актеров тогда,  в  театре  "Аполло".  Она  называла  виллу  "Вершина"  -
"провинцией". А ведь когда-то его высшей  мечтой  было  -  подарить  эту
виллу Лени. Как же назвала бы она теперь его самого? "Что ж,  у  каждого
своя жизнь, - подумал Бальрих, - у нее  -  своя,  а  это  сейчас  -  моя
жизнь". С грубоватой прямотой  он  написал  ей,  чтобы  она  откладывала
деньги на черный день, ведь веселой  жизни  тоже  когда-нибудь  настанет
конец.
   Но она так и не ответила на это  письмо.  А  он  считал  недели:  вот
прошло три, вот уже шесть недель. Что ж, все  идет  своим  чередом.  Она
там, вдали от него, будет подниматься все выше,  а  ты  здесь,  день  за
днем, отстаешь и опускаешься все ниже. И все  меньше  будем  мы  помнить
друг о друге. Пятьдесят лет, быть может, дано нам прожить -  достаточный
срок, чтобы забыть о том, как ты нес ее на руках, среди пыли в тот день,
когда она плясала вокруг всего света. Вот видишь - ты больше не плачешь.
   Вяло потекла жизнь. Борьбу, которая кончилась твоим поражением, ты не
забыл и вызываешь вновь ее  картины  среди  мирной  тишины  наступившего
лета. Она еще здесь, в воздухе чувствуется какая-то скрытая тревога. То,
что казалось таким отдаленным, вдруг придвигается к тебе вплотную, и  ты
содрогаешься от ужаса, словно у тебя отнимают жену и  детей.  Россия!  -
вот он враг, Франция! Англия! - вот  они  враги!  Кто  сейчас  думает  о
Геслинге? До него мы не сумели добраться, так двинемся же вместе  с  ним
на тех, кто на нас напал. Оттуда  нам  улыбается  победа!  Война  нужна,
чтобы мы, бедные, наконец вырвали у жизни то счастье,  какое  не  смогла
нам дать  никакая  борьба.  Геслинг  выплачивает  восемьдесят  процентов
заработка семьям призванных в армию. Какие там пролетарии, какие  буржуа
- Отечество, вот что теперь на первом месте. Главный директор давно  уже
предвосхитил события. Он заблаговременно установил нужные машины. Теперь
они работают на оборону.
   Бальрих, Динкль и прочие были призваны в числе первых.  Великий  день
свершения настал. Мы выступили. Все  взоры  были  обращены  на  нас,  мы
шагали по украшенным флагами улицам; за нами следовали  походные  кухни;
матери несли цветы или колбасы; маленький красный кулачок сестры  сжимал
ручку нашего сундучка, концом фартука утирала она слезы. А мы  пели.  Мы
пели, и на шлемах у нас пестрели венки. И, когда из-за угла выходил  наш
полковой оркестр,  все  окна  на  улицу  распахивались  настежь.  Машины
останавливались и пропускали нас вперед. Вокзал тоже был украшен флагами
и венками. Увидим ли мы еще когда-нибудь тех, кто здесь ищет нас? Но где
же Тильда?
   Вагоны нас ждут. Проезд бесплатный! И юный Ганс тоже здесь, его ясные
глаза широко раскрыты, он записался добровольцем и приедет позднее:
   - Париж можете брать без меня, а  Лондон  -  не  смейте,  пожалуйста,
подождите меня!
   Динкль острит, как обычно, и тянется  за  второй  чашкой  бесплатного
бульона, который раздает дама-патронесса.
   А Тильды все нет. Какая давка! Если не  взяться  под  руки,  навсегда
потеряешь друг  друга.  Груды  багажа  навалены  вдоль  вагонов  -  "без
гарантии за доставку". Из поездов несутся  крики:  "Господин  лейтенант,
похлопочите, чтобы дали отправление! Ох, и всыпем же мы этим негодяям!"
   Нас отправляют; смех и слезы, бравада и сердечная  тоска;  паровозные
свистки; медленно отходит первый поезд. Кто-то уже  лежит  под  колесами
вагона - "без гарантии"! И даже весь этот хаос рождает подъем, даже горе
воодушевляет. Но куда провалилась Тильда?
   На мешке сидит старушка. Она одета бедно,  но  опрятно;  ее  согнутая
спина похожа на гриб. Она ломает руки:
   - Я так и не видела его!
   Бальрих знает кого! Гербесдерфера. С ним порешили  сразу.  Ни  одного
шпиона не бросит он больше под дула ружей...  Бальрих  протягивает  руку
сестре.
   - Прощай, Малли!
   Но Тильда? Где его дитя и  Тильда?..  И  вот  с  подножки  вагона  он
заметил свою жену, а она его. Он уже смертельно побледнел, -  таким  она
увидела мужа. Под коричневым платком осунувшееся,  посеревшее  лицо,  на
руках - ребенок, и рядом  с  его  белокурой  головкой  -  ее  запыленные
волосы; стареющая работница, вот какой он видит ее. Он машет  ей  рукой.
Остается едва ли полминуты.
   Вот она, оберегая огромный живот, спеша и задыхаясь, проталкивается к
мужу. Он машет ей снова;  последние  полминуты  на  исходе,  а  в  груди
теснится еще многое, что надо бы  сказать:  "Я  недостаточно  любил  ее,
недостаточно любил нашу бедность, нашу простую жизнь  и  людей,  которые
могут быть и хорошими и дурными Но почему так черствы,  так  безжалостно
алчны те, кто сидит наверху, а по их вине и те, что внизу - и  худшие  и
даже лучшие из нас?" Он чувствует, что истекают последние  полминуты,  а
упущена целая жизнь, как бы яростно он ни боролся, - та истинная  жизнь,
которая есть разум и добро. Все наши помыслы были направлены на  борьбу,
мы искали ее, мы жили борьбой еще задолго до этого дня, когда вступаем в
войну. В нас разжигали вражду, и вот мы нашли врагов Я отдал дань своему
времени и теперь искупаю его вину.
   Их руки встретились. Колеса медленно  и  неотвратимо  сделали  первый
оборот. Он целует ребенка, в тесном пожатии сомкнулись две жестких руки;
прошла секунда, еще одна. Он порывисто наклоняется к Тильде:
   - Когда я вернусь, жизнь станет лучше...
   Задыхаясь, бежит она за ним, ужас всей жизни отражается на ее лице, и
она безутешно повторяет:
   - Когда ты вернешься...

ПРИМЕЧАНИЯ

Роман "Бедные" - вторая часть трилогии "Империя" - вышел в свет в 1917 году.

   Консисторский советник  -  Консистория  -  в  Германии  совещательная
коллегия при католическом епископе.
   Тантьема - дополнительное  вознаграждение,  отчисляемое  от  прибыли,
которую  получают  директора   и   члены   правления   капиталистических
предприятий.
   Базельский конгресс  -  чрезвычайный  конгресс  II  Интернационала  в
Базеле в 1912 году, посвященный вопросу борьбы против опасности войны.
   Один - в древнескандинавской мифологии верховное божество.
   Монте - подразумевается Монте-Карло, курортный город  в  Монако,  где
находится всемирно известный игорный дом.
   "Прилетела птичка..." - слова немецкой народной песни.