царствования. Главным инквизитором в это царствование после  дома  Диего  де
Арсе  был  кардинал  дом  Паскаль  Арагонский,  архиепископ  города  Толедо,
которого назначила королева; но он недолго занимал эту должность, потому что
королева отставила  его,  доверив  его  полномочия  своему  духовнику,  отцу
Иоганну Эбергарду Нитгарду, немецкому иезуиту. Он вступил в должность в 1666
году и покинул службу через три года по приказу  регентши.  Он  был  замещен
домом Диего де Сармиенто де  Вальядаресом,  епископом  Овиедо  и  Пласенсии,
который управлял инквизицией до своей смерти,  происшедшей  23  января  1695
года. В том же году его заместил дом Хуан Томас  де  Рокаберти,  архиепископ
Валенсии и генерал ордена доминиканцев. Он умер 13 июня 1699 года.  Королева
поставила  во  главе  инквизиции  кардинала  дома  Альфонсо  Фернандеса   де
Кордова-и-Агиляра, не отправлявшего обязанностей,  к  которым  был  призван,
ввиду смерти вскоре после назначения. Обязанности главного инквизитора  были
поручены дому Бальдассару де Мендоса-и-Сандобалу, епископу Сеговии,  который
вступил в должность 3 декабря 1699 года.
     II. Младенчество короля Карла  II,  честолюбие  его  брата  дона  Хуана
Австрийского, надменный характер королевы-матери  Марии-Анны  Австрийской  и
макиавеллизм иезуита Нитгарда (который впоследствии был архиепископом Эдессы
и кардиналом)  послужили  причиной  многих  скандальных  происшествий  этого
царствования. Особенно следует отметить систему тайных средств,  по-прежнему
соблюдаемую инквизицией и благоприятствующую  распространению  клеветы.  Она
внушила Нитгарду смелость в  злоупотреблении  правами  службы,  дошедшую  до
преследования в качестве еретика  королевского  брата  без  всякого  другого
повода, кроме желания отомстить за некоторые личные оскорбления,  допущенные
этим принцем и заслуженные иезуитом. В XXVII главе я дал  сведения  об  этом
процессе, который мог иметь очень серьезные  последствия,  если  бы  Нитгард
пробыл дольше  в  должности  главного  инквизитора.  Слабость  правительства
сделала заносчивым поведение инквизиторов Кордовы, Гранады, Валенсии, Лимы и
Картахены Американской и  способствовала  Множеству  подобных  покушений,  в
которых они были виновны и о которых я умалчиваю как о менее  важных,  чтобы
не переступать границ моего труда.
     III. Когда Карл II женился в 1680 году на  Марии-Луизе  Бурбон,  дочери
герцога Орлеанского и племяннице Людовика XIV, жестокость инквизиторов  была
так велика, а чувства народа так низменны, что думали угодить новой королеве
и оказать ей достойную ее почесть, приурочив к  брачным  торжествам  зрелище
большого аутодафе из ста восемнадцати жертв, значительное число коих  должно
было погибнуть в огне и осветить последние моменты торжеств. К сожалению,  в
истории Испании уже были подобные примеры. В 1560 году в городе  Толедо  был
дан подобный праздничный спектакль королеве Елизавете Валуа, а в 1632 году в
столице Испании аналогичное торжество происходило по поводу рождения принца,
сына  королевы  Елизаветы  Бурбон  [152].  По-видимому,   для   удовольствия
французских принцесс не находили ничего лучшего, как представление  им  этих
ужасных зрелищ, о которых говорили, что они внушаются ревностью к вере. Но я
не верю, чтобы эти царственные француженки  с  удовольствием  присутствовали
при казнях, которые должны были возмущать их  чувствительность,  неспособную
переносить то, что с давнего времени соответствовало испанским нравам.
     IV. Из ста восемнадцати осужденных,  появившихся  на  аутодафе,  десять
произнесли отречение от ереси как находящиеся в  легком  подозрении;  в  том
числе были:  два  лицемера,  которые  под  покровом  напускной  порядочности
совершили очень серьезные проступки, две колдуньи, четыре двоеженца, женатый
священник и один человек, который, не  будучи  священником,  служил  обедни.
Другой  осужденный  произнес  отречение   от   ереси   в   качестве   сильно
подозреваемого.  Было  там  пятьдесят   два   иудействующих   еретика,   все
португальцы или дети португальцев. Девятнадцать человек были выданы  в  руки
светской  власти:  из  них  восемнадцать  иудействующих,  нераскаянных   или
рецидивистов, и один отступник, принявший магометанство.  На  этом  аутодафе
сожгли тридцать четыре изображения. Из  них  два  с  санбенито  примиренных,
потому что осужденные, раскаявшись, умерли в тюрьме. Из  остальных  тридцати
двух было восемь изображений евреев, одно - лютеранина, одно - иллюмината  и
двадцать два - бежавших  евреев.  Лютеранин  и  иллюминат  умерли  в  тюрьме
нераскаянными.
     V. Среди этих жертв я не встречаю ни одной, достойной  быть  отмеченною
по своему рангу или положению в обществе. Я должен сказать  то  же  самое  о
жертвах другого,  частного  аутодафе,  проведенного  в  церкви  королевского
женского монастыря Св. Доминика 28 октября того же года.  На  нем  появилось
пятнадцать человек иудействующих примиренных, двое были присуждены к  выдаче
в руки светской власти, в силу окончательных приговоров, произнесенных перед
общим аутодафе, но их казнь была отложена, потому что в  ночь  на  29-е  они
пожелали принести покаяние и  просили  о  примирении.  Некоторые  рукописные
заметки указывают,  что  многие  другие  осужденные  избежали  своей  участи
посредством подкупа второстепенных служителей трибунала. Я убежден, что  это
утверждение не имеет никакого основания, потому что служащие, о которых идет
речь,  имеют  очень  мало  возможностей  противодействовать   окончательному
приговору после ареста подсудимых.
     VI. Самым знаменитым процессом, возбужденным инквизицией в царствование
Карла II, был  процесс  духовника  этого  государя,  брата  Фроилана  Диаса,
доминиканского монаха, избранного епископом города Авилы.  Обычная  слабость
здоровья  государя  и  отсутствие  детей,  несмотря  на  желание  их  иметь,
разделяемое  королевой  Марией-Анной  Нейбургской  [153],  второй   супругой
короля, и всем народом, родили подозрение, что  Карл  II  болен  и  страдает
половым  бессилием,  вследствие  сверхъестественного  действия   колдовства.
Кардинал Портокарреро, главный инквизитор Рокаберти и духовник  сочли  такое
положение дел результатом колдовства и, убедив в этом  короля,  просили  его
разрешить им отчитать его по церковному требнику.  Карл  согласился  на  это
предложение и подвергся экзорцизмам своего духовника. Новизна этого средства
подала повод ко множеству толков во всей Испанской монархии; Фроилан  узнал,
что другой доминиканский монах заклинал в городе Кангас де Тинео (в Астурии)
монахиню с целью  освободить  ее  от  демонов,  которыми  она  считала  себя
одержимою. Королевский  духовник,  по  соглашению  с  главным  инквизитором,
поручил экзорцисту бесноватой при помощи обрядовых формул  приказать  демону
объявить, правда ли, что Карл  II  околдован,  и  в  случае  утвердительного
ответа заставить его открыть сущность этого колдовства:  пожизненно  ли  оно
или связано с тем,  что  король  ел  или  пил,  с  изображениями  и  другими
предметами, где можно их отыскать и, наконец, нет  ли  какого-либо  средства
для  уничтожения  его  действия.  Духовник  прибавил  еще  несколько  других
вопросов и предписал экзорцисту повторять  заклинания  извести  их  со  всей
настойчивостью  и  энергией,  которых  требуют  интересы  короля   и   благо
государства.
     VII. Доминиканец города Кангас  сначала  отказался  спрашивать  демона,
ссылаясь на  то,  что  это  запрещено  Церковью;  однако,  получив  уверение