существование такого трибунала, как инквизиция,  то  разве  лишь  для  того,
чтобы он мог карать виновных, вроде Марии де ла Консепсион и других ханжей и
лицемеров, приносящих больше зла католической религии, чем скрытые  еретики,
которые не придают никакого значения тому, чтобы найти себе прозелитов.
     V. 30 ноября 1630 года севильская инквизиция справила общее аутодафе из
пятидесяти осужденных. Из них шесть были сожжены фигурально (в  изображении)
и восемь живьем, как виновные в принятии ереси иллюминатов; тридцать человек
примирены, а шесть  получили  условное  (с  предупреждением)  отпущение  или
епитимью, как сильно заподозренные.
     VI. 21 декабря 1627 года в Кордове было общее аутодафе из  восьмидесяти
одного осужденного. Четверо иудействующих были сожжены  живьем.  Одиннадцать
фигурально: были сожжены их вырытые из земли кости; там же были статуи  двух
других иудействующих еретиков в одежде примиренных, потому что  они  умерли,
получив эту милость. Пятьдесят восемь других осужденных  были  примирены  по
тому же мотиву. Затем было два богохульника, один многоженец и три колдуньи.
В числе  последних  была  Анна  де  Ходар  из  Изнаторафе,  которая  жила  в
Вальянуэва-дель-Арсобиспо. Она "портила" людей, призывая имена Вараввы [143]
и Вельзевула [144]. Вторая ведьма  -  донья  Мария  де  Падилья,  знаменитая
толедская женщина, вдова командовавшего коммунами, которые  восстали  против
фламандцев, управлявших Испанией при Карле V, - смешивала пепел от  печатных
изображений канонизованных святых с серой,  агатовым  порошком,  мужскими  и
женскими волосами, восковыми фигурами  людей  и  другими  подобными  вещами,
чтобы вызвать любовь. К подобным нелепостям порочные люди не  прибегали  бы,
если бы не было такого множества легковерных. Третьей ведьмой была Мария  де
Сан-Леон-и-Эспехо, поселившаяся в Кордове. Она предавалась тому же  суеверию
и занималась им по ночам, наблюдая созвездия, в особенности  одно,  которому
приписывала  больше  влияния,  чем  другим.  Мария  говорила  ему:  "Звезда,
пробегающая от одного полюса до другого, я заклинаю тебя именем ангела-волка
привести меня в то место, где находится такой-то; приведи его ко мне, где бы
он ни был, и устрой так, чтобы я была в его сердце, куда  бы  он  ни  пошел;
звезда, я заклинаю тебя, приведи его ко мне больным, но не смертельно,  и  я
тебя проткну изо всей силы". При этих словах ведьма втыкала нож в  землю  до
черенка,  обратив  глаза  к  звезде.  Альфонсо  Лопес  де  Акунья,  уроженец
Пенья-де-Франсиа,   португалец   по   происхождению,   иудействующий,    был
релаксирован фигурально.  Он  удавился  в  тюрьме  веревкой,  сплетенной  из
листьев пальмовой щетки и суконных нитей своих штанов, ссученных  с  помощью
инструмента для растиранья, который он успел достать.
     VII. В 1632 году  в  Мадриде  состоялось  общее  аутодафе,  на  котором
присутствовал король с королевской фамилией. Было пятьдесят три  осужденных,
из коих семь были сожжены живьем, четверо фигурально и сорок два  примирены.
Почти все они были иудействующие португальцы и дети португальских родителей.
Одно  обстоятельство  делает  это  аутодафе  очень  примечательным.  Мигуэль
Родригес и его жена Изабелла Мартинес Альбарес были  владельцами  дома,  где
осужденные собирались, как в синагогу, для  отправления  обрядов  иудейского
культа. Их обвинили в  том,  что  они  бичевали  плетью  изображение  Иисуса
Христа, распинали его и всячески издевались над ним, как бы мстя за все зло,
которое христиане заставляли переносить их единоверцев. Трибунал  инквизиции
велел срыть  этот  дом  и  поставил  на  пустыре  надпись  для  увековечения
воспоминания. Он был расположен на улице Принцесс, где  потом  был  выстроен
дом капуцинов, который назвали монастырем Терпения,  в  память  оскорблений,
которые Спаситель мира претерпел в своем чтимом образе. Тогда пустили  слух,
что распятие трижды взывало к евреям, но они не поколебались его сжечь. Этот
последний факт не так достоверен, как та тщательность, которую  приложили  в
Мадриде и в других городах  королевства  к  служению  торжественных  месс  в
искупление совершенного  кощунства.  Все  осужденные  были  португальцы  или
уроженцы Португалии.
     VIII. 22 июня 1636 года в Вальядолиде было  другое  общее  аутодафе  из
двадцати восьми осужденных. Из них было десять иудействующих, восемь плутов,
которые были  названы  колдунами,  три  двоеженца,  три  богохульника,  одна
женщина-лицемерка, один бродяга, выдававший себя за служителя инквизиции,  и
две статуи. Наказание, которому подвергли  евреев,  мне  кажется  совершенно
новым, и я ничего подобного не встречал  ни  в  одном  другом  процессе.  Им
пригвоздили по -одной руке к поперечной балке деревянного  креста;  в  таком
состоянии они выслушали среди аутодафе отчет о своем  процессе  и  приговор,
осуждавший их на пожизненное тюремное заключение в санбенито за то, что  они
волочили образа Иисуса и Марии,  которых  осыпали  богохульствами.  Святоша,
появившаяся на том же аутодафе, известная под именем Лоренсы, была из города
Симанкаса. Ее преступление не отличалось от многих подобных. Она  выдумывала
видения дьявола, Иисуса Христа, Марии и бесчисленные количества  откровений.
Но в сущности она была женщиной, предавшейся распутству  и  не  помышлявшей,
что она оскорбляет Бога своими разнузданными наклонностями.
     IX.  Я  укажу,  как  на  еще  более  прославившуюся,  в  вальядолидском
трибунале святошу, монахиню из обители Св. Клары в Каррион-де-лос-Кондес, по
имени Луиса де  ла  Ассенсион.  Г-н  Лавалле  в  своей  Истории  инквизиции,
напечатанной в Париже в 1809 году, говорил о кусках креста,  принадлежавшего
этой женщине. Этот автор (прибавивший только некоторые новые ошибки к  тому,
что опубликовали по этому поводу за два последних столетия Марсолье [145]  и
другие писатели) утверждает, что  этот  крест  был  одним  из  тех,  которые
инквизиторы возлагали на  шею  осужденных.  Автор  ошибается:  такой  обычай
никогда не был известен инквизиции. Крест, о котором идет речь,  принадлежал
монахине.  Что  касается  надписи  на  нем,  г-н  Лавалле  плохо  истолковал
фрагменты. Я видел один из этих крестов  целиком.  На  верхней  части  стоят
буквы I.N.R.I. - инициалы слов Iesus Nazarenus Rex Iudaeorum (Иисус  Назарей
Царь Иудейский); у подножия - другие  слова,  которые  я  перевожу:  "Иисус,
Пресвятая  Мария,  зачатая  без  первородного  греха.  Сестра  Луиса  де  ла
Ассенсион, недостойная раба  сладчайшего  Иисуса".  Эта  монахиня  раздавала
подобные кресты всем поверившим в ее святость и приходившим поручить себя ее
молитвам  в  своих  духовных  или  телесных  нуждах.  Таким   способом   она
удовлетворяла желание людей, которые ее посещали, и хотели  унести  с  собой
какую-нибудь  принадлежавшую  ей  вещь.  Надпись  на  кресте  была  помещена
случайно и без всякого  особенного  намерения.  Принужденная  несколько  раз
отдать крест, она соглашалась  на  это,  но  непременно  делала  другой  для
собственного употребления под предлогом, что надпись беспрестанно напоминает
ей обеты преуспеяния  в  совершенстве  и  постоянства  в  послушании  Иисусу
Христу. Раз она дала такой крест, у нее стали просить еще, и она их  раздала
в большом числе. Желание получить от нее крест стало настолько всеобщим, что
решили их делать очень много; это и послужило поводом и предметом  процесса.
Инквизиция велела отобрать все кресты, какие можно было отыскать;  несколько
таких крестов было в Вальядолиде и Мадриде.
     X. Не надо, однако, путать  сестру  Луису  де  ла  Ассенсион  с  такими