли  их
опасаться новых затрат, если бы решено  было  войти  в  сношение  с  римской
курией. Заранее было известно решение, которое примет верховный совет  после
бесконечных отсрочек, которые легко было предвидеть. Все эти  обстоятельства
сильно замедляли дело и внушили  к  нему  чувство  равнодушия.  Таково  было
положение дел,  когда  процесс  Антонио  Переса  напомнил  прежние  насилия,
совершенные инквизиторами вопреки  привилегии  тюрьмы  манифестированных,  и
расположил умы к народным мятежам, смутившим спокойствие Сарагосы.
     XVII.  Восстание  арагонцев  представило  Филиппу  II  удобный  случай,
которого он долго ждал: он  стал  абсолютным  государем  Арагона,  уничтожив
посредствующую магистратуру  верховного  судьи  королевства  и  все  фуэросы
первоначальной конституции, которые ограничивали объем  его  власти.  Другой