обязан любить своего ближнего, как самого себя, под страхом вечной смерти? А
любовь состоит главным образом  в  заботе  о  спасении.  Господь  наш  Иисус
Христос говорит, что тот наш ближний (мужчина или женщина), кто нуждается  в
благодеянии,  которое  мы  можем  ему  оказать.  В  силу  этого  ни   одному
осужденному на смерть нельзя отказывать в святейшем  таинстве  тела  Господа
нашего Иисуса Христа, хотя бы он был осужден за ересь  инквизицией.  Поэтому
приказано, чтобы впредь во всех  тюрьмах  инквизиции  имелась  капелла,  где
служилась бы ежедневно обедня; чтобы заключенные слушали обедню, по  крайней
мере, по воскресеньям и праздникам и ежедневно, когда пожелают; и чтобы  они
исповедовались и причащались Великим постом и  в  праздник  Пасхи  у  ученых
священников, и каждый раз,  как  пожелают,  потому  что,  если  они  хорошие
христиане, они станут лучше и, если имеют некоторые  заблуждения,  избавятся
от них и исправятся.
     Главной целью содержания в тюрьме святой инквизиции является  [желание]
из плохих  христиан  сделать  хороших,  а  из  хороших  -  лучших;  так  как
служителям инквизиции более желательно спасать, чем осуждать.  Хуже  осудить
невинного, чем оправдать виновного; так как, хотя невиновный страдает, терпя
[кару] безвинно, не остаются без наказания ни в  этой  жизни,  ни  в  вечной
виновники его осуждения и те, которые могли его спасти  и  из-за  отсутствия
любви не спасли,  но  скорее  постарались  осудить  его,  чтобы  он  потерял
имущество, или из-за других целей, которые ведает Бог. Все  ясно  узрится  в
день Суда, когда откроются пред миром добрые и злые дела  и  добрые  и  злые
помышления и намерения, побуждавшие к тем или иным поступкам, так что  никто
не  сможет   утаиться   или   солгать,   поскольку   совесть   каждого   все
засвидетельствует при выходе души из тела и даже  раньше  выхода,  и  каждый
увидит, возможно ли  его  помилование,  когда  нельзя  будет  исправиться  и
уврачеваться, и всем воздается за хорошие и дурные дела наши.  Теперь,  пока
живем, мы имеем время до смертного часа, который  неведомо  когда  наступит,
так как никто не знает определенного срока. Оправдание виновного  по  закону
не опасно, если не было достаточных  улик  или  по  другим  обстоятельствам,
встретившимся в процессе, так как оправдавший сделал то,  что  было  должно,
стремясь иметь основание считаться хорошим христианином, да и  законы  этого
желают, склоняясь более к оправданию, чем к осуждению.
     Хороший судья должен желать, чтобы обвиняемый не совершил проступка или
проступков, в которых  его  обвиняют,  и  беспристрастно  стремиться  узнать
правду. При сомнении он должен скорее оправдать, и по милости  Божией  может
статься, что  обвиняемый,  хотя  являлся  плохим  христианином,  но,  будучи
оправдан за  недоказанностью  его  проступка,  станет  потом  очень  хорошим
христианином. Если же он будет плохим, он  не  преминет  заплатить  за  свое
злодеяние в этой жизни или в будущей, где его ждет  более  сильная  кара,  и
поэтому преступник не останется без наказания,  хотя  бы  не  было  доказано
совершение им проступка. Однако,  когда  судья  констатирует,  что  кто-либо
совершил злодеяние, и не накажет его, он грешит смертно,  и  в  этом  случае
происходят оскорбление Бога, гибель душ и большой ущерб для государства, так
как наказанием преступника многие вразумляются. Поэтому большая жестокость в
том, чтобы под предлогом милосердия не  наказывать  преступника  строго,  но
человеколюбиво, так как это становится причиной  многих  бедствий.  Об  этом
возникла  на   совещании   продолжительная   беседа.   Мне   было   радостно
присутствовать при этом (сказал король Пруденциан),  так  как  я  надеюсь  с
помощью Божией иметь успех  во  многом,  а  особенно  в  том,  что  касается
инквизиции, если судить по тому, что произошло на  этом  совещании,  на  мой
взгляд очень полезном для душ инквизиторов и узников, а также  для  моей,  с
помощью Божией.
     Пятый возникший вопрос состоял в следующем: необходимо определить,  что
такое ересь, чтобы знать, за что осуждать, так как многие  из  инквизиторов,
хотя судили еретиков, не знают этого, потому что  обычно  они  -  канонисты.
Рассуждение об этом вопросе принадлежит богословам, которые рассмотрят,  что
надо делать. Не было намерением ни папы, ни короля,  чтобы  исполнение  этой
службы сводилось к осуждению за  ересь  тех,  кто  не  был  еретиком;  в  их
намерение входило через вразумление несведущих  способствовать  тому,  чтобы
они не впадали в ересь. Если встретятся упорствующие в  своих  заблуждениях,
желающие отступить, и, будучи вразумляемы, не удалятся от заблуждений, пусть
они  будут  осуждены  и  наказаны  по  всей  строгости  закона  и  со   всей
решительностью, как сказал король Пруденциан. Мне понравилось, что почти все
инквизиторы, присутствовавшие на совещании, изменились и  дали  понять  этим
изменением, что  они  раньше  поступали  так  только  по  принятым  на  себя
обязанностям. Тогда я сказал им (говорит король Пруденциан):  пусть  прошлое
исправится  наилучшим  образом,  хотя  во  многом  нет  уже   средства   для
исправления;   пусть   отныне   действуют   с   большим   человеколюбием   и
осмотрительностью - для славы Божией и для спасения душ, потому  что  теперь
после того, как нам стало все известно, на нас ляжет большая  вина,  и  надо
опасаться наказания от Бога в этой жизни  и  в  будущей,  наказания  вечными
муками тех, кто не исправится, пока есть время.
     Шестой вопрос на этом совещании был: канонистом или  богословом  должен
быть инквизитор? Все согласно решили, что из двух инквизиторов  один  должен
быть канонистом, а другой богословом; из трех -  двое  богословами,  а  один
канонистом, - так как для того,  чтобы  определить,  является  ли  проступок
ересью, нужен богослов, а канонист необходим для устройства процесса. Только
пусть донос принимается в присутствии богослова, так как он увидит, ересь ли
то, что донесено, или нет. Если это ересь, пусть принимают  показание;  если
же нет,  пусть  не  заботятся  об  этом  и  сообщат  доносчику  правду,  что
показанное им о ком-либо не есть ересь. Если нет и греха, надо растолковать:
то, что они желают сообщить, не только не ересь, но и  не  грех.  Если  есть
грех, пусть им скажут, что это грех, а не ересь, и по исповеди духовнику  он
(как и прочие грехи) будет прощен Богом.  Когда  будут  принимать  признание
обвиняемого в ереси, пусть это происходит в  присутствии  богослова,  потому
что он сумеет расспросить, чтобы узнать правду, еретик  ли  он  или  нет,  а
канонист  этого  не  сумеет,  так  как  это  не  его  специальность.   Когда
понадобится осмотреть землю его округа, пусть  едет  богослов,  так  как  он
сумеет в посещаемых  местностях  определить,  содержат  ли  заблуждения,  на
которые поступил донос, ересь или нет, и сможет приложить  необходимые  силы
для избавления малосведущих людей от заблуждений и  ложных  мнений.  Если  в
отсутствии  инквизитора-богослова  придут  какие-нибудь   доносчики,   пусть
позовут богослова и при нем примут показания доносчиков, и он поступит  так,
как поступил  бы  инквизитор-богослов.  Побеседовав  немного  с  богословом,
инквизитор-канонист будет осведомлен, что такое  ересь  и  что  такое  грех.
Затем канонист будет в состоянии действовать  так  же,  как  богослов,  если
только не встретится что-либо необычное. Решили,  что  в  инквизиции  больше
нужны богословы, чем канонисты, чтобы знать разницу между ересью  и  грехом;
пока этого нет, для вынесения приговора в процессах пусть  их  рассматривают