квалификацией,  постановил  21  мая  перевести  Антонио  Переса  и  Джованни
Франческо Майорини в секретную тюрьму инквизиции, где они должны содержаться
под строгим надзором; кроме  того  было  решено  произвести  это  как  можно
быстрее, чтобы никто не мог ни узнать,  ни  даже  заподозрить  эту  меру  до
приведения ее в исполнение.  Намерения  совета  были  исполнены,  и  главный
инквизитор с такой поспешностью отправил декрет совета, что курьер  проделал
в два дня путь от Мадрида до Сарагосы, то  есть  пятьдесят  испанских  миль,
равных французским девяноста лье [110].


       Статья третья

МЯТЕЖИ В САРАГОСЕ И ОТЪЕЗД АНТОНИО ПЕРЕСА ВО ФРАНЦИЮ

     I. 24 мая инквизиторы  выдали  главному  альгвасилу  святого  трибунала
приказ об аресте двух обвиняемых. Привратник тюрьмы королевства сказал,  что
он не может их выдать без приказа верховного судьи Арагона или одного из его
помощников. Когда инквизиторы узнали об этом, они написали  в  тот  же  день
помощникам верховного судьи и приказали им под угрозой отлучения,  штрафа  в
тысячу дукатов и многих других кар выдать  через  три  часа  обоих  узников,
причем фуэро манифестации не должно этому препятствовать, так как применение
его не может иметь места в процессах по преступлению ереси;  инквизиторы  по
этой причине должны его отменить или аннулировать, они фактически отменяют и
аннулируют такое толкование фуэро, как препятствующее свободному отправлению
службы святого трибунала. Секретарь представил это письмо  верховному  судье
дону Хуану де ла Нуса на публичном  заседании,  в  присутствии  пяти  судей,
составлявших  совет,  и  всех  служащих  трибунала.  Верховный  судья  решил
подчиниться требованию инквизиторов и отдал приказ  о  выдаче  узников.  Они
были отвезены в инквизицию, каждый в отдельной карете. Впоследствии  узнали,
что курьер, привезший в Сарагосу приказ из  Мадрида,  передал  также  письма
графа де Чинчона маркизу  д'Альменару;  последний  имел  тайный  разговор  с
верховным судьей, чтобы убедить его не применять закона королевства в пользу
обвиняемых, а два письма инквизиторов были написаны в ту  же  ночь,  хотя  и
помечены 24-м числом, потому что они узнали от маркиза  д'Альменары  о  том,
что должно произойти.
     II. Антонио Перес,  предвидевший  беду,  сообщил  свои  опасения  графу
Аранде и другим кавалерам, которые приняли  твердое  решение  воспротивиться
этой мере как нарушению драгоценнейшего права королевства.  Если  допустить,
рассуждали они, один раз, чтобы во время  спора  о  деле  -  которое  довело
человека до того, что он укрылся под гарантию манифестации, - подсудимый был
взят для перевода в  другую  тюрьму  по  приказу  власти,  не  зависящей  от
верховного судьи, то привилегия королевства станет  иллюзорной  и  никто  не
станет взывать к ней.
     III. Перес рассказывает по этому поводу в своих печатных Реляциях,  что
граф д'Аранда, отец того, который жил в его  время,  боясь  попасть  в  руки
инквизиции, явился, как узник, в трибунал верховного судьи,  призывая  фуэро
манифестации; ему назначили  город  Сарагоссу  вместо  тюрьмы;  когда  через
некоторое время  инквизиторы  потребовали  его  явки  в  зал  заседаний,  он
отказался  повиноваться,  ссылаясь  на  свой  арест  и  говоря,  что   замок
Альхаферия (где пребывала инквизиция) находится вне города.  Немного  раньше
дон Бернарде де Кастро, выдающийся  арагонский  дворянин,  был  присужден  к
релаксации святым трибуналом; его друзья и родственники  поставили  его  под
охрану манифестации, когда уже светский суд захватил  его  для  того,  чтобы
подвергнуть смертной казни. Этой меры было достаточно,  чтобы  приостановить
исполнение приговора до тех пор, пока трибунал верховного  судьи  решит,  не
противоречит ли поведение инквизиторов привилегиям  королевства.  Осужденный
был казнен только после того,  как  было  объявлено,  что  их  поведение  не
представляло никакого  беззакония.  В  то  же  время  депутация  королевства
жаловалась в Риме на злоупотребления цензурами, к  которым  прибегал  святой
трибунал в подобном деле против Антонио Гамира.
     IV.  Этот  испанец  был   в   тюрьме   манифестированных.   Инквизиторы
потребовали его выдачи. Но заместитель верховного судьи, который должен  был
разбирать еще не законченное дело, отказался, в согласии с  другими  членами
трибунала, уступить требованию святого трибунала.  Инквизиторы  отлучили  от
Церкви заместителя. Постоянная  депутация  королевства,  принявшая  на  себя
защиту судьи как связанную с защитой своих привилегий, была подвергнута  той
же  анафеме.  Она  обратилась  к  папе,  который  отказался   выслушать   ее
посланников и велел ей обратиться к главному  инквизитору.  Между  тем  папа
умер; а когда его преемник Григорий XIII вступил на престол первосвященника,
депутаты возобновили свои настояния.
     В  1572  году  верховный  первосвященник  послал  главному  инквизитору
специальное бреве. Анафема, выпущенная два года тому назад против депутатов,
не была снята. Так как заместитель главного судьи умер  в  этот  промежуток,
инквизиторы строго запретили дать ему церковное погребение. Депутаты  велели
забальзамировать его тело и сохранили его в этом состоянии, пока  добивались
в Риме исхода своего дела, которое уже стоило им более ста шестидесяти тысяч
франков. Наконец они  получили  декларацию,  которая  разрешала  им  оказать
покойному почесть христианского погребения. Эта церемония произошла  в  1573
году  с  большой  торжественностью,  между  тем  как  принципиальный  вопрос
оставался отложенным до генерального собрания кортесов, которое должно  было
происходить под председательством Филиппа II в городе Монсоне в  1585  году.
Депутаты нации жаловались  королю  на  злоупотребления  инквизиции  властью,
случившиеся при них  и  происшедшие  раньше,  о  которых  они  помнят.  Было
постановлено, что до истечения шести  месяцев  будут  назначены  арбитры  со
стороны инквизиции и депутации для прекращения разногласий; если инквизиторы
не захотят войти таким путем в соглашение,  депутаты  обратятся  к  главному
инквизитору; они пошлют ему изложение своих жалоб, и если он тоже  откажется
их  удовлетворить,  то  они  обратятся  к  самому  папе.  Дело  на   том   и
остановилось. Когда поднялся вопрос о посылке комиссаров в Рим,  инквизиторы
использовали все средства, чтобы провалить этот план.
     V. Антонио Перес сообщил обо всем этом графу д'Аранде и  другим  лицам,
чтобы они позаботились о средствах воспрепятствовать нарушению прав, которое
им угрожает. Дон Диего Фернандес  де  Эредиа,  барон  де  Барволес  (брат  и
предполагаемый наследник графа де ла Фуэнтеса, гранда Испании), который  был
тесно связан дружбой с этими людьми, показал впоследствии (в уголовном деле,
которое привело его к эшафоту), что граф и Перес  условились  убить  маркиза
д'Альменара, потому что король и граф де Чинчон в  случае  убийства  маркиза
д'Альменара откажутся от плана посылать  в  Арагон  вице-королем  кастильца,
который не преминет уничтожить одну за другой все наиболее важные привилегии
королевства.